К полудню была организована комиссия по выяснению причин катастрофы. Аварийные бригады с помощью экскаваторов и кранов растаскивали секции корпуса; еще не успели добраться до глубоко врывшегося в песок расплющенного, раздавленного отсека центрального поста, а уже с Большого Сырта на чудно?м вертолете с огромными лопастями винта, единственно способном летать в разреженной атмосфере Марса, прибыла группа экспертов. Пиркс никому не лез на глаза, ни о чем не спрашивал, так как понимал, что дело это исключительно темное. Идет нормальная посадка, разбитая на этапы, расписанная и запрограммированная, и вдруг электронный мозг без всякой видимой причины гасит бороводородные двигатели, объявляет метеоритную тревогу и всю мощь реакторов бросает на то, чтобы убежать от планеты; устойчивость, потерянную во время этого головоломного маневра, восстановить не удается. История космонавтики ничего подобного не знает; предположение — кстати, лежащее на поверхности, — что компьютер испортился, что в его схемах произошло замыкание, что-то в нем сгорело, выглядело абсолютно неправдоподобным, поскольку старт и посадка, главные программы, были так защищены от аварий, что скорее можно было подумать о диверсии. Пиркс ломал голову над случившимся, сидя в комнатке, которую уступил ему Сейн; носа за дверь он не высовывал, не желая попасться кому-либо на глаза и напомнить о себе, тем паче что через несколько часов ему нужно улетать, а в голове нет ни единой мысли, достойной того, чтобы изложить ее комиссии. Однако о нем не забыли, около часу в комнату заглянул Сейн. С ним был Романи, но он ждал в коридоре; выйдя, Пиркс сперва не узнал начальника базы Агатодемон, приняв его за механика: тот был одет в какой-то грязный комбинезон, выглядел осунувшимся, усталым, щека у него подергивалась, но голос остался прежним; от имени комиссии он попросил Пиркса отложить отлет «Кювье».
— Конечно… если это необходимо. — Пиркс собирался с мыслями, для него это оказалось неожиданностью. — Я только попрошу разрешения у базы…
— Не беспокойтесь, мы это сделаем сами, если вы не против.
И они втроем молча прошли в главный купол, где в длинном низком кабинете сидели человек двадцать экспертов — несколько здешних, но большинство прилетевшие с Сырта. Наступило время обеда, а так как каждый час был на счету, из буфета принесли холодные закуски, и вот за чаем и бутербродами, отчего все выглядело не то чтобы неофициально, а скорее как-то несерьезно, началось первое заседание. Пиркс, конечно, понимал, почему председатель, инженер Хойстер, попросил его первого рассказать о катастрофе. Ведь он был единственным беспристрастным свидетелем, поскольку не принадлежал ни к службе управления полетов, ни к составу базы Агатодемон. Когда Пиркс дошел в рассказе до своей реакции, Хойстер в первый раз прервал его:
— Итак, вы хотели, чтобы Клейн выключил автоматику и попытался садиться сам?
— Да.
— А можно узнать, почему?
Пиркс ответил не задумываясь:
— Я считаю, что это был единственный шанс.
— Так. А вы не подумали о том, что переход на ручное управление мог привести к потере устойчивости?
— Устойчивость уже была потеряна. Это можно проверить, есть запись.
— Да, конечно. Мы хотим сперва представить, так сказать, общую картину. А… каково ваше мнение?
— О причине?
— Да. Мы сейчас не столько совещаемся, сколько стараемся получить информацию. Что бы вы тут сейчас ни сказали, вас это ни к чему не обяжет; для нас может оказаться ценным любое предположение, даже самое рискованное.
— Понятно. Что-то случилось с компьютером. Не знаю — что, не знаю — как это стало возможно. Если б я самолично не присутствовал при этом, не поверил бы ни за что, но я был там и слышал. Это он изменил режим и объявил метеоритную тревогу, но звучала она как-то странно. Примерно так: «Метеориты — внимание, полный на оси вперед». Никаких метеоритов не было… — Пиркс пожал плечами.
— Эта модель — на «Ариеле»— усовершенствованный вариант компьютера AIBM-09,— заметил Боулдер, электронщик; Пиркс его знал, познакомился как-то на Большом Сырте.
Пиркс кивнул.
— Да, знаю. Потому-то и говорю, что не поверил бы, если бы не видел собственными глазами. Однако это случилось.
— Как вы думаете, командор, почему Клейн ничего не предпринял? — спросил Хойстер.
Пиркс ощутил внутренний холодок и, прежде чем ответить, обвел взглядом присутствующих. Он ждал этого вопроса. И все же предпочел бы не отвечать на него первым.
— Этого я не знаю.
— Естественно. Но большой опыт позволяет вам поставить себя на его место.
— Я и поставил. И сделал бы то, что советовал ему.
— А он?
— Ответа не было. Шум, вроде бы крики. Надо внимательно прослушать записи, но боюсь, что это ничего не даст.
— Командор, — тихо и неторопливо, словно бы тщательно подбирая слова, начал Хойстер, — вы, конечно, представляете себе ситуацию? Две ракеты того же класса, с такой же системой управления находятся сейчас на линии Арестерра; «Анабис» прибудет через три недели, но «Арес» уже через девять дней. Так что мы должны думать не о мертвых, а о живых. Несомненно, вы за эти пять часов осмыслили происшедшее. Я не могу принуждать, но очень прошу вас поделиться с нами…
Пиркс почувствовал, что бледнеет. Он ждал этого, ждал с самого первого слова и сейчас ощутил себя, как в том ночном кошмаре: отчаянное непроницаемое безмолвие, он сражается с безликим неопознанным врагом и, убивая, гибнет вместе с ним. Длилось это всего мгновение. Пиркс пересилил себя и посмотрел Хойстеру в глаза.
— Понимаю. Клейн и я принадлежим к разным поколениям. Когда я начинал летать, автоматика подводила довольно часто… Ну, это в меня въелось… А он… думаю… до конца верил автоматам…
— Считал, что компьютер ориентируется лучше? Что сможет спасти положение?
— Нет, он не считал, что компьютер спасет… а просто… если уж автомат не может, то человек и подавно.
Пиркс глубоко вздохнул. Он сказал все, что думал, не бросив тени на погибшего младшего товарища.
— А по-вашему, были шансы спасти корабль?
— Не знаю. Времени было очень мало. «Ариель» вот-вот мог потерять скорость.
— А вы когда-нибудь садились в таких условиях?
— Да. Но на корабле с меньшей массой и на Луну. Чем длинней и тяжелей ракета, тем трудней восстановить устойчивость при потере скорости, особенно если она начнет раскачиваться.
— Клейн вас слышал?
— Не знаю. Должен был.
— А перешел он на ручное?
Пиркс открыл было рот, собираясь сказать, что все это можно узнать по записям, но неожиданно для себя ответил:
— Нет.
— Откуда вы знаете? — Это вступил Романи.
— На пульте все время горело табло «Автоматическое управление» и погасло, только когда корабль разбился.
— А вам не кажется, что у Клейна уже не было времени? — спросил Сейн. И в его тоне, и в обращении на «вы», хотя они давно перешли на «ты», был какой-то особый оттенок. Точно вдруг что-то их разделило. Враждебность?
— Ситуацию можно смоделировать математически, и тогда станет ясно, был ли шанс. Ничего доказывать я не берусь.
— Но когда наклон превышает сорок пять градусов, восстановить устойчивость невозможно, —
