упорствовал Сейн. — Разве не так?
— На моем «Кювье» не обязательно. Можно увеличить мощность выше дозволенного предела.
— Ускорение больше двадцати «же» может убить.
— Может. Но падение с пяти километров обязательно убьет.
На этом короткий спор закончился. Под зажженными, несмотря на дневное время, лампами плавала пелена дыма. Все курили.
— Значит, по-вашему, Клейн мог перенять управление, но не стал этого делать. Да? — вернулся к своей теме Хойстер.
— Вероятно, мог.
— А вам не кажется, что своим вмешательством вы сбили Клейна с толку? — спросил сменщик Сейна.
Пиркс не был с ним знаком. Похоже, здешние настроены против него. Ну что ж, это вполне объяснимо.
— Вполне возможно. Тем более что люди там что-то кричали. Это смахивало…
— …на панику? — дополнил Хойстер.
— На этот вопрос я отказываюсь отвечать.
— Почему?
— Предлагаю прослушать пленки. Правда, этот шум можно толковать по-разному.
— А наземный контроль мог, по-вашему, что-нибудь предпринять? — с каменным лицом спросил Хойстер. В комиссии, похоже, намечался раскол. Хойстер был с Сырта.
— Нет. Ничего.
— Но ваш поступок противоречит вашим словам.
— Нет. Контроль не имеет права оказывать давление на командира — в подобной ситуации. На корабле она может выглядеть иначе, чем внизу.
— Значит, вы признаете, что действовали вопреки правилам? — снова вмешался сменщик Сейна.
— Да.
— Почему? — поинтересовался Хойстер.
— Для меня правила — не догма. Я всегда действую в соответствии с обстановкой. Однажды мне уже пришлось отвечать за это.
— Перед кем?
— Перед Трибуналом Космической Палаты.
— Но ведь вы были оправданы, — заметил Боулдер.
Так, Большой Сырт и Агатодемон. Явное размежевание.
Пиркс молчал.
— Благодарю вас.
Пиркс сел на свободный стул; после него давал показания Сейн, потом его сменщик. Едва они кончили, из зала контроля полетов доставили первые пленки. Поступали телефонные сообщения от спасателей. Уже было совершенно очевидно, что в живых никого не осталось; однако до отсека салона управления еще не добрались: он на одиннадцать метров ушел в грунт. Прослушивание записей, протоколирование показаний продлилось до семи. Потом сделали часовой перерыв. Сейн повез сыртян на место катастрофы. К Пирксу подошел Романи:
— Командор…
— Да?
— Прошу вас, не думайте, что к вам…
— Не надо об этом. Ставка слишком велика, — прервал Пиркс.
Романи кивнул.
— Пока вы задержитесь здесь на семьдесят два часа. С базой мы договорились.
— С Землей? — удивился Пиркс. — Не думаю, чтобы я мог еще чем-нибудь помочь…
— Хойстер, Рагаман и Боулдер хотят кооптировать вас в состав комиссии. Надеюсь, вы не откажетесь? Это все люди с Сырта.
— Я не могу отказаться, даже если бы хотел, — ответил Пиркс, и на том они расстались.
В девять вечера комиссия собралась снова. Прослушивание пленок произвело угнетающее впечатление, которое еще усугубилось после просмотра фильма, запечатлевшего все фазы катастрофы, начиная с появления в зените зеленой звездочки «Ариеля». Хойстер подытожил результаты работы комиссии за день весьма лаконично:
— Похоже, причина действительно в компьютере. Он не объявил метеоритной тревоги, но вел себя так, словно «Ариель» находился на встречном курсе с какой-то массой. Самописцы показывают, что мощность двигателей превысила дозволенную на три единицы. Причин такого его поведения мы не знаем. Возможно, командный отсек что-нибудь объяснит. — Он имел в виду записи регистрирующих приборов «Ариеля». Пиркс к этому относился скептически.
— То, что происходило в последние минуты в командном отсеке, понять невозможно. Во всяком случае, в смысле операционного быстродействия компьютер был исправен — в пик кризиса он принимал решения и передавал приказы агрегатам в течение наносекунд. И все агрегаты до самого конца работали безупречно. В этом сомнений нет. Не обнаружено ничего, что могло бы свидетельствовать о внутренних или внешних помехах маневру посадки. С 7.03 до 7.08 все шло великолепно. Решение электронного мозга прекратить маневр и попытку внезапного старта пока ничем не удается объяснить. Коллега Боулдер?
— Совершенно непонятно.
— Ошибка в программе?
— Исключено. «Ариель» садился по этой программе несколько раз — и по оси, и со всевозможными дрейфами.
— Да, но на Луне. Там тяготение меньше.
— Это может иметь значение для двигателей, но не для системы информации. А двигатели работали безукоризненно.
— Коллега Рагаман?
— Я плохо знаю эту программу.
— Но эту модель компьютера вы знаете?
— Да.
— Что может прервать посадку, если нет никаких внешних причин?
— Ничего.
— Ничего?
— Бомба, подложенная под компьютер.
Наконец-то эти слова прозвучали. Пиркс слушал с напряженным вниманием. Вентиляция шумела, под потолком у вентиляционных отверстий клубился дым.
— Диверсия?
— Компьютер работал до конца, только уж очень непонятно, — заметил Керхговен, единственный интеллектроник в комиссии. Он был с Агатодемона.
— Ну, «бомба» я сказал для красного словца, — объяснил Рагаман. — Главную операцию, то есть старт и посадку, при исправном компьютере может прервать только что-нибудь чрезвычайное. Падение мощности…
— Мощность была.
— А компьютер в принципе может прервать главную операцию?
Председатель все сам знал, и Пиркс понял, что вопрос задан для Земли.
— Теоретически может. Практически нет. За всю историю космонавтики ни разу не случилось метеоритной атаки во время посадки. Приближение метеорита легко обнаружить. И тогда посадка попросту откладывается.
— Но никаких метеоритов не было?
— Не было.
Похоже, это был выход из тупика. С минуту все молчали. Шумела вентиляция. За круглыми окнами опускалась темнота. Марсианская ночь.
