— Мне показалось, что вам холодно, Королева, — сказал он, и в его манере чуть растягивать слова, словно пробуя их на вкус, Ариэль почудилось сходство и с Нелдором, и с Наталией Эрратос.
Черные глаза, длинные черные волосы, схваченные кожаным ремешком со звездочкой из потемневшего от времени металла во лбу, странно светлая для человека с Озы кожа… Тип лица еще не кор-эндалльский, но уже вполне нуменорский. На черной кожаной куртке — значок: черный щит, и на нем меч, окруженный белым сиянием… Значит, и на Играх прошлого года он был дунаданцем.
— Как твое имя, следопыт Севера? — спросила Ариэль, глядя ему в глаза.
— Гилморн, — ответил он. — Раньше был в Сером Отряде из Уфы, теперь нахожусь под командованием Нелдора.
— Значит, это он направил тебя ко мне? — спросила Ариэль, заворачиваясь в плащ, на котором она уже разглядела застежку в форме большой восьмилучевой звезды из сребропласта.
— А разве сам Нелдор не сделал бы для вас то же самое? — рука в черной перчатке легла на плечо Ариэль, и внутри у девушки словно что-то оборвалось.
Тем временем Мелиан допела «Ранчо», и в круг вступил новый гитарист высокий юноша с таким же, как у Гилморна, знаком дунаданца. Решительным движением Гилморн раздвинул компанию и ввел в круг Ариэль, а затем обратился к дунаданцу с гитарой:
— Алкар! Специально для Королевы — наш «Дилижанс»!
Алкар переглянулся с Мелиан, та понимающе кивнула. Оба одновременно ударили по струнам и грянули на весь двор:
Рука Гилморна все еще покоилась на плече Ариэль, та потянулась, чтобы снять ее — и вдруг пальцы девушки коснулись сверкавшего у нее на груди подарка Наталии Эрратос. И тогда то светлое и радостное, что уже возникло в Ариэль, выпрямилось, расцвело и заполнило ее всю, до отказа. 'Этот листок — залог великого счастья и великого чуда…' Так вот какова его истинная цена! Ариэль, до того никогда не верившая странным слухам, ходившим о лучшей подруге ее матери, вдруг снова ощутила на своей голове искбриллиантовую корону. Да, она — Королева! И не 104-ая Межпланетная Королева Меловой рощи, Королева Средиземья! Вот он, толпится внизу у стен, ее народ, почитающий ее как свою повелительницу, готовый ради нее на многое! И этот красавец из Серого Отряда, с восхищением смотрящий на нее… Озаренная с одной стороны светом факела, а с другой — серебристым сиянием полной луны, Ариэль была невыразимо прекрасна, прекрасна, как никогда, и листок на ее груди сверкал, словно зеленовато-золотистая звезда. 'Это моя ночь!' — счастливо подумала она. — 'Лишь моя и ничья больше, подарок судьбы и Наталии!' И своим чистым и звонким голосом, которому радость придала необыкновенную светлую силу, Ариэль подхватила припев «Дилижанса»:
А тем временем Таллэ тихо и медленно проговорила, ни к кому специально не обращаясь:
— Он отрастил волосы, и я не сразу его узнала…
— Кого — его? — переспросила сидевшая рядом Хелл.
Но Таллэ не ответила. Она повернула голову, лицо ее попало в полосу света, и Хелл поразилась странному блеску в темных глазах подруги…
Потом, когда на середину двора вышла Розамунд и объявила о начале турнира, все в Раздоле завертелось огромным разноцветным калейдоскопом. Но отдельные события осколками западали в память и потом иногда всплывали из ее глубин ну абсолютно не к месту…
Осколок Хелл был таким: на стене, свесив ноги вниз и прижавшись друг к другу, сидели Эленсэнт и Таллэ. У обеих руки прижаты к груди, губы стиснуты, глаза лихорадочно блестят. Внизу, во дворе, Нелдор бился на мечах с Гилморном…
Ариэль запомнилось другое. Уже после окончания турнира, когда луна выплыла на середину неба, а компания снова собралась под факелом, она взяла в руки гитару и машинально стала наигрывать мелодию первой 'Песни любви' — Арагорна к Арвен. И вдруг к гитаре добавился голос, в котором натянутой стрелой звенело волнение:
Ариэль не сразу поняла, что это голос Таллэ. Оборони нас валары, да когда же она успела слова запомнить? Ведь Ариэль пела эту песню лишь однажды, в ноябре. Она не стала вмешиваться, и Таллэ допела песню до конца, глядя при этом не на слушателей, а в высокое ночное небо.
…Уже перевалило за полночь, когда праздничный шабаш начал стихать. Нелдор, как настоящий Арагорн, оставшийся непобежденным (Стэнли не соизволил почтить турнир своим присутствием), куда-то исчез. В углу галереи переговаривались девчонки, рассовывая по карманам и сумочкам обереги, стразки и значки с приколами — все это добро они выменяли на куски необработанного стеклокамня из сокровищницы Таллэ и Хелл. Ариэль искала взглядом Гилморна, чтобы вернуть ему плащ, но дунаданец сам подошел к ней.
— Разрешите мне проводить вас домой, Королева, — предложил он. — Я понимаю, что обычно это делает Нелдор, но сейчас он пошел вразумлять Владык Раздола, а это, сами понимаете, дело долгое и трудоемкое.
— Ну, что же, если дело обстоит именно так, то лучшего провожатого мне и желать не приходится, — улыбнулась Ариэль, радуясь тому, что теплый и удобный плащ будет находиться на ее плечах до самой Меловой рощи.
Назавтра разразился скандал, которого Ариэль так опасалась. Услышав про менестреля, Стэнли просиял, но когда Ариэль назвала имя Эленсэнт и упомянула про Амон-Лоин, с Торином Дубощитом случился припадок. Сента обладала невероятным даром, ни перед кем не опуская глаз, с милой улыбкой говорить в лицо дерзости. Не единожды испытав этот дар на своей шкуре, Стэнли воспылал еще более горячим, чем даже у самого Раздолбая, желанием изничтожить эту девчонку. Естественно, о том, чтобы отдать ей одну из главных ролей, он и слышать не хотел.
— Я хочу, чтобы меня поняли правильно! — бушевал он. — Я ничего не имею против этого сценария. Менестрель — это гениальная находка. Девичья башня — это романтично и будет эффектно выглядеть в фильме. Но я имею очень много против того, чтобы отдать роль Иорет этому эльфу без царя в голове, а роли защитниц башни — экзальтированным девчонкам, которые умеют только сочинять всякие безобразия в рифму да восторженно бегать за Серым Отрядом, а сами не знают, с какой стороны за меч хвататься. На башню надо пускать девушек, которые умеют прилично драться, хотя бы ту парочку из Харькова, которая
