— Ну вот, твоего коня устроили, теперь можно и тобой заняться, — проговорила девушка, беря за руку Иорет. — Пошли наверх. Ты не сердись на нас, сама понимаешь, сейчас такое время, что любой человек, идущий с востока, вызывает подозрения.
— Я не сержусь, — ответила Иорет, поднимаясь вслед за девушкой по узкой каменной лестнице. — Мое имя Иорет, а как зовут тебя?
— Хель, — назвалась девушка. — Я родом из Ристании.
— А как же ты оказалась здесь?
— О, это долгая история…
Хель и Иорет поднялись в другое помещение, чуть меньше и намного уютнее нижнего. Здесь, со свечой в руке, их встретил страж башни, и вблизи Иорет с удивлением разглядела, что это был не подросток, а тоже девушка, чуть постарше Хель, но тоже одетая в боевую одежду.
— Ланор из Дол-Амрота, моя родственница, — представила ее Хель. — Ты, наверное, голодна, Иорет? Садись на одела, я сейчас принесу еду.
Иорет направилась в угол, где из пяти или шести одеял была устроена довольно удобная постель. Ланор сняла плащ, расстегнула пояс с мечом, разулась и блаженно вытянулась на этой постели. Иорет последовала ее примеру, устроившись рядом. Вернулась Хель и протянула Иорет хрустящую лепешку, на которой лежал большой кусок сыра, и кувшинчик с водой. Та буквально выхватила пищу из ее рук и со всей жадностью изголодавшегося человека набросилась на нее.
— А почему вы здесь? — спросила Иорет, когда ее голод немного утих. — И почему я до сих пор не видела никого из воинов?
— В Амон-Лоине нет воинов, — тихо сказала Ланор.
— Но должен же быть на маяке какой-то гарнизон! И что делаете здесь вы?
— Держим оборону и поддерживаем огонь, — совершенно серьезно ответила Хель. — Сегодня на рассвете последний воин южного маяка Дол-Амрота пал, пронзенный харадской стрелой. Кроме нас троих и еще одной девушки, которая сейчас дежурит наверху, в башне Амон-Лоина никого нет.
— Слушай, Иорет, — медленно и печально заговорила Ланор. Пять дней назад одна из нас получила известие, что человек, так и не успевший стать ее мужем, умирает и хочет проститься с ней.
Как мы ни отговаривали ее, она отправилась сюда, в Амон-Лоин, и мы, как верные подруги, отправились с ней. Мы успели как раз вовремя. Вчера днем этот воин умер на руках своей невесты. Его могила находится там, на южном склоне этой горы. Мы заночевали в башне, чтобы наутро отправиться в обратный путь в Дол-Амрот. Но в середине ночи нас разбудили крики и шум битвы. Под стенами нашего маяка сражался с харадримами отряд из Этира — точнее, то, что оставалось от этого отряда. И тогда все воины Амон-Лоина вышли из башни и атаковали харадримов с той стороны, откуда они совсем не ждали нападения. Но силы были слишком неравны…
В башне остались только мы трое и один воин по имени Хальмир. Он разжег костер, чтобы в Дол-Амроте знали об опасности. Но в свете пламени его увидел кто-то из харадримов и пустил в него стрелу. И могилой Хальмира стал костер маяка, которому он отдал свою жизнь.
Среди тех, кто вышел из башни, был Арсул — муж Хель и мой брат. Сражаясь, и наши воины, и харадримы отошли на север. Мы ждали их полдня, пока не поняли, что ни Арсул, ни кто-то другой никогда больше не вернется в Амон-Лоин. Для того, чтобы защитить от врагов маяк Лоини, остались только мы трое. И тогда мы взяли в руки оружие… Ты спишь, Иорет? — внезапно прервала Ланор свой рассказ.
А Иорет действительно спала. Бессонные ночи, усталость и напряжение последних четырех дней взяли свое. Тогда Ланор устроилась рядом с ней и тоже начала засыпать. Последнее, что различили ее слипающиеся глаза, была Хель, осторожно пробующая струны лютни Иорет…
23 Иорет проснулась довольно поздно. Сначала, увидев нависающий над собой каменный потолок, она не сразу сообразила, где находится. Но почти сразу в ее памяти всплыли три руны на голубоватом камне, юная воительница Хель, родник Каменные Слезы и печальные слова Ланор: 'Для того, чтобы защитить от врагов маяк Лоини, остались только мы трое'. Амон-Лоин, нуменорская твердыня…
Сквозь узкие окна в помещение проникал дневной свет, холодными светлыми квадратами лежал на полу. На подоконнике самого большого из окон, забранного решеткой, сидела Ланор и расчесывала свои каштановые кудри. А Хель лежала рядом с Иорет, уткнувшись лицом в одеяло и слегка посапывая.
— Ланор! — негромко позвала Иорет хрипловатым после сна голосом. — Сколько я проспала?
— Проснулась? — Ланор спрыгнула с подоконника и подошла к Иорет. — Ты спала почти двенадцать часов. Ничего страшного, зато отдохнула как следует. К счастью, обещанные тобой харадримы так и не явились, ночь прошла спокойно. А я только что сменилась с дежурства, и сейчас наверху опять Талнэ.
Иорет хотела тронуть за плечо Хель, но Ланор остановила ее:
— Не буди Хель. Ее дежурство было самым тяжелым — с полуночи до четырех. А ты вставай. Пойдем наверх, поможешь мне завтрак готовить.
Иорет встала, набросила на плечи свой потрепанный серый плащ и двинулась вверх по той же лестнице. Ланор поднималась сзади. Они прошли мимо еще одного помещения, где, как мельком разглядела Иорет, хранилось оружие, и наконец, поднялись наверх.
Большую площадку наверху ограждали мощные каменные зубцы, венчавшие Амон-Лоин подобно короне. В центре площадки было каменное возвышение, на котором едва дымились следы вчерашнего большого костра.
Между двух зубцов неподвижно замерла девушка, держащая в руках заряженный арбалет. Она стояла спиной к Иорет, и та видела лишь ее длинные темные волосы, падающие ей на плечи, да широкий плащ, казавшийся почти черным. Но когда на его складки падал свет, они отливали ярким изумрудным цветом.
— Это и есть невеста Анардола, — тихо сказала Ланор и окликнула девушку. — Талнэ!
Та обернулась на голос резким движением. Теперь Иорет могла разглядеть ее как следует. Талнэ была выше остальных девушек, и ее гордые и вместе с тем нежные черты лица выдавали в ней чистую нуменорскую кровь. Одета она была в черный бархат, с поясом из темного металла, на котором не было ни единого драгоценного камня. Мрачный наряд девушки оживляло только традиционное гондорское ожерелье — крупная серебряная цепь, одно из звеньев которой служило оправой для молочно- розового опала. Голову Талнэ охватывала узкая лента, алая, как кровь — знак траура в Гондоре, — которая выделялась на ее бледном лице, словно след от удара.
На миг Иорет почудилось, что она же где-то видела эти печальные темные глаза, этот характерный поворот головы… Однако она отогнала эту мысль как очевидную нелепость. Иорет прежде никогда не была в Дол-Амроте, да и в Гондоре они не могли встретиться — на вид девушке было не больше двадцати, а Иорет покинула родину двенадцать лет назад.
— Доброе утро, гостья с востока, — сказала Талнэ, слегка улыбнувшись. — Как видишь, судьба Амон-Лоина на волоске, но можешь рассчитывать на наше гостеприимство.
Иорет огляделась по сторонам. С башни было хорошо смотреть вдаль. На запад, насколько хватало глаз, простирались зеленеющие луга, а далеко на горизонте скорее угадывались, чем виднелись башни Дол-Амрота. На севере за невысокими вершинами гор сталью среди зелени поблескивала река Рингло, а на юге Иорет различила четкую линию морского побережья. Но взгляд Талнэ был устремлен на восток. Иорет повернулась туда — и своим острым взглядом различила то, что Талнэ только угадывала: довольно большой отряд пеших харадримов, двигавшийся в направлении башни.
