– Да. Твоя супруга поправится. Благодари младшую жену своего достопочтенного отца. Она вовремя подняла тревогу и позвала меня. Иначе все могло закончиться гораздо хуже.
Взор небесно-голубых глаз Алима сделался напряженным и острым.
– В будущем Зюлейка сможет родить?
Ибрагим с достоинством поклонился.
– Все в руках Аллаха, достойный!
Алим быстро прошел в комнату, где Зюлейка неподвижно распласталась на огромном ложе. Подойдя ближе, молодой человек увидел осунувшееся, напряженное лицо и большие темные глаза, во взгляде которых было что-то унылое и затравленное.
Сидевшая возле постели больной Джамиля безмолвно поднялась, выпустила из пальцев бессильную руку Зюлейки и скромно удалилась.
Алим склонился над ее изголовьем.
– Мне очень жаль, – сказал он, – но главное, ты жива.
Зюлейка заговорила, не пытаясь сдерживать набегавшие на глаза слезы. Ее голос звучал надтреснуто, глухо:
– Бог наказал меня за то, что я бросила своего сына – точь-в-точь как моя мать некогда бросила меня!
– О чем ты говоришь? – в смятении произнес Алим.
– О Ясине. Могу ли я спокойно спать, зная, что мой мальчик, возможно, голодает, тогда, как я ем досыта каждый день? Могу ли радоваться жизни, думая о том, что он, наверное, плачет, вспоминая, как я его любила, заботилась о нем, а потом вдруг исчезла неведомо куда?
– Я не предполагал, что ты несчастна, – пробормотал Алим.
– Я была счастлива. Да, была. Однако в обмен на счастье Бог потребовал от меня слишком большой платы.
– Просто я думал, что, если Ясин сын бедуина, ему будет хорошо среди своего народа…
Лицо Зюлейки было осунувшимся, изнуренным, тогда как взгляд казался до странности ясным и твердым. Она раз и навсегда решила избавиться от притворства, которое омрачало ее жизнь. Нагромождение лжи было подобно куче сухих листьев, которую развеял порыв сильного ветра.
– Он не сын бедуина. Он сын богатого багдадца, которому я отдалась, не будучи замужем, и который бросил меня, когда узнал, что я беременна. Впрочем, – с горькой усмешкой добавила молодая женщина, – он и не собирался на мне жениться. Я была ему нужна только для утехи.
Алим замер. То, в чем призналась Зюлейка, было неслыханно для мусульманки! Та, что потеряла невинность до свадьбы, обречена на вечный позор! Ни один мужчина, если он в здравом уме, не женится на такой женщине.
– Но ты говорила…
– Да, говорила. Я боялась тебя потерять. Я знала, что ты обо мне подумаешь, если выяснится, что мне пришлось выйти замуж за кочевника и тем самым попытаться скрыть то, что со мной произошло в Багдаде.
– Как же твой муж? Он знал правду?
– Нет. Я его обманула. Он думал, что это его ребенок.
Алим закрыл лицо руками.
– А почему ты вышла за меня? – прошептал он.
– Потому что полюбила.
Наступила неловкая пауза. Внезапно молодой человек вспомнил, как Зюлейка отыскала его в оазисе и обратилась к нему первой, нарушив запреты. О чем это говорило? О любви с первого взгляда, о легкомыслии или… Нет, женщина, с которой он счастливо прожил два года, не была ни расчетливой, ни распутной, ни корыстной, ни лживой!
– А того, первого, который стал отцом твоего сына, ты тоже любила?
Зюлейка медленно произнесла:
– Не знаю. Мне было пятнадцать лет, все виделось иначе, не так, как сейчас. – И вдруг спросила: – Скажи, Алим, почему со временем люди раскаиваются в своих поступках?
Он отрешенно смотрел в одну точку.
– Потому что времена меняются, а вместе с ними и человек. И еще… смерть. Она заставляет по-другому смотреть на жизнь. Только она, ничего больше.
Зюлейка вспомнила покойного мужа. Должно быть, она порочная женщина, если после всего, что с ней случилось, смогла радоваться жизни, а главное – вновь полюбить.
– Во всем, что со мной произошло, виновата лишь я одна.
Алим вдруг понял, что должен принять решение прямо сейчас, не теряя ни единой секунды. Законы общества непреклонны, они не допускают выбора. Иное дело – человеческое сердце. Чтобы прогнать Зюлейку из дому, ему придется растоптать свою любовь и изорвать душу в клочья!
– Ты не должна себя винить, – твердо произнес Алим.
– Почему? Я даже не попыталась поехать за своим сыном, не сумела отказаться от судьбы, которая манила меня своей беззаботностью, обещанием бесконечных удовольствий, вечной неги! – Зюлейка
