Когда в Сергиевой пустыни было получено известие о кончине Преосвященного Игнатия, архимандрит Игнатий (Малышев) написал прошение Митрополиту Исидору об увольнении на погребение «Духовного Отца и Благодетеля, Преосвященного Игнатия». Но и тогда отпуск он не получил. 7 мая 1867 г., в день, на который первоначально были назначены похороны, он служил соборне Литургию и панихиду в Сергиевой пустыни.
В память о своем духовном отце архимандрит Игнатий (Малышев) подготовил и опубликовал хранившиеся у него письма (без указания адресата) в приложении к «Жизнеописанию Святителя, написанному его друзьями и близкими», изданному в 1881 г.
Как уже было сказано, благодаря трудам о. Игнатия (Малышева), Сергиева пустынь обрела новый прекрасный храм во имя преподобного Сергия Радонежского. В 1861 г. Андрей Николаевич Муравьев пожертвовал для него «малый крест» с частицею мощей Преподобного, который был помещен при его образе. А. Н. Муравьев, вообще, был очень расположен к о. Игнатию. В 1864 г. он еще пожертвовал в обитель крест с частицами мощей разных угодников Божиих и между ними св. Игнатия Богоносца.
Интенсивная строительная деятельность продолжалась в Пустыни во все годы настоятельства архимандрита Игнатия (Малышева). Несмотря на многие искушения, ему удалось закончить до 50 построек, некоторые из которых явились настоящими жемчужинами архитектуры. В 1862 г., по проекту А. М. Горностаева и на средства благотворителя М. В. Шишмарева был построен братский корпус с надвратною церковью во имя святого Саввы Стратилата. А в 1884 г. было закончено строительство огромного храма Воскресения Христова в византийском стиле по проекту самого отца архимандрита Игнатия (Малышева) и профессора Академии художеств А. А. Парланда. В нижнем этаже храма помещалась церковь во имя святого Архистратига Михаила, в память погребенного здесь вице-адмирала М. П. Голицына. Увы! Эта жемчужина была уничтожена в 1962 г.
Обессмертило имя архимандрита Игнатия (Малышева) как архитектора другое строение. 1 марта 1881 г. случилось ужасное событие: смерть Царя-мученика Александра Николаевича. Через некоторое время на рассмотрение Государя Александра III были представлены проекты предполагаемого храма-памятника на месте страшного события. В составлении их участвовали {стр. 306} все профессора Академии и многие иностранцы. Ни один из представленных проектов не был одобрен. В Жизнеописании архимандрита Игнатия Малышева рассказывается, что 25 марта, в день Благовещения, готовясь совершать Литургию, он сидел у своего рабочего стола и машинально начал чертить карандашом; смотрит — выходит храм, продолжает и «в какой-нибудь час времени начертил фасад большого великолепного храма». Не имея времени, он пригласил архитектора Парланда составить чистовой план храма. Тот, не веря в успех, отказывался, но за приличное вознаграждение согласился отделать план. Когда рисунки были окончены, их представили на Высочайшее рассмотрение. В ноябре месяце пришло известие, что проект одобрен и утвержден Государем Императором. Но пока ждали ответа, у отца Архимандрита возникли новые идеи по более великолепному виду храма, и он снова принялся за рисунки и снова уговорил Парланда заняться отделкой плана. Одновременно он обратился к Великому Князю Владимиру Александровичу с письмом, в котором рассказал о случившемся. Великий Князь лично доложил о новом проекте Государю, которому он понравился больше первого. В сентябре 1883 г. назначена была закладка храма, причем церемониал этого торжества поручено было составить архимандриту Игнатию. Также ему было поручено составить воззвание к русскому народу. При этом Великий Князь {стр. 307} сказал ему: «О. Архимандрит, напишите нам воззвание, ведь вы у нас писатель и никто теплее вас не напишет».
Вышесказанное, как и многие другие факты, свидетельствует об исключительном благорасположении Царственной семьи к архимандриту Игнатию. Замечание Великого Князя указывает, что он был известен и как автор «Слова в защиту русских монастырей» и других статей. А несколько позже он опубликовал двухтомный труд «Краткие жизнеописания русских святых», переизданный уже в наши дни.
Следует также отметить, что архимандрит Игнатий (Малышев) был настоящим патриотом, что он с большим сочувствием относился к родственным славянским народам, страдающим от турецких нападений. Он деятельно участвовал в построении нового храма в Сараеве пожертвованием всего иконостаса. Когда началась война с турками за освобождение славян 1877–1878 гг., он принимал участие в проводах полков на славные подвиги. А когда начали прибывать раненые, он обратил один из корпусов монастыря в военный госпиталь и определил двоих из братий для ухода за ними. Великая Княгиня Александра Иосифовна приняла госпиталь под свое покровительство.
Приближался 40-летний юбилей настоятельства архимандрита Игнатия (Малышева) в Сергиевой пустыни. «Как бы не {стр. 308} было со мной, как с охотником на медведя: 39 убьет, а с сороковым не сладит», — шутил он, когда ему напоминали об этом. Действительно, здоровье начало сильно изменять ему. В мае 1897 г. он тяжело заболел, и болезнь стремительно развивалась. «15-го вечером болящего посетил о. Иоанн Кронштадтский и, видя, что больной с трудом говорит, прочел разрешительную молитву». Ближе к ночи старец мирно почил на руках ближних учеников. Тело почившего было погребено в храме Воскресения Господня в приделе Архангела Михаила. Над могилой была поставлена мраморная гробница, на верхней стороне которой выгравированы слова: «Твой есть аз, спаси мя».
В настоящее время честные останки архимандрита Игнатия (Малышева) обретены нынешним возродителем Пустыни, отцом игуменом Николаем Парамоновым и в специально сооруженной раке покоятся в церкви преподобного Сергия для поклонения богомольцев, которых все больше притекает в Пустынь, овеянную духом выдающихся подвижников Божиих.
Благодаря местонахождению Сергиевой пустыни, благочестивая, подвижническая жизнь архимандрита Игнатия (Малышева) не была скрыта за монастырскими стенами, была на виду у многих его поклонников. Наоборот, жизнедеятельность другого замечательного ученика и сподвижника святителя Игнатия Брянчанинова, отца Иустина (Татаринова), не менее любимого и близкого, проходила далеко от столиц, в уединенных Бабайках, где круг его общения был очень ограниченным.
Архимандрит Иустин (в миру Иван Григорьевич Татаринов) родился в 1827 г. в Петербурге. По-видимому, он рано осиротел, потому что уже с девятилетнего возраста находился в Старо-Голутвинском монастыре, где приготовлялся к монашеству. Представляется вероятным, что святитель Игнатий Брянчанинов узнал его в 1847 г. во время пребывания в Москве по пути в Николо-Бабаевский монастырь. Во всяком случае, с конца этого года Иван Григорьевич находился в Сергиевой пустыни и по возвращении настоятеля из отпуска занял место его старшего келейника.
Несомненно, что в молодом послушнике внимание Святителя привлек его необыкновенно красивый и чистый голос — тенор, и, взяв его в свои ученики, он, прежде всего, озаботился раз{стр. 309}витием его редкого дара. Несмотря на то, что в Пустыни были свои регенты и учителя пения, он упросил заниматься с Иваном Григорьевичем великого русского композитора М. И. Глинку. Михаил Иванович тоже полюбил способного молодого человека: «…Оставляю это до приезда Ивана Григорьевича, которого прошу по возвращении навещать меня…» — писал он архимандриту Игнатию; он с участием отнесся к его образованию и совершенствованию и приготовил из него «замечательного певца и композитора духовных песнопений в чисто православном духе».
В 1854 г. Иван Григорьевич был пострижен в рясофор. В 1855 г. он отпросился у архимандрита Игнатия для посещения святых мест. Архимандрит писал 20 июля этого года оптинскому старцу Макарию Иванову: «Не оставьте Вашим милостивым приемом и руководством моего келейного, рясофорного Иоанна Татаринова» [191]. В этом же году Архимандрит начал переговоры о своем переходе в Оптину Пустынь. «Также примите и Иоанна, — писал он о. Макарию 10 ноября. — …Он редкий человек и по душе и по уму и достоин того, чтоб Вы его приняли: ибо по своему таланту он мог бы иметь значительное земное преуспеяние, но оставил и желает и впредь оставлять все ради Бога. Понимая, как в настоящее время необходимо для него {стр. 310} держаться благой дружины иноческой, он желает сопутствовать мне, дабы и по моей смерти принадлежать к обществу спасающихся. Если Богу будет угодно, то мы не будем в тягость для уединенного скита, а может быть, и в некоторую, хотя и малейшую помощь. Иоанн не мог долее оставаться в Оптиной, ибо его пашпорта уже истек срок; но он был посреди учеников
