– А вот им всем! – закричал он, ударяя одной рукой по месту сгиба другой.
– Фу, как некрасиво, – поморщилась Бо.
– Ну и катись! – Айра бросил горящую сигарету на пол. – К этому своему Тэйлору!
– Глупый.
Поднявшись с кровати, Бо подобрала с пола сигарету и затушила ее в пепельнице…
Следствию все же не удалось доказать вину Лепаж-Ренуфа в деле о гибели яхты 'Эксельсиор', он был освобожден от домашнего ареста и вскоре исчез, что позволило многим усомниться в непричастности Нобелевского лауреата к организации взрыва.
В результате этих событий Исполнительный Совет любителей эсперанто оказался полностью переизбран (из старых его членов остался только я). Нужно отметить, что перевыборы – или, точнее, новые выборы – организовать оказалось весьма непросто, поскольку ряды эсперантистов к этому моменту ощутимо поредели. Все же девять человек набрать удалось. Работа над 'Точным словарем Масперо' продолжалась.
И тут случилась на первый взгляд парадоксальная штука. Одного из членов нового Совета звали Эберкромби. Я подкараулил его в штаб-квартире в Дублине, когда в особняке больше никого не было, и ткнул дулом 'люгера' ему в нос.
– Меня зовут Дин Донн, – зловеще проговорил я.
Он ответил холодным взглядом.
– Да, брат, – сказал он. – А я все никак не мог решить, кто из нас этот самый легендарный…
– Ты это о чем? – не сразу дошло до меня.
В ответ он рванул на себе рубашку, обнажая жилетку, начиненную тротилом.
– Ты тоже дракон? – вздрогнул я от неожиданности и опустил пистолет.
– И не только я, брат, не только я.
– Кто же еще?
– Да, практически, все нынешние члены Совета. Скажу тебе больше…
– Куда уж больше, – запротестовал я.
Но он не хотел угомониться:
– По-видимому, не только все члены Совета, но и, вообще, все оставшиеся в живых любители эсперанто – драконы.
– Не может быть!
– Мы уничтожили всех, причем ты, безусловно, наиболее заслуженный. Кстати, когда ты намеревался пришить того парня в штате Юта, именно я отвлек внимание полиции своими действиями в Майами.
– Что же это получается, – с трудом выговорил я. – Мы уничтожили всех любителей эсперанто, а само эсперанто живет и процветает?
– Процветать, не процветает, но пока еще живет, – согласился он.
Расправившиеся было за моей спиной перепончатые крылья поникли. Однако через мгновение мои глаза вновь зажглись красным пламенем.
Я передернул затвор и вновь приставил дуло 'люгера' к его носу.
– Ты что, брат, – он тут же взмок от напряжения. – Хочешь убить дракона?
– Удивляешься? – Мои губы скривились в подобии улыбки. – Ты ведь говоришь на эсперанто. Я бы грубо нарушил нашу эстетику, если бы сейчас остановился, не так ли?
Его рука дернулась по направлению к кольцу на жилетке – видимо, он решил, что если уж погибать, так обоим и с музыкой, – но 'люгер' кашлянул раньше, а тела, когда они остаются без голов, рвать кольца пока еще не научились.
С этого момента игра вступила в новую фазу.
Украинская река Донец… Неподалеку от Харькова у реки расположена тепловая электростанция, один из рукавов Донца приспособлен охлаждать станционное оборудование, затем он впадает в основное русло, образуя небольшой остров. На этом островке вот уже недели три скрывается член ИСЛЭ фон Шакк – один из наиболее удачливых драконов. Именно он недавно застрелил Дилльманна, Уэрри и Лиленда (тоже членов Совета).
На островке некогда располагалась туристическая база, на которой проводился ранее фестиваль искусств на языке эсперанто EoLA. Однако сейчас лагерь заброшен. Фон Шакк живет тут один среди скелетов больших палаток, на изгибах которых полощутся остатки брезента. У него была лодка, которую несколько дней назад мне удалось пустить вниз по течению, а остров с большой сушей соединяется с помощью одного единственного навесного мостика. Радом с этим мостиком я и затаился в засаде, вооруженный винтовкой с оптическим прицелом. 'Люгер' здесь – слабый помощник. Я слежу за мостиком, одновременно прокручивая в уме новые формулировки для 'Точного словаря Масперо'. Фон Шакк не появляется – осторожный малый. Очевидно, его смутила история с лодкой, хотя я провернул все таким образом, чтобы подозрение в воровстве пало на местных рыбаков. Рыбаков вокруг – тьма, поскольку рыба для них – единственный источник пропитания. Иногда кто-нибудь из рыбаков забирается на мостик и ловит оттуда. Каждый раз, внутренне замирая, я изучаю рыболова через оптический прицел, но нет, это не фон Шакк.
Я думаю о том недалеком времени, когда в живых останется лишь один человек, владеющий эсперанто. Игра закончится, и, если это буду я, на новую у меня уже не хватит сил. Конечно, и помимо любителей эсперанто в мире еще остается достаточное количество фламинго. Однако ненависть к ним – удел иных драконов. А что станет со мной? Найдется ли в этом мире отдушина для такого, как я? Или уставшие драконы тоже становятся предметом чей-то лютой ненависти? Ненависть… Она сожгла, растворила в желчи все мои другие чувства. Возможно, пришло время Айре Гамильтону вернуться? Хватит ему бродить неизвестно где, позабыв о своем бренном теле. И тут внезапная догадка пронзила меня: Айра Гамильтон не пропал тогда, не исчез, не удалился куда-либо в неведомом направлении: ОН УМЕР!..
На самой дальней точке острова замечаю человеческую фигурку. Она машет рукой. К острову приближается рыбацкая лодка. Видимо, фон Шакку захотелось рыбки, и он решил купить ее у первого попавшегося рыбака. Торг состоялся, и фон Шакк со связкой рыбы в руке возвращается вглубь островка. Я слежу за ним через оптический прицел. Вот он остановился и еще раз внимательно оглядел рыбу, затем побрел дальше. Одинокий куст скрывает его от меня. Я его не вижу, однако угадываю движение, разворачивая винтовку с нужной скоростью. Затем спускаю курок. Жду. Из-за куста фон Шакк не появляется. Жду, а он все не появляется. Тогда я поднимаюсь с земли, беру винтовку наперевес и отправляюсь на островок. Это, конечно, не джунгли, в которых воевали 'дикие гуси' и где погиб Бругш, однако лес на островке достаточно густой. Через некоторое время нахожу куст, на траве за которым – лужа крови. Но фон Шакка здесь нет. Сразу же превращаюсь в максимально собранного и готового к любому повороту событий командос. Иду по кровавому следу, углубляюсь в лес. Неожиданно в дерево рядом со мной впиваются пули. Определяю, откуда ведется стрельба, делаю трюк, которому обучал нас когда-то лейтенант, и оказываюсь у фон Шакка за спиной. Он оборачивается, но в этот момент я уже спускаю курок. Он затихает…
После того как я сбросил Тальквиста с Эмпайр-Стейт-Билдинга, а машину Флотека подорвал вместе с хозяином, в живых осталась только Эста Рюллинг – женщина-дракон. На ней-то я и погорел. Дело в том, что параллельно с членами Совета каждый из нас пытался уничтожить и как можно больше остававшихся еще в живых рядовых любителей эсперанто, большинство которых уже тоже были драконами. Эффективность, с которой мы работали, была настолько ошеломляющей, что это отбило охоту у кого бы то ни было изучать язык. Приток в общество любителей эсперанто равнялся нулю. И вот остались только я и Эста Рюллинг. Я знал, что она – пышная блондинка, но она добилась невозможного: за неделю сбросила двадцать семь килограммов, превратившись в очаровательное создание, а свои натуральные белые волосы эта стерва покрасила в белый же цвет. Так что я оказался с ней в одной постели, и в самый разгар любви, к моей печени был приставлен внушительный 'магнум', заряженный пулями со смещенным центром тяжести.
– Привет, малыш, – проговорила она.
Я сразу же понял, что к чему.
