ястребу, который в поисках жертвы держится поближе к земле, но летит с огромной скоростью, меняя курс неуловимым поворотом крыла. Воины Имррира толпились на палубах, изумленно озираясь по сторонам; многих пришлось едва ли не силой разгонять по местам. Единственным человеком, у которого корабль как будто не вызвал никаких чувств, был высокий воин, что исполнял обязанности боцмана. Он вел себя так, словно находился на палубе одной из барок золотого флота, и, расхаживая туда-сюда, следил за соблюдением настоящего морского порядка.
Рулевой же, которого выбрал Элрик, никак не мог совладать с волнением. Ему то и дело казалось, что корабль вот-вот врежется в скалу или налетит на толстый ствол дерева. Он постоянно облизывал губы; несмотря на прохладу, со лба у него градом катился пот; и дышал он с хрипотцой. Однако рулевым он был неплохим и постепенно освоился, хотя ему приходилось крутиться, как белке в колесе, — с такой скоростью двигался корабль.
От скорости и впрямь захватывало дух. Судно мчалось быстрее всякой лошади, быстрее даже ненаглядных драконов Дайвима Твара.
Радостный смех Элрика звучал то тут, то там. Император заразил своей веселостью многих членов команды.
— Что ж, если сейчас Гром — Правитель Земли под Корнями старается задержать нас, то как же мы полетим, выйдя в открытое море! — крикнул Элрик Дайвиму Твару.
Настроение Твара улучшилось. Откинув со лба свои длинные чудесные волосы, он улыбнулся другу.
— Нас, наверно, просто сдует с палубы!
И тут вдруг корабль взбрыкнул, его зашатало из стороны в сторону, как будто он угодил в водоворот, образованный встречными течениями. Рулевой побледнел и вцепился в рычаг, пытаясь вернуть себе власть над кораблем. Раздался вопль ужаса, матрос слетел с верхнего салинга грот-мачты и свалился на палубу, переломав себе все кости до единой. Корабль еще пару раз покачнулся — и проклятое место осталось позади.
Элрик уставился на тело погибшего моряка. Веселость его как рукой сняло. Он ухватился за поручень. Алые глаза его сверкали, губы кривились в усмешке, обнажая крепкие зубы. Смеялся он над собой.
— Какой же я глупец! Только глупец посмел бы так искушать богов!
Хотя корабль двигался по-прежнему быстро, что-то словно тянуло его назад, как будто служки Грома вцепились в его днище точно ракушки в море. И Элрик ощущал нечто в воздухе, нечто в шелесте деревьев, мимо которых они проходили, нечто в раскачивании травинок, кустов и цветов, над которыми они проплывали, нечто в тяжести скал и в наклоне холмов. И он знал, что это нечто — присутствие вокруг незримого Земляного Грома, Грома — Правителя Земли под Корнями, Грома, который желает завладеть тем, что когда-то принадлежало ему и его брату Страаше, тем, что символизировало заключенный ими между собой мир. Грому очень хотелось вернуть себе Корабль, что Плывет по Морю и по Суше.
И, глядя на черную землю внизу, Элрик испугался.
Но наконец, преодолев сопротивление земли, они достигли моря, соскользнули в воду и устремились прочь от Мелнибонэ, набирая скорость с каждым мгновением. Впереди заклубились облака пара — там лежало Кипучее Море. Элрик счел неразумным даже на волшебном корабле соваться в его жаркие воды и направил судно к берегам Лормира, самого прекрасного и мирного из Молодых Королевств, а если быть совсем уж точным — в порт Рамазац на западном побережье Лормира. Будь варвары, которых они недавно разгромили, из Лормира, Элрик, естественно, выбрал бы какой-нибудь другой порт, но все было за то, что атаковавшие Имррир пираты приплыли с юго-востока, из неведомых земель за Пикарейдом. Лормириане, которыми правил толстый и осторожный король Фадан, ни за что не ввязались бы в подобную авантюру, не будучи заранее уверенными в полном ее успехе.
Медленно введя корабль в гавань Рамазаца, Элрик, чтобы не привлекать внимания, приказал поставить судно якобы на якорь. Однако красоты корабля он не мог скрыть при всем желании, как не мог отрицать и того факта, что приплыли они с Мелнибонэ. Мелнибонэйцев же в Молодых Королевствах не любили — и побаивались. Так что, по крайней мере внешне, с Элриком и его людьми обращались уважительно, довольно прилично накормили и поднесли вина.
В самом большом из прибрежных трактиров под названием «Уходи, но возвращайся» Элрик разговорился со словоохотливым хозяином, который прежде был удачливым рыбаком и неплохо знал южные края. Он, разумеется, слышал про земли оинов и ю, но отзывался об этих народах безо всякого почтения.
— По-вашему, они готовятся к войне, господин? — приподняв брови, трактирщик поглядел на Элрика и поднес к губам кружку с вином. Выпив, он отер губы и покачал своей рыжей головой. — Верно, собираются воевать с воробьями. Ведь оины и ю — это даже не племена, а так, не пойми что. Их единственный приличный городишко называется Дхоз-Кам. Он стоит на берегах реки Ар, и каждое из племен владеет половиной его. В основном в тех краях живут крестьяне, такие темные и суеверные, что никак не могут выбиться из бедности. Хорошего солдата среди них днем с огнем не найдешь.
— Ты не слышал ничего о мелнибонэйце, что покорил оинов и ю и подзуживает их к войне? — спросил Дайвим Твар, осторожно пробуя вино. — По имени принц Йиркун?
— Вот кто вам нужен, — трактирщик оживился. — Что, никак распря между Драконьими Принцами?
— Не твое дело, — высокомерно произнес Элрик.
— Разумеется, господа, разумеется.
— Ты знаешь что-нибудь о большом зеркале, которое забирает у людей память? — спросил Дайвим Твар.
— Волшебное зеркало! — трактирщик расхохотался. — Да у них там и обычных-то наверняка нет! Простите, господа, но, по-моему, вас кто-то сбил с толку, если вы опасаетесь оинов и ю!
— Вероятно, ты прав, — сказал Элрик, глядя в свою кружку с вином, к которой он даже не прикоснулся, — но разумнее будет проверить самим. Да и Лормиру это может принести пользу.
— Не беспокойтесь за Лормир. Мы без труда справимся с любым, кому вздумается на нас напасть, особенно — с той стороны. Что ж, если вам так хочется увидеть все своими глазами, то слушайте. Идите вдоль побережья. Через три дня откроется большая бухта. В нее впадает река Ар, на берегах которой стоит Дхоз-Кам, убогий такой городишко, вовсе не тянет на столицу двух стран. Жители его грязные, лживые и поголовно больные, но притом ленивые и безвредные, в особенности когда погрозишь им мечом. Вам довольно будет провести в Дхоз-Каме всего час, чтобы понять: они способны лишь заразить вас какой- нибудь мерзостью, которых у них там хоть отбавляй!
Трактирщик снова громогласно расхохотался, радуясь собственному остроумию. Отсмеявшись, он докончил:
— Смотрите, не испугайтесь их флота. Он состоит из дюжины дырявых рыбацких лодок, годных только на то, чтобы барахтаться на мелководьях устья.
Элрик отодвинул кружку.
— Прими нашу благодарность, хозяин.
Он положил на стойку серебряную мелнибонэйскую монету.
— Сдачи-то у меня вряд ли наберется, — заметил трактирщик лукаво.
— Оставь ее себе, — сказал Элрик.
— Благодарствуйте, господа. Может, переночуете у меня? Лучших постелей вам не найти во всем Рамазаце!
— Нет, — сказал Элрик. — Мы будем спать на корабле, чтобы отплыть с первыми лучами солнца.
Мелнибонэйцы вышли. Трактирщик поглядел им вослед. По привычке он попробовал серебряную монету на зуб. Что-то ему не понравилось, он вынул ее и повертел перед носом, рассматривая. А вдруг мелнибонэйское серебро — отрава для простого смертного? Лучше не рисковать. Он сунул монету в кошель, потом бросил взгляд на недопитые кружки с вином. Он терпеть не мог расставаться со своим добром, но, пожалуй, придется выкинуть эти кружки, а то еще беды не оберешься.
Корабль-что-Плывет-по-Морю-и-Суше достиг бухты к середине следующего дня и стоял теперь неподалеку от берега; за небольшим горным кряжем, густо поросшим почти тропической растительностью,
