похож на язык индейцев сиу. Правда, на языке сиу я знал всего лишь несколько слов.
—
Из ночи в ночь прислушиваясь к голосам, я потихоньку погружался все глубже в гипнагогические галлюцинации. Однажды мне даже привиделось, будто я полностью отрешился от собственного тела.
Я попытался ответить, но не смог.
Внезапно я обрел зрение и увидел громадный город, полный чудес. По улицам его двигались выкрашенные в унылые цвета механизмы, на многих из них сидели люди. Здания, покрытые сажей и копотью, но все равно прекрасные. Иные дома, уже не такие красивые, хотя и более чистые; строгие пропорции, множество окон… Крики, шум, грохот…
По холмистой равнине промчалась кавалькада. Сверкающие позолотой доспехи, разноцветные флажки на концах длинных пик. Лица конников были серыми от усталости…
Новые лица, новые люди. Кто-то казался мне знакомым, кого-то я никогда не встречал. Многие весьма странно одеты. Я увидел седовласого человека средних лет. На голове его была украшенная драгоценными камнями железная корона с высокими зубцами. Его губы шевельнулись. Он что-то произнес…
—
Я ощущал себя человеком, который вот-вот упадет в обморок; чем усердней он старается сохранить ясность рассудка, тем хуже себя чувствует. Я еще раз попытался ответить, но опять не смог.
Впечатление было такое, словно я плыву назад сквозь Время, тогда как каждая частичка моей души и моей плоти рвется вперед. Мне почудилось, будто я превратился в каменного гиганта; мои необъятные гранитные веки упорно не желали подниматься.
Потом вдруг я обернулся крохотной песчинкой посреди бескрайней Вселенной. Однако я чувствовал себя сопричастным Космосу куда сильнее, чем в бытность каменным великаном.
Воспоминания приходили и уносились прочь.
Перед моим мысленным взором промелькнуло двадцатое столетие с его открытиями и обманами, его прелестями и гнусностями, развлечениями и войнами. Я припомнил суеверия и предрассудки, которые почему-то именовали наукой.
А в следующую секунду я переместился в иное место. Я очутился на Земле, которая не была Землей Джона Дейкера и чем-то неуловимо отличалась от Земли Эрекозе.
Три громадных материка: первые два расположены довольно близко друг к другу, а третий отделен от них океаном, в котором разбросаны большие и малые острова.
Моему взгляду открылся грандиозный ледник, которому, казалось, не было ни конца и ни края. Я узнал Равнины Тающего Льда.
Я увидел третий континент: густые леса, голубые озера, высокие хребты Гор Печали на севере. Я узнал владения элдренов, которых король Ригенос назвал Псами Зла.
Бросив взгляд на два других материка, я различил пшеничные поля Завара, ее прекрасные многоцветные города из камня, богатые и процветающие — Сталако, Калодемию, Мурос, Найнадун, Дратарду.
Мой взор привлекли морские порты — Шайлаал, Уэдма, Сайнена и Таркар. Я увидел Нунос, чьи башни сверху донизу отделаны были драгоценными камнями.
Потом я разглядел города-крепости Некралалы, главный из которых, Некраналь, выстроен был у подножия гигантской горы. Вершину ее венчал королевский дворец.
Мне показалось, я снова слышу голос:
— Эрекозе, Эрекозе, Эрекозе…
Воинственные короли Некраналя, которые вот уже в течение двух тысячелетий правили человечеством, вновь вступили в бой. Нынешним королем Некраналя был Ригенос, пожилой, уставший от жизни человек. Он жил ненавистью, ненавистью к нелюдям, которых звал Псами Зла, давним врагам рода людского, беспечным и дерзким. В преданиях говорилось, что, будучи отпрысками союза одной королевы и Верховного Злодея Азмобааны, они связаны с человечеством тонкой ниточкой. Они звались элдренами, эти рабы прихотей Азмобааны, ненавидимые королем Ригеносом за бессмертие и отсутствие души.
Подталкиваемый ненавистью, обратился Ригенос к Джону Дейкеру, величая его Эрекозе. Обратился к нему, ибо не уверен был в собственных силах и не имел сына, на которого мог бы положиться. Единственным его ребенком была дочь по имени Иолинда.
— Эрекозе, прошу, ответь мне. Готов ли ты прийти?
Голос его громом прогремел у меня в ушах. Я вдруг понял, что могу говорить. Слова мои эхом отдались в пространстве.
— Я готов, но меня что-то держит.
— Держит? — испуганно переспросил он. — Неужели тебя захватили мерзкие приспешники Азмобааны? Неужели тебя заперли в Призрачных Мирах?
— Может быть, — сказал я, — но, скорее, меня удерживают Пространство и Время. Нас с тобой разделяет пучина, у которой нет ни формы, ни протяженности.
— В силах ли мы перекинуть через нее мост?
— Не знаю. Может, подспорьем тут способна стать единая воля всего человечества.
— Мы непрестанно молимся о твоем приходе.
— Продолжайте, и я приду, — сказал я.
Я снова куда-то падал. Мне чудилось, я припоминаю смех печаль, торжество. Внезапно из темноты проступили лица. Передо мной промелькнули все те люди, кого я знал, промелькнули и исчезли. Однако одно лицо осталось; оно принадлежало изумительной красоты женщине, чьи светлые волосы перехвачены были диадемой из бриллиантов. Сверкание драгоценных камней придавало неповторимое очарование ее слегка вытянутому личику.
— Иолинда, — произнес я.
Теперь я видел ее отчетливей. Она держала за руку высокого изможденного мужчину в короне — короля Ригеноса.
Они стояли у вырубленного из цельного куска камня и отделанного золотом помоста, на котором, рядом с пригоршней праха, лежал меч. Они не смели прикоснуться к оружию. Они не смели даже подойти поближе, ибо от клинка исходило сияние, которое могло убить их.
Они стояли в гробнице.
В гробнице Эрекозе. У моего смертного ложа.
Я придвинулся к помосту и повис над ним.
Сюда много лет назад положили мое тело. Я посмотрел на меч. Он бессилен был причинить мне зло,
