никогда не стремился ладить ни с кем, особенно с начальством, никогда не лез к нему в друзья и сам его к себе в друзья не пускал. Еще со времен ремесленного училища в городе Омске я нажил комплекс постоянной внутренней настороженности в общении с теми, кто сильнее меня. Очевидно, он трансформировался и в манеру поведения с партийными бонзами — ничего сверх необходимого, но необходимое должно быть представлено убедительно. Стихийно выработанный принцип «равноудаленности» от любого начальства был лишь выражением принципа «дело, и только дело». Да, такая психологическая установка обрекала меня на одиночество, но ничего поделать с собой я не мог.
Но это — отступление. Возвращаясь к жалобам на «Известия», скажу, что отношения с помощниками обоих секретарей ЦК были у меня такими, что часто я узнавал, кто и на что жалуется, раньше, чем письмо доходило до адресата. И был готов к соответствующему разговору. Считаю, что «удар держал» неплохо.
С коллективом же редакции я просто сроднился. Хотя главные редакторы «Правды» и «Известий» кроме непосредственной работы в газете осуществляли еще и «общее руководство» своими издательствами и типографиями, занимались развитием полиграфического производства, строительством жилых домов, закупкой техники и прочими непростыми делами, редакция газеты была превыше всего. Это была сама наша жизнь.
Конечно, коллектив «Известий» обновлялся, постоянных журналистских коллективов вообще не бывает. Приходили новые люди. Порой мы ошибались в них, чаще это было отличное пополнение. Газета росла, тиражи удвоились уже на третьем году работы. Мы охватывали все более широкую проблематику, на 6 полосах стало тесно, время от времени начинали выходить 8-полосные номера. Расширялся актив редакции, замечательный актив! Когда О. Ефремов ставил в МХАТе «Серебряные свадьбы», он пришел с просьбой поддержать спектакль к нам. В «Известия» привез на просмотр «Покаяние» Тенгиз Абуладзе, фильм до нас видел, по-моему, только Э. А. Шеварднадзе. Лев Додин с «Мужиками и бабами» по Ф. Абрамову был под защитой нашей газеты. Такие «перья» как В. Лакшин, М. Рощин, С. Рассадин были в редакции частыми гостями, на их суждения я мог безбоязненно опереться. Много раз у нас выступал Марк Захаров. Да кто только из людей, составлявших гордость культуры и науки, у нас тогда не выступал! Редакция была открыта для всех, в конце концов даже милицию в подъездах сняли, чтобы люди могли свободно проходить к нашим журналистам. Сегодня, в условиях расцвета демократии, когда даже я, бывший главный редактор, не могу пройти в здание «Известий», те годы вспоминаются действительно как золотая пора.
Но быстрое развитие «Известий» сослужило нам и другую службу — работников редакции стали «выдвигать».
— Как у вас работает Егор Яковлев? — задал вопрос другой Егор — Лигачев.
— Да хорошо работает, — ответил я. — Вот теперь Чехословакию осваивает, сам попросился туда собственным корреспондентом.
— Мы считаем, что его можно было бы назначить на «Московские новости». Как вы считаете, потянет?
— Потянуть — безусловно, потянет. Он ведь уже работал главным редактором. Знаете журнал «Журналист»? Это ведь он его сделал. Но Егор — человек характерный. Может и взбрыкнуть.
— Ничего, у нас не взбрыкнет.
Е. В. Яковлева назначили главным редактором «Московских новостей», газеты тогда незаметной и откровенно скучной. Егор сделал ее теми «Московскими новостями», которые по праву считаются одним из лучших еженедельников и сегодня.
Затем пришла очередь В. М. Фалина. На этот раз позвонил А. Н. Яковлев:
— Слушай, Иван, как там у тебя Фалин?
— Вы что, не знаете, как Фалин? Прекрасно работает!
— Мы хотим его на агентство печати «Новости» у тебя забрать.
— Председателем правления?
— Да, председателем.
— Для «Известий» будет тяжелый удар, но это правильное решение. Ему здесь тесно, такой потенциал надо использовать лучше.
Так ушел В. М. Фалин, до «Известий» много лет работавший послом СССР в ФРГ, один из творцов немецкой «восточной политики», по-моему, лучший в СССР германист. В АПН он поработал недолго и был избран секретарем ЦК КПСС по международным вопросам. Кстати, последним секретарем ЦК на этом посту. На его долю выпало пережить и разгром ЦК КПСС, и роспуск партии.
Вообще известинцы оказались неплохо подготовленными к постсоветским условиям жизни. А. Е. Бовин уехал послом в Израиль и работал там довольно долго. М. Л. Бергер возглавил газету «Сегодня», а Н. Д. Боднарук — «Литературную газету», в которую перешла целая группа наших сотрудников. Перессорившие весь коллектив И. Н. Голембиовский и А. И. Ефимов разошлись так: первый остался в «Известиях» в качестве главного редактора, но не смог обеспечить экономическое выживание газеты и ушел для того, чтобы создать «Новые Известия», второй создал газету «Модус вивенди», но тоже не сумел ее поднять, переместился сначала в журнал, а потом в «Независимую газету» в качестве ответственного секретаря. Проходивший у нас практику Виктор Лошак — ныне редактор «Московских новостей», сотрудник советского отдела Юрий Хренов возглавляет журнал «Российская Федерация сегодня» и даже устоял перед беспощадным «наездом» А. Б. Чубайса, стремившегося закрыть этот журнал. Д. А. Мурзин, редактировавший прекрасное приложение «Финансовые известия», ныне редактор газеты «Время МН». Е. В. Яковлев, поработав главой Гостелерадио, теперь занимается «Общей газетой». Многие известинцы стали сотрудниками крупнейших мировых радиостанций — Би-би-си, «Свобода», «Немецкая волна», «Голос Америки». Собственные корреспонденты на местах создали десятки газет в России, в других странах СНГ и Балтии — такая газета в Санкт-Петербурге, как «Час пик», организована известинцем А. С. Ежелевым. Немало людей ушли и в бизнес, открыли собственные консультационные фирмы, информационные агентства. В общем, не будет преувеличением сказать, что коллектив, с которым мне посчастливилось работать, и сегодня оказывает очень серьезное влияние на развитие информационных процессов не в одной только России.
Но… сами «Известия» известинцы более не редактируют. Газета ушла в другие руки, «Онэксим» и «Лукойл» выкупили все ее акции, теперь под всемирно известной маркой выходит, я считаю, другое издание. От нашей команды на Пушкинской площади осталось несколько человек, в издательстве и типографии — запустение, новый мощный комплекс в районе Калошино я достроить не успел, так он и остался «долгостроем», используется только бумажный склад. 1991 год прервал привычный ритм движения газеты, и хотя журналисты, как отмечено выше, оказались весьма пластичными натурами, не все вписались в интерьер ельцинской России.
Вернусь, однако, на несколько лет назад. Для меня самого работа в «Известиях» открыла очень интересные и широкие возможности познакомиться со многими зарубежными политиками и их странами. Я не имею в виду послов, большинство которых регулярно наносили визиты в «Известия». Пост главного редактора открывал иные горизонты международной жизни. Пребывание в Японии по приглашению правительства страны, беседы с создателями и владельцами крупнейших транснациональных корпораций, тесные отношения с руководством Австрии — я был еще и председателем Общества советско-австрийской дружбы, откровенные беседы с премьер-министром Италии, дискуссии с коллегами из государственного информационного агентства США и американскими сенаторами, обсуждение экологических проблем с парламентариями и главами исполнительной власти Скандинавских стран, многократные «посиделки» с политическими деятелями двух Германий — всех поездок и встреч теперь и не вспомню. Да и нет в этом необходимости. Расскажу только о двух командировках, глубоко поразивших меня.
В начале 1986 года «Известия» договорились об интервью с премьер-министром Великобритании Маргарет Тэтчер. Ехать надо было мне — уровень обязывал.
Первое, что бросилось в глаза, когда мы с корреспондентом «Известий» в Лондоне Сашей Кривопаловым приехали на Даунинг-стрит, 10, — это полное отсутствие охраны. Три безоружных полицейских бестолково топтались довольно далеко от входа в дом. В дверях человек в строгом цивильном костюме только спросил наши фамилии, не пожелав рассматривать паспорта. Какая-то патлатая очкастая девица сразу проводила нас на 2-й этаж к кабинету хозяйки.
