– Насчет «полоумных» я бы поостерегся, – возразил Борис. – Мы-то с вами кто тогда? Очевидно, к Макарову записываются люди с неустойчивой психикой. Шутят они, или нет – в данном случае не важно. Чем больше выборка, тем меньше погрешность. Кстати, что насчет выборки? – обратился он к Виктору.
– С этим полный порядок. Народ уже на зиму места забивает, желающих там немеряно. Придурки!.. В смысле, неустойчивые. Слой-то хороший… Они жизни настоящей не видели, их бы на денек в тлеющий куда-нибудь – вот дурь бы и вышибло!
– Сан Саныч, слыхали? – лукаво спросил Борис. – Очередь на полгода вперед…
– Да-да, Боря. Ты уж сам, – непонятно ответил Немаляев. – Тебе эта тема ближе.
– А точно! – вскинулся Петр. – Борис, ты ведь как раз по всякой там статистике и прочему… Хватит шифровать, колись!
– Да все настолько просто, что и не верится даже. Слишком просто.
– Ну!.. – поддержал Константин. – Ты женщин своих вот так же мучаешь?
– Увеличение числа нервных расстройств – это признак скорой миграции, – сказал Борис. – С ума никто не сходит, но люди чувствительные начинают реагировать. Где тонко, там и рвется. А перед массовым прорывом происходит скачок. Если помнишь, Костя, мы на этой почве с тобой и познакомились. Когда ты разгуливал по Москве с тесаком и народ безвинный валил.
– Меня уже перекинуло, – хмуро ответил тот.
– А я тебя все понять пытался. А понял в итоге совсем другое.
– Ай да Макаров! – воскликнул Сан Саныч. – Значит, он нашел способ предугадывать миграцию? Сравнивает статистику и выясняет, какой слой сгорит завтра, а какой еще поживет…
– Был бы среди нас крутой хакер, мы бы его базу того… – мечтательно произнес Ренат.
Все переглянулись и почему-то уставились на Мухина.
– Хакеров нету. Есть писатель-фантаст, – нехотя буркнул он.
– Толку-то от него? – скривился Петр.
– Толка мало, – согласился Виктор.
– Макаров, наверно, молодец, – задумчиво промолвила Люда. – Только зачем ему это… эти прогнозы? Личность все равно нигде не умрет. А оболочка все равно нигде не выживет… И он никогда не сможет взять с собой что-то еще, кроме самого себя. Ну, и своего опыта, конечно…
– И еще – других перекинутых, – тихо добавил Борис.
– Что?! – Немаляев встал, придерживая перевязанную руку. – Да!.. Да, Боря, ты прав. Иначе смысла никакого. А так… Значит, Юрий собирает по слоям перекинутых… И сколько он их мог набрать?
– Для некоторых – просто Юрик, – сказал Виктор, подмигивая Людмиле.
– Юрик?! Макаров?! – Люда вытаращила глаза.
– Говно не тонет. Пардон… А сколько он душ набрал – это, Сан Саныч, зависит от того, как долго и как активно он этим занимается.
– Весьма активно, – заверил Борис.
– И довольно долго, – кивнул Немаляев.
– Армия запутанных кадров, не боящихся, к тому же, смерти… – отметил Шибанов. – Страшная армия… Зато хоть со взрывами прояснили.
– Ай, оставь! – Немаляев поправил повязку и снова сел, но уже по-человечески. – Дались тебе эти взрывы!
– Макаров нас вытеснил оттуда, вытеснит и отсюда, – ответил он. – И ему зачем-то понадобилась армия…
Константин допил четвертую бутылку и приставил ее к ноге.
– Армия нужна, чтобы воевать. Если я не ошибаюсь. Или, допустим, завалить какой-нибудь слой переки… – Было видно, что идея пришла ему в голову сию секунду, и он обдумывал ее на ходу, на ходу же поражаясь ее рациональности.
– Браво, Костя, – печально сказал Борис. – Выбрать слой поприличней, заполонить его перекинутыми, в которых, естественно, уже никто не перекинется, и которым не страшна никакая миграция… и спокойненько себе жить.
– А мы разве не этого добиваемся? – возмутился Костя. – Спокойненько жить, вот именно. Получается, цель одна?
– Пути разные. И мы как попутчики его не устаиваем…
– Обидно! – бросил Ренат. – Почему это не устраиваем?
– Еще одна тема для размышлений.
– Он властью делиться не хочет, – предположил Немаляев. – Как будто кто-то к ней сильно рвется, к власти…
– Нет, Сан Саныч, у него власть другая будет, – сказал Мухин. – Вот представьте: человечек посетил несколько слоев, всего насмотрелся, заодно понял, что тело – оно как белье, снял и выкинул… Человечек бессмертия хлебнул, а тут ему говорят, что этот слой последний, и дальше идти уже некуда, потому что остальные сгорели. Он ведь за жизнь как никто другой уцепится. И все сделает, чтоб ее не потерять.
– Любой сделает, – заверил Шибанов.
– Не-ет, извините. Здесь не тот накал. У нашего человечка жажда жизни на порядок поднимется. Человечек-то за линией смерти побывал, богом себя почувствовал, он лучше других знает, что это такое, когда все кончается. Когда ты просто перестаешь существовать. И служить он будет… ох, как он будет служить! Идеальный раб из него получится. И-де-аль-ный! Так что насчет общих с Макаровым целей я бы выводов не делал. Если мы ему ничего лишнего не приписали, то в его интересах как раз ускорить все эти миграции. Чем больше прорывов, тем больше перекинутых покидает основную оболочку и осознает себя. Тем проще Макарову их искать.
– Борис, а ты почему этого не делаешь? – спросила Люда. – Ты же это можешь?
– Что могу? Искать? Сгребать, как бульдозер в один слой? Ну, могу… Да я никогда к этому не стремился. Мне не нужен миллион перекинутых. Зачем он мне?.. Мне помощников толковых… вот вроде вас. А миллион… ни к чему это.
– Значит, мы его не устраиваем главным образом тем, что хотим миграцию остановить. И если Макаров разыщет Установку первым, он будет охранять ее, как маму.
– А я не понял чего-то… – проронил Ренат. – Петруша, о чем они толкуют? Мы что, на свой план уже забили?! Как же наш с тобой анархический батальон?..
– Батальон?! – изумился Сапер. – И большой у тебя, Петя, батальон?
– Я и Ренат. Остальных вытеснило, раскидало…
– А слой ваш насколько готов? – спросил Костя. – И ваш анархичссский проект…
– У тебя есть что-то лучше?.. Все туда и пойдем, если эта Установка не найдется. Да и не верю я в нее…
Порядок окончательно сбился, и никто уже не помнил, чья сейчас очередь говорить. Энтузиазм куда- то выветрился, осталось лишь понимание, что время уходит, а вместе с ним уходят и возможности. Оно, время, почему-то упорно держалось на стороне Макарова.
– Вообще, в идее все разрушить тоже что-то есть… – задумчиво произнес Борис. – Разрушить все, что можно… И когда нагрянет миграция, рушиться будет уже нечему… Н-да… вариантик.
Это прозвучало как намек хирурга – не лишающий надежды, однако вполне внятный.
Спорить никто не стал. На фоне очевидных успехов Макарова планы Петра выглядели наивно. Создать в отдельном слое бардак настолько совершенный, чтобы массовая миграция уже ничего в нем не изменила, теоретически было возможно, но сильно смахивало на агонию. Хотя агонией называют совсем другое… Когда люди борются за жизнь, это зовется как-то иначе, как-то благородно… Вот только слова этого никто не вспомнил.
Константин поставил пустую бутылку на пол, и этот звук словно бы подвел черту.
– Мозгоштурм удался на славу, – заключил Ренат. – Макаров крут, как гора Эверест, а мы все скоро сдохнем. Или в рабы к нему запишемся… Я люблю-у-у те-ебя жи-и-изнь… – гнусаво пропел он, поднимаясь. – Лучше б мы и не знали ничего…
– Витя, – сказал Борис, – ты сейчас не очень занят?
– Чем я могу быть занят? – недоуменно произнес Мухин.
