Джек прекрасно понимал, что хотел сказать Зак: «Не надо расспрашивать меня о таких вещах». Потом представил себе связанного, с кляпом во рту Райли, подвешенного за ноги над огромной емкостью с пузырящейся кислотой, дабы сделать побег невозможным, — все в лучших традициях Адама Веста из старого телесериала про Бэтмена.
— Райли знает, что случилось с деньгами, находившимися в депозитной ячейке Фэлкона?
— Мой друг, нет конца секретам, известным этому человеку.
— Это значит «да»?
— Ответ на сей вопрос столь длинный и запутанный, что тебе лучше самому расспросить его.
— Вот и отлично. Привези его в мобильный командный пункт, и мы с сержантом Пауло устроим ему допрос с пристрастием.
— Вероятно, у этого парня есть серьезная причина, чтобы скрываться, — возмутился Зак. — По- моему, везти его в полицию не самая лучшая идея.
— Он что — скрывается от закона?
— Нет. Просто не верит, что законники смогут оградить его от напастей.
— От кого же он в таком случае прячется?
Зак сделал многозначительную паузу, что снова следовало толковать как «лучше не спрашивай».
— Ты уже провел его через иммиграционный контроль? — осведомился Джек.
— Тут все зависит от того, что ты подразумеваешь под словом «провел».
— Зак, надеюсь, ты не…
— Давай помолчим об этом, ладно? Полагаю, ты еще не забыл, что наша главная забота — Тео Найт? Если бы тебя или меня удерживал в номере мотеля вооруженный маньяк, Тео освободил бы нас уже два часа назад и сейчас мыс тобой сидели бы в его любимом баре, пили пиво и со смехом вспоминали это происшествие. Тео сделал бы все, что в его силах, чтобы нас вызволить. Ни перед чем бы не остановился. Ты понимаешь, на что я намекаю?
Джек обдумал его слова. Зак имел в виду, что мелкие нарушения ничто в сравнении с дружбой, вечностью и братским отношением друг к другу, и это имело смысл, как ни крути.
— О'кей. Скажи в таком случае, что требуется от меня?
— Это отнимет не более пяти минут. Просто есть вещи, которых не знаю я, а знаешь ты, — и наоборот. Если мы с тобой объединим усилия, то Райли, возможно, станет тем ключиком, который поможет нам распутать все это дело. Как тот парень по прозвищу Глубокая Глотка, который раскрыл репортеру «Вашингтон пост» истинную подоплеку Уотергейтского скандала.
— Ты имеешь в виду, что надо проследить деньги?
— Именно. Проследить деньги.
— А мистер Райли, значит, станет нашим путеводителем? — уточнил Джек.
— «Путеводителем»? Хорошо сказано. Ну а теперь бери в руки свою задницу и приезжай сюда.
— Я не могу покинуть командный пункт. По крайней мере надолго.
— А я не повезу туда Райли. Отдать его на съедение полицейским — значит заставить замолчать навсегда.
— Можешь встретить меня где-нибудь на полпути? Как насчет стоянки общественного транспорта недалеко от колледжа? Я забыл его название…
— Той, что рядом с большой строительной площадкой?
— Точно.
— Могу быть там через десять минут.
Джек взглянул на часы.
— Будь там через пять, — сказал он и выключил телефон.
Пожилая женщина прогуливалась по гигантскому трехэтажному фойе отеля «Интерконтиненталь», декорированному колоннами и полированными плитами из зеленого бразильского мрамора. Если бы стоял погожий день, каких в Южной Флориде много, в фойе сквозь стеклянный потолок и огромные окна вливался бы теплый золотистый свет, но сегодня после полудня небо обложило тучами и пошел дождь. По этой причине мраморный декор фойе казался холодным, неприветливым и действовал на посетительницу угнетающе. В центре пространства высилась огромная скульптура в стиле модерн, в тени которой посетительница обнаружила мягкое кожаное кресло, оттуда открывался прекрасный вид на главный вход отеля. Женщина исследовала взглядом каждого нового гостя, входившего в фойе сквозь вращающиеся стеклянные двери. На мужчин, раз посмотрев, она не обращала больше никого внимания. Зато пристально разглядывала молодых женщин до тридцати, особенно тех, что обладали привлекательной латиноамериканской внешностью. Но в Майами, похоже, таких было превеликое множество, и фойе отеля «Интерконтиненталь» не оказалось в этом смысле исключением, да и первые вечерние авиарейсы доставили сюда сотни новых туристов. Скоро пожилой женщине начало казаться, что в этой толпе она пропустит ту, ради которой сюда приехала, и никогда уже с ней не встретится.
Официант, убиравший пустые стаканы от коктейлей со стоявших поблизости столиков, остановился рядом с ней:
— Algo tomar? Желаете что-нибудь выпить?
Вообще-то официанты в Майами, разговаривая с клиентами, крайне редко прибегали к испанскому языку как главному средству общения, и женщина задалась вопросом, почему этот парень сделал исключение ради нее.
— Нет, gracias.
Когда официант направился к другому столику, она неожиданно поняла, почему он обратился к ней на испанском языке. Из сумки, которую она крепко сжимала в руках, выглядывала толстая картонная папка, на обложке которой значилось: «LA САСНА, CASO NUMERO 309». «Ла Кача, дело номер 309».
Должно быть, официант разглядел-таки эту испанскую надпись. А может, и нет, и все дело в том, что ею опять начинает овладевать паранойя. В конце концов, за кого, если не за латиноамериканку, он должен был ее принять? Уж на шведку она точно не слишком похожа. Как бы то ни было, женщина на всякий случай повернула папку лицевой стороной обложки к себе и еще крепче стиснула в руках сумку. Потом, на секунду задумавшись, снова наведалась в недра своего ридикюля, чтобы проверить, на месте ли одна важная для нее вещь. На первый взгляд это был кусок простой белой материи — вернее, старой пеленки, — имевший, впрочем, богатую историю и прошедший с ней сквозь годы борьбы.
Наконец она увидела молодую красавицу, вошедшую в фойе через вращающиеся двери, и сердце забилось с удвоенной силой. Привстав с места, она устремила на нее взгляд сквозь толпу, стараясь получше рассмотреть. Между тем девушка на несколько ступеней поднялась по лестнице, ведущей на второй этаж, став таким образом почти идеальным объектом для наблюдений.
По-видимому, результаты этих наблюдений вдохновили пожилую женщину, поскольку она, отодвинув кресло, направилась в ее сторону, лавируя между гостями отеля. В спешке она налетела на пилота одной из авиакомпаний, который в сопровождении своих коллег катил тележку с багажом к регистрационной стойке. В результате столкновения пожилая женщина едва не упала, и пилот протянул руку, чтобы ее поддержать. Однако она так торопилась, что, едва восстановив равновесие, продолжила путь. И вдруг замерла, словно обратившись в статую.
Молодая женщина, заметив устремленный на нее горящий взгляд, тоже остановилась как вкопанная.
Встретившись с красавицей глазами, женщина окончательно уверилась, что ей нужна именно эта девушка. Та самая, ради которой она приехала.
В это время в фойе вновь возникла сумятица, вызванная хлынувшим сквозь вращающиеся двери новым потоком гостей, высыпавших из притормозившего у подъезда большого туристического автобуса. Бросившаяся к стойке регистрации толпа перекрыла обзор, и женщина, вновь посмотрев в ту сторону, где стояла красавица, не обнаружила ее на прежнем месте.
— Алисия! — закричала она.
Но девушки нигде не было видно.
— Алисия Мендоса!
Она бросилась сквозь толпу к лестнице, на которой в последний раз видела красавицу, но там
