это делает, и для неё каждая улыбка — едва ли не подвиг, а заодно маленький праздник.
— Значит, любишь сладкое, — задумчиво говорю я, выбрасывая сигарету и раздавливая её носком ботинка. — Хорошо, я знаю одну неплохую кондитерскую, там очень большой выбор тортов и пирожных. И ты можешь съесть сколько угодно, мне это будет только приятно. И можешь есть как угодно — обещаю, что в обморок не упаду. В конце концов, после созерцания обезьяньей трапезы в зоопарке меня мало что сможет удивить…
Она шутливо ударяет меня по руке, но моя улыбка искренняя, и Элли меня прощает.
Мне с ней удивительно легко, и даже то напряжение в паху, которое, увы, возникает у каждого мужчины при виде неотразимой красотки, не мешает мне мыслить логически — и плести свою паутину.
Уютная кондитерская, куда меня несколько раз затаскивала одна из моих клиенток, когда договаривалась насчёт очередной операции, манила нежными ароматами восточных масел, которые распылялись в воздухе, ненавязчивым освещением, создающим ощущение интимности, полутьмы — столики были отделены ширмами, и на каждом из них стояла свеча в алом стаканчике, которую официантка зажигала сразу, когда парочка — а сюда приходили преимущественно парочки — усаживалась за столик и брала меню.
Да, это было романтическим заведением для влюблённых — но я могу договариваться о делах и деньгах где угодно. Сейчас же всё было иначе, я даже немного ощутил смущение — честно говоря, лирический герой — совсем не моё амплуа, несмотря на мою, как говорит Агояши, ангельскую красоту, и безукоризненные манеры. Скорее мне по душе байроновский мрачный тип.
Я подошёл сзади к ней и помог Элли снять плащ, словно ухаживал за своей девушкой, словно уже подчёркивал этими действиями некоторую власть над хрупкой незнакомкой — она сразу же покраснела и вздрогнула, но ничего не сказала, неловко выпутываясь из рукавов и учащённо дыша. Явно не от возбуждения. Кажется, девушка ненавидела, когда вторгаются в её личное пространство — но, кажется, для меня сделала добровольное исключение. Судя по её характеру — и природе — я не думаю, чтобы она не оттолкнула меня или даже не дала по морде прилюдно, если б хотела. Я подбадривающе улыбнулся ей, вложив в свой взгляд как можно больше очарования, снял свой плащ, повесил наши плащи на стоявшую неподалеку изящную вешалку из чёрного лакированного дерева, и отодвинул ей стул, так как она явно стеснялась, чувствуя себя не в своей тарелке, не решаясь сесть первой.
Кажется, романтическая героиня — тоже не её роль.
Снова жаркий румянец, быстрый взгляд в мою сторону — впрочем, Элли не решилась прокомментировать происходящее. Я сел напротив — изящная японка, напоминающая миниатюрную дорогую куколку в чёрном кимоно, украшенным узором из белых веток, зажгла свечу и, поклонившись, вручила нам два меню и вышла, давая время обдумать.
— Заказывай, что хочешь, — я располагающе улыбнулся. — Не стесняйся.
Я умею быть очаровательным и привлекать людей. Подобным качеством обладает и Агояши, хотя сама по себе довольно замкнута и является почти мизантропом. Если б не ресторан, сидела бы целыми днями в саду и любовалась карасями и деревьями, сочиняя стихи. Или размахивала бы своей катаной.
Мысли о Тензо пришлось срочно выпихнуть из головы, чтобы я смог получить удовольствие от общения с воином равновесия.
— Видишь, тут даже картинки есть, — видя, что Элли не решается даже глянуть в меню, я встал и подошёл к ней сзади, мягко полуобнимая и нависая над ней. Допуская между нами намёк на интимную близость. Когда она повернула голову, я ощутил её дыхание на своих губах. На миг мы застыли, словно провалились в чёрную дыру, будто перестали существовать.
Наконец я пришёл в себя и ткнул пальцем в первый попавшийся торт, вслух зачитывая, из чего он сделан. Затем мы перешли к другим тортам, потом к напиткам.
В конце концов, моя таинственная визави, больше всего похожая на какую-нибудь лису-оборотня или призрака умершей красотки из старинных сказок, заказала по кусочку десяти разных тортиков, я решительно прибавил к этому заказу несколько коктейлей со слабым количеством алкоголя — но всё-таки он был! — и ещё решительнее заказал для неё суп и суши. Всё-таки она сражалась сегодня, да и общалась со мной — и явно очень устала. Поесть ей точно не помешает.
Себе я тоже заказал достаточно, чтобы она не подумала, что я вынужден на себе экономить из-за её огромного заказа.
Когда официантка подошла, я продиктовал ей наш заказ — и она поспешно и радостно удалилась, предвкушая хорошие чаевые.
Вечер был непохож на все остальные, которые я с кем-либо проводил в кафе. Хотя чаще всего я туда ходил именно на деловые встречи, а не на романтические. Агояши предпочитала кухню собственного заведения — какой смысл идти в кафе, если её дом находится в ресторане?
Несмотря на её явную заторможенность, неловкость, и явную стеснительность, Элли меня заинтересовала. Я смог оценить не только её красоту, но и саму личность. Она обладала теми качествами, которых у меня почти не было, я их уничтожал собственноручно, последовательно и безжалостно — и остатки положительных качеств, до которых у меня так и не дошли руки, я не разбрасывался, не желая осчастливливать кого попало.
Доброта, желание всем помочь, всех спасти, всех осчастливить, и при этом — настоящее отвращение к людям, и особенно к мужчинам. Суицидальная депрессия, куча комплексов, ненависть к себе, особенно к красивой внешности.
И я многое узнал о её жизни там, за чертой, в другом мире. И многое успел узнать и о шинигами, что меня интересовало намного больше, конечно. Хотя, несмотря на все мои осторожные намёки, имя Йоширо так и не было ни разу произнесено, хотя я узнал много других имён как её коллег, так и богов смерти.
— Честно говоря, я изумлён, — я протянул руку к своему бокалу с красным вином, — не ожидал, что ваша жизнь настолько… канцелярская. Те же бумаги, бухгалтерия, задания, злые начальники — обычная земная контора, — я хмыкнул, задумавшись.
Из размышлений меня вывел очень шокированный взгляд девушки.
Проследив за направлением её взгляда, я отметил, что провожу пальцем по окружности бокала. Да, а ещё у меня была привычка иногда проводить языком по холодной кромке бокала, слизывая капельки вина, оставшиеся после очередного глотка.
— Что такое? — я улыбнулся, решив ещё немного его подразнить. Теперь я пальцем провёл по ободку бокала, сооблазняюще глядя на неё, а потом заскользил пальцами по бокалу вверх и вниз. — Жаль, что у ножки этого бокала такая плоская фигура, никаких тебе округлостей. Знаешь, когда-то у меня были бокалы, так, шутка юности, где были изображены красивые девушки в купальниках. Когда в бокалы наливалось вино, то купальники становились прозрачными. Забавно, правда?
Видя, что несчастная скромница на грани обморок — её глаза расширились, я взял бокал без всяких выкрутасов и немного отпил, сохраняя на лице самое невинное выражение.
— Да нет, ничего, — она попыталась взглянуть на меня грозно, но затем покраснела, с трудом отвела взгляд от моих пальцев. Да, руки у меня красивые. И я умею ими пользоваться. Наверное, она невольно представила, что я могу сделать с ней с их помощью.
— Тут всё такое вкусное, спасибо тебе! — выпалила она, отводя взгляд, а затем глядя на меня прямо, совершенно искренне, с признательностью и чуть ли не с обожанием.
— Это такие пустяки, — я махнул рукой. — Это самое малое, что я могу для тебя сделать. Ты всегда можешь ко мне обратиться, без стеснения, — я серьёзно глянул на неё.
Элли кивнула. Прониклась.
Когда ужин закончился, я даже немного пожалел, что всё прошло так быстро. Я помог надеть Элли плащ, почти машинально, затем, кинув на стол несколько крупных купюр — официантка сегодня точно будет радоваться — прошёл с ней к выходу.
От мысли, что мы вот так просто расстанемся, хотелось выть на луну. Я не мог её просто так отпустить!
Мы бездумно прошли немного дальше по почти безлюдной улице — было уже достаточно поздно, а
