— Прекрасно вижу, особенно ночью. Недаром в нём вертикальный зрачок, — плету я совершеннейшую чушь.
— Ага, вот для чего он нужен! — радостно заметила она, едва не подпрыгивая на скамейке. — А то я подумала уже… неизвестно что.
— Да, это для лучшей видимости, — важно говорю я, с трудом удерживаясь, чтобы не рассмеяться. Да уж, тем, кто не знаком с техникой, можно втирать всё, что угодно. Надеюсь, она всё-таки не ощутит магию моего глаза.
И ещё надеюсь, что она не обратит внимания, что стёкла моих очков — самые обычные, не увеличивающие. Да, первое время, когда я не мог управлять искусственным глазом, очки мне были нужны, но теперь я их ношу скорее по привычке. Для образа. Они мне неимоверно идут к тому же.
Кивает, судя по взгляду, верит.
— Может, познакомимся? — предлагаю я, потому что, судя по шокированному виду девушки, первого шага я от неё не дождусь, к тому же, среди нас двоих именно я мужчина, поэтому мне и карты в руки. — Меня зовут Мураками Маюри. А тебя?
— Называй меня просто Элли.
Мы жмём друг другу руки — перед тем, как совершить этот акт вежливости, она вдруг замечает, что её изящная ладонь по-прежнему лежит поверх моей. И снова краснеет.
Как это мило.
Интересно, все боги смерти такие наивные, или это мне так повезло?
— Элли, давай, во-первых, перейдём на ты, во вторых, позволь мне пригласить тебя в кафе — хочу угостить свою спасительницу, — очаровательно улыбаюсь ей, включая обаяние на всю катушку. Словно ослепляю её светом софитов. Я так умею, если очень уж надо.
— Ну, не знаю, — вижу, что он мнётся исключительно для вида, хотя девушка действительно смущена, но по её глазам видно, что она просто мечтает согласиться. — У меня очень ограниченное время для решения этой… проблемы, — она невольно смотрит на чёрное пятно, оставшееся после вампирши. Как я вижу, смотрит с некоторой жалостью. О, женщины вечны в своих попытках кого-то пожалеть, пусть даже тех, кто уже мертвы и кому эти сожаления уже не нужны.
— Ваша задача, как я понимаю, заключалась в том, чтобы найти и уничтожить вампиршу? — предполагаю я. — В этом заключается твоя работа? — мы уже встали и направляемся к выходу из парка, двигаясь в почти полной полутьме. Робкая луна бросает блики на мою прекрасную спутницу, отчего она кажется совершенно неземным созданием, и словно бы вот-вот раствориться в воздухе, словно галлюцинация, и я почти не могу оторвать от неё взгляда. Не хочу. Боюсь, что, как только я посмотрю в другую сторону, она и правда исчезнет. Я понимаю, что хочу задержать её подольше… и, проклятье, даже не потому, что она — шинигами. Точнее, не только поэтому.
— Ну, да, — отвечает она, робко кивая.
— Тогда, ты же работу выполнила, а твоё начальство вполне может тебя подождать. Ведь никто же не знает, что ты её уже нашла и обезвредила, — очаровательно улыбаюсь, хотя внутри всё дрожит, словно желе.
С каких это пор я снова стал мальчишкой, обуреваемым гормонами?!
Я вспоминаю её касания, когда она помогала мне добраться до скамейки, поднимала с земли, успокаивающе держа меня за руку. Словно я — маленький ребёнок, которого нужно успокоить.
Моё тело словно горит и плавится, я словно до сих пор ощущаю её касание. Но тех прикосновений слишком мало, чтобы утолить мою жажду, моё желание.
Она медлит, но всё-таки кивает, соглашаясь со сделанными мною выводами.
— Или за тобой всё-таки следят?
Элли воровато оглядывается.
— Надеюсь, что нет, — наконец вздыхает красотка.
— Ты ж не человек, да?
Она быстро глядит мне в лицо, но потом снова кивает.
Решаю немного порезвиться.
— Ты, наверное, кто-то вроде Сейлор Мун? — делаю наивно-восторженные глаза. Ещё и хлопаю ресничками.
Элли смеётся, едва не спотыкаясь о ближайший корень дерева. Я вижу, что она тоже смотрит на меня, бросая робкие взгляды — и почти сразу же вновь отводит взгляд, ускользая, и возвращаясь.
Я хватаю её за руку, помогая удержать равновесие.
— Ты богиня смерти? — уточняю я, решая прояснить этот вопрос раз и навсегда. Вот просто здесь и сейчас.
— Нет, я не… — она качает головой.
У меня падает сердце. Кажется, даже с громким стуком целого подноса разбившейся посуды.
Как это нет?!! Я не мог ошибиться! Я сделал правильные выводы, я…
Она не замечает моего смятения, продолжая говорить. Я едва вслушиваюсь в её слова.
— Не знаю, могу ли я тебе об этом говорить, но… Если ты не испугался… — бормочет она, явно пытаясь совершить сделку с собственной совестью. Наверное, она у неё гипертрофированная — по лицу видно. — Я… не богиня смерти, но мы с ними часто сотрудничаем. Мы промежуточная организация, — она явно пытается подбирать слова, хмурится, сдвигая чётко очерченные чёрные брови. — Мы называемся воинами равновесия. И в основном уничтожаем тех, у кого появляется магическая сила, особенно тех, кто может повелевать тенями. Ибо это наша прерогатива. Конечно, мы согласуем свои действия с богами смерти, так как именно они дают нам разрешение на убийства. Точнее, на устранение, — девушка замирает, а потом пинает то, что попадается ей первым под ноги — урну, которая падает, разбрасывая мусор по идеально чистому асфальту. — Какая разница, как называть? Суть-то одна. Мы убиваем, — её лицо становится ещё более мрачным. — С помощью своей магии. Тех, кто может представлять угрозы для равновесия. Кстати, я так и не поняла логику наших действий: почему одних магов мы убиваем, а других нет.
Снова пристально вглядывается в моё лицо. В её глазах опаска и грусть, и какая-то затаённая мрачная тоска, отчего мне неожиданно сдавливает сердце. И в мозгу пульсирует мысль, что моё знакомство — все мои ухищрения — всё же не были затрачены даром. Ведь Элли была связана с богами смерти. Хоть какая-то ниточка. А, значит, она мне нужна.
Я ощущаю невольную жалость, глядя на выражение её лица.
Привыкла, наверное, считать себя чудовищем. Как это знакомо. И не смирилась со своей ролью, своей сущностью — это ещё более печально. Интересно, а я смирился? Или просто искусно притворяюсь?
— А… понятно, — киваю. Достаю сигарету из пачки, закуриваю, таким образом номинально отмечая свою победу. Ведь я не только почувствовал в ней её истинную природу — чудовище — но и сумел привлечь внимание этой загадочной личности. Воины равновесия — надо же. Про себя фыркаю. Как пафосно!
Да, это опасно, как играть с огнём, несмотря на женственность и большие глаза — она довольно могущественна, я видел, как она сражается. В тот момент эта на вид хрупкая, несмотря на мужской костюм, соблазнительная женщина полностью перевоплощалась.
— Тебя это не пугает, Маюри?
Отрицательно качаю головой, выдувая струйку дыма.
— Ты меня спасла, так что, мне на самом деле безразлично кто ты, — с некоторым пафосом отвечаю я, но на неё действует, её лицо светлеет, она улыбается. — Я спросил, потому что любопытство — исконный человеческий порок.
— Так приглашение поужинать ещё в силе? — уже почти радостно интересуется она, заглядывая в моё лицо. Судя по глазам, мой ответ для неё очень важен.
— Да, конечно. Что ты любишь? Не стесняйся, я хорошо зарабатываю, — улыбаюсь в ответ. — Можешь заказывать всё, что угодно. Так что смелее!
— Знаешь, мне все коллеги говорят, что я очень много ем, особенно сладкое, — тоном, каким ребёнок заговорщицки признаётся родителям в «страшной тайне», сообщает она. — Когда я ем, то они стараются либо отвернуться, либо сбежать в другое крыло замка. Для них это непереносимо. Интересно, а ты выдержишь это испытание? — немного лукаво говорит она, улыбаясь так трогательно, словно очень редко
