угукает, обожравшись мышами, ибо ей все на свете глубоко по тулумбасу. Вид у него был такой, словно абонент рассказывал об особенностях сезонных миграций лапидарного гундоса или перспективах развития предприятий по обработке каучука в Куала-Лумпур.
– Угу... У-гу...
Подойдя к столу, Филин одной рукой раскрыл кульки и полюбопытствовал, что в них. В кульках был коричневый кусковой сахар, горячо любимые народом конфеты «Страшный сон гинеколога» и заварка.
Я внимательно следил за каждым движением нашего консультанта и могу поклясться: он ни капли не играл. Ему действительно было глубоко плевать на мощный шквал эмоций, извергаемый находящимся в его руках телефоном – он его попросту игнорировал.
Кульки на столе были гораздо интереснее.
– Угу... Угу...
Прижав трубку к уху плечом, Филин развернул одну конфету и отправил ее в рот. Потом взял с полки стакан и кивнул на бутылку с минералкой.
Я тотчас же услужливо набулькал в стакан пузырящейся жидкости и подумал: полжизни бы отдал за такое самообладание. Узнать, бы где их таких делают – Филинов, и по какой методике...
Фонтан отцовского гнева извергался сравнительно недолго – чайник не успел вскипеть. Когда телефон перестал булькать и хрипеть, Филин лениво поинтересовался:
– Все сказал?
Телефон возмущенно хрюкнул и выдал очередной набор частот – но уже без особой экспрессии.
– Еще один такой звонок – я выкину этот телефон и ты больше никогда не увидишь сына, – свернул общение Филин. – Глянь обращение, вычти время истерики, и позвони когда сказано. Бывай.
Филин отключил телефон, положил на стол и посмотрел на часы.
– У нас есть двадцать одна минута, чтобы вволю почаевничать. За это время он остынет, поймет, что наговорил лишнего и станет более покладистым. Заваривайте – кипит уже...
За чаем я решил провентилировать некоторые аспекты, сопряженные с нашей «самостоятельностью».
– У меня есть ряд вопросов.
– Насчет?
– По поводу «нашей операции».
– Только по существу, – предупредил Филин. – Без всякой зауми.
– Хорошо. В принципе, до всего этого мы могли додуматься сами. Верно?
– Угу.
– Да и сделать, пожалуй, могли все сами – уж коль скоро додумались. Составить список претендентов, выбрать наиболее гибкого и информированного, снять дачку на недельку, подвал оборудовать... что там еще...
– Выбрать место встречи, проработать маршрут эвакуации, – недовольно вставил Федя. – Резервный транспорт и все такое прочее... К чему вообще это обмусоливать? И так все ясно.
– Кстати, насчет места, – я показал Феде глазами «не лезь, дурилка картонная!». – Как добились, чтобы Султан подъехал в указанное место?
– Пригласили.
– Что значит – «пригласили»? «Султан, подъезжай, мы тебя маленько в плен возьмем – пару суток в погребе посидишь»?
– Молодая женщина, эротический голос: «Хочешь узнать, как твой отец относится к тебе на самом деле? Подъезжай туда-то во столько-то. Будь один, эта тайна касается только нас троих – тебя, меня и твоего отца. Отцу не говори, а то он рассердится. Если я задержусь, подожди немного».
– Нормально, – одобрил Федя. – А где взяли женщину?
– Гы-гы! – Филин впервые за все время «раскрылся» – хохотнул от души, весело и задорно. – Слава богу, с женщинами у нас пока что проблем нет. Чем сильна Русь-матушка? Женщинами нашими, умницами- красавицами. Остальное практически все прое...ли.
– Да, тупой вопрос, – согласился Федя. – Не подумал.
– Итак, женщиной позвонить сыну, Федей усадить в машину, привезти, мной снять и мной же поболтать с папашкой... Да, чисто теоретически мы могли бы справиться и без вас.
– Угу.
– Наверное, вся соль заключается вот в этом пресловутом «возможном и допустимом». То есть надо преодолеть какой-то рубеж, переосмыслить некие жизненные принципы, пересмотреть концепцию мировосприятия...
– Короче, Склифосовский! – не выдержал Филин. – Придумать – это одно. У нас придумщиков хватает – работать некому. А соль в том, что все это надо делать. Засучивать рукава – и вперед...
Напившись чаю, Филин без объявления о намерениях проследовал к отдельно стоящему строению, расположенному в глубине двора.
– О! – отметил я. – А я уж грешным делом подумал, что он киборг. Просто нечеловеческое какое-то самообладание...
– Ну и на кой буй ты развел эту бодягу насчет «нашей операции»? – сурово попенял мне Федя. – Подумает еще, что мы совсем дебилы. Что, самому доехать – слабо?
– Ты легко внушаем. Мы с ним и суток не работаем, а ты обзавелся новым термином «доехать». Заимствовал у Филина. Ты сильный, но тупой...
– Ща как дам!
– ...и ты не заметил очевидной пропозиции, которая сразу бросается в глаза.
– Не понял?
– Да, ты не понял. Тебе не кажется, что нас потихоньку опускают в долговую яму?
– Да брось ты!
– Сколько «полян» мы уже должны?
– Эээ...
– Три.
– Да ладно, это мелочь.
– Это опасное заблуждение. Что для нас с тобой – «поляна»? Я тебя пою пивом сегодня, ты меня – завтра. А мы имеем дело с людьми, которые легко бросают на парковках дорогие тачки и не моргнув глазом отказываются от довольно приличных денег, которые могли бы оставить себе. Приведет товарищ Филин в «Прагу» пятерых соратников и поужинаете вы на шесть штук европейских рублей – и это даже без всяких изысков, заметь, просто и скромно: без цыган с ведмедями, сводного хора мудопопых лилипутов и прочих прелестей сугубо кабацкого формата. Вот это – «поляна».
– Ну, не знаю, – Федя задумался. – Не похож он на таких... которые – в «Прагу».
– Вот и я тоже – не знаю. Но, обрати внимание: мы еще ничего не делали, а уже должны три «поляны» и три шестьсот рублями. А у нас впереди поимка всех негодяев, допросы и еще черт знает что вообще.
– Он знает, что с нас нечего взять. В самом начале обсуждали.
– Да он нас просто в кабалу загонит! Заставит потом киллерить или терроризмом заниматься. Типа: убийство вот этого типа будет стоить сто тысяч – спишу с вашего долга. Или взрыв того здания – за двести штук прокатит...
– Ха! – Федя неуверенно усмехнулся и почесал затылок. – Ты это, того...
– Что?
– Насмотрелся тупых америкозовских боевиков.
– Ну-ну...
– Да ладно – «ну-ну»! Ну и что ты предлагаешь?
– Не знаю... Думаю, надо при любом удобном случае вставлять: да, это наша операция и мы все можем делать сами. Или так: да, это нетрудно – мы и сами можем.
– Да, это можно, – согласился Федя. – Тем более мы в самом деле все это могли бы сами...
– И, пожалуйста, я тебя прошу: не будь валенком, когда я в присутствии чужого человека начинаю размышлять вслух о вроде бы очевидных вещах. Если я так делаю – значит это имеет какой-то скрытый смысл...
