Мама ждала: не скажет ли свекор еще что. Но он молчал.
— Вчера съел рис у Сандзо и Мицу, а сегодня отнял у всех! — возмущенно прошептала она.
— Не болтай, — оборвал ее старик. — Детям нужна живая мать.
— Но ведь правда: русские дали нам рис, а…
— Ты забываешь, Фудзико, что другие русские, может, уже убили твоего мужа…
— Не говорите так. Я помню о нем каждый день! — И мама заплакала.
— Я не хотел тебя обидеть…
Сандзо лежал и думал: «И правда. Синь-ици-сан и его солдаты дали нам рис. А другие русские, может быть, убили отца… Значит, они враги. Им надо мстить! Как Кацумата и Ока… Но дедушка сам говорил: «Не пожалеет наши головы…» Тогда и Кацумата и Ока тоже враги. Что же выходит?» Так и не решив этой сложной задачи, Сандзо уснул.
Кацумата покинул туннель через час после того, как ушел полицейский. К рассвету он уже был по ту сторону долины, на склоне вулкана. Вот и двухэтажное дерево… Теперь по карнизу над ущельем он поднимется на каменную ступень. Там, в замаскированном блиндаже, все его надежды. Там есть еда, радиостанция, прекрасный морской бинокль. Оттуда все селение видно, как на ладони. Пока русские будут метаться и вытряхивать душу из баб и стариков в поисках диверсантов, он спокойно отдохнет и подумает, что делать дальше…
Кацумата пробрался через заросли курильского бамбука к промоине. Прошел до начала карниза и… остолбенел: над самой пропастью белел высокий деревянный кол с табличкой. «Осторожно! Мины»! — по- русски и по-японски предупреждала надпись.
— Не может быть! Это русские козни! — Кацумата хотел отбросить его с дороги. Но благоразумие победило гнев. Он осторожно обошел кол с надписью и заглянул в ущелье. В нескольких шагах на карнизе лежал металлический ящик, и от него во все стороны отходили проволочные усики. Такой же ящик лежал на тропе дальше.
Кацумата выругался и без сил опустился на землю. Рухнули все надежды… Проклятые русские! Они даже не знают, что у него отняли! Пять лет назад был построен этот блиндаж. И никто из живых не знает о нем. Дюжина пленных-строителей жила тут отдельно, от начала и до конца. Их кости давно растаскали вороны со дна ущелья…
Кацумата не верил конторам и банкам. Сегодня они процветают, а завтра лопнули, как мыльный пузырь. Весь капитал, сколоченный за пятнадцать лет службы, он хранил здесь, в этом блиндаже. И не какие-то обесцененные японские иены. А золото! Кольца, браслеты, серьги, зубные коронки. И еще — твердую валюту: пятьдесят тысяч американских долларов!
Кацумата неистово ругался, скрипел зубами. Темная сила гнева толкала его вперед. Вырвать, к черту, этот кол, загородивший дорогу. И добраться… дойти, доползти до денег, дающих такую силу, такую власть, какой не знает даже генерал… Он хватался за пистолет. Расстрелять эти проклятые мины!.. Но страх липкими лапами охватывал сердце: что толку? Взрыв услышат русские. Оцепят гору… И все равно, судя по размерам, это новые противотанковые мины. Если такая рванет — от тропы не останется и следа…
Часа через два он пошел назад. Наткнулся на следы стоянки русских. Вот банки из-под свиной тушенки и колбасы с английскими надписями. Рот заполнила слюна. Захотелось есть. Кацумата стал шарить вокруг. Ему посчастливилось. В траве нашел мешочек с галетами. Он разодрал марлю и стал кидать в рот маленькие галеты вперемешку с разноцветными леденцами. Крепкие, как у волка, зубы с хрустом размалывали их. Насытившись, он решил: «Дождусь ночи тут. Посмотрю, как эти русские свиньи запляшут в огне!.. А потом… потом я им такое устрою!..»
Масаносукэ Кацумата любовался далеким пожаром. Хорошо горит рис! Теперь русским нечем будет подкупать этих безмозглых простолюдинов… Ага! Вот начинается и второй пожар. Это загорелись доски у лесопилки. Теперь пойдет!.. Не остановишь! Сейчас вспыхнет комендатура. Огонь перекинется на пристань, на жилые дома!.. Но что это?! Огонь стал угасать. Совсем исчез. Проклятие! Этому дураку Ока ничего нельзя поручить! Я отрублю его дурацкую голову!.. Нет, он так легко не умрет!..
Кацумата в бессильной злобе катался по земле и рвал траву руками. Потом затих. Встал. И тотчас спрятался за куст. Внизу, у озера, на миг мелькнул огонек. Другой… Облава!.. Кацумата заметался между деревьями. Куда спрятаться?! Кинулся к старому дубу. Кошкой вскарабкался вверх и затаился.
Получив извещение о событиях в Акапу, Синицын срочно выехал назад. Когда катер еще подходил к пристани, капитан окинул взглядом селение, и что-то неприятно поразило его. Всю дорогу до комендатуры и после доклада заместителя он думал: «Что изменилось?»
— А где Сандзо и его «лекалери»?
— Да вот как вы уехали, товарищ капитан, так исчез малец. Мы уж тут с ног сбились без его команды.
Капитан вышел на крыльцо. Огляделся. И вдруг все понял. Необычная тишина стояла вокруг. Не видно играющих детей. В бухте нет ни одной лодки. Не слышно стука топоров и песен девушек. Да вообще поселок будто вымер.
От дома к дому ползли слухи: «Приедет комендант с русскими жандармами и будет вести следствие. Кто поджег… У них разговор короткий. Чуть что — и расстрел!.. Из каждой семьи возьмут заложников…»
Коменданта встречали подчеркнуто любезно. Улыбались, кланялись. Без конца улыбались и еще больше кланялись… Но от серьезного разговора ускользали.
— Почему не ловите рыбу, Исимото-сан?
— Как ловить?.. Сети старые. Где взять? Лавочник уехал.
В другом доме спрашивает:
— Вы же дрова еще не заготовили. Я видел: в сарае пусто. Может, лошадь нужна? Я распоряжусь.
— Аригато, господин комендант. Зачем деревья рубить! На берегу плавник насобираем. Ничьи дрова. Океан подарил…
Из края в край прошел комендант весь поселок. И кое-что понял. Зашел к старому Такита. Вскочил Сандзо. Улыбнулся. Потом нахмурился. Поклонился вежливо. Теребит руками рубашку, глаза отвел.
— Ты, Сандзо, за что-то на меня обиделся? Но я ничего не хотел плохого. Ты скоро поймешь. А сейчас приказываю: собирай свою «лекалери» и зови всех на собрание. С тобой Круглов Коля пойдет. Быстро!
Подхватился Сандзо, выскочил из дому.
Старик сидит, курит. Синицын тоже курит. Фудзико вышла из комнаты, оставила мужчин одних. Комендант не торопится. Старики не любят поспешности. Наконец Синицын спросил:
— Скажите честно, Такита-сан, почему вы не хотите переселиться в хороший дом? Боитесь, что хозяева вернутся?..
— Боюсь, — помедлив, ответил старик. — За детей боюсь. Им жить надо.
— Спасибо, Такита-сан. Так вот я и скажу всем на собрании, чтоб не боялись. Другой власти на острове не будет!.. А поджигателям скоро конец. Они ведь и ваши враги, правда?..
— Колья! — спросил Сандзо Круглова, когда они, известив жителей о собрании, присели отдохнуть на перевернутую лодку. — Колья! Игиде дома твоя?
— Дом мой далеко, Сандзо. На другом конце Курильской цепи. Камчатку знаешь?
— Камутякка?! — вытаращил глаза Сандзо. — Пирожок!..
— При чем тут пирожок? — не понял Коля. — Хорошее место. Для меня самое лучшее на земле. Родился я там, понимаешь? Умарэру.[36] Вакару?