— Где ты это взял, Сандзо? Говори скорей!
— Идем, Синь-ици-сан! Покажу. Много украл Ока.
Теперь автоматчики цепью поднимались вверх, напрямик к источнику. Сандзо, а за ним капитан и Круглов бежали по тропинке.
— Сюда, Синь-ици-сан! — крикнул Сандзо. — Здесь копал Ока…
И тут в темноте за кустами блеснули красноватые язычки пламени. Чуть не в упор хлестнули одна за другой несколько длинных очередей.
— Сан-дзо-о-о! Ложись! Ползи вниз! — крикнул капитан. — Автоматчики! Заходи с флангов!..
Короткими очередями застучали автоматы. Пулемет поперхнулся… Снова резанул очередью трассирующих пуль. Ухнул взрыв гранаты. Автоматчики молча бросились вперед.
Синицын первым прыгнул в яму среди кустов. Включил фонарик. На глиняных ступенях, залитых кровью, головой вниз лежал толстый кривоногий человек в черном полицейском мундире. Вокруг стреляные гильзы… Но Синицын искал не это. Вот!.. Черная сгоревшая нитка бикфордова шнура уходила в темноту. Капитан бросился по ходу: «Может, успею потушить!..» Но через несколько шагов путь преградила рухнувшая кровля, из-под которой выбили подпорки. Еще теплая нитка шнура змейкой юркнула под завал. Поздно!!! Огонь не остановить. Вот-вот грянет взрыв… Но где же пулемет?
— К туннелю! — приказал капитан.
От входа в туннель снова засверкали злые язычки пламени.
— Отделение, по пулемету, огонь!
Разом затрещали автоматы. Пулемет смолк. Автоматчики кинули в черную пасть туннеля две гранаты. Грохнули взрывы. И бойцы бросились вперед.
Едва автоматчики успели оттеснить людей под прикрытие крутого каменного лба сопки, как под ногами дрогнула земля. Небо осветила багровая вспышка, и ужасный, никогда не слыханный грохот всколыхнул воздух, швырнул людей на землю.
Из ущелья между сопками дохнул огненный ураган. Как спички, сломал двадцатиметровые деревья, смел деревянные постройки у пристани, слизнул песок, перемешал все и швырнул далеко в бухту.
Отвесная тридцатиметровая скала у дота № 16 дрогнула, будто кто гигантским топором стукнул ее по макушке. От нее отделился пласт и, распадаясь в воздухе на огромные глыбы, рухнул на крайние, уже пустые, дома поселка…
А в полукилометре от этих раздавленных камнепадом домов, в безопасном распадке лежала на земле люди. Оглушенные, перепуганные, но живые.
Страшная сила встряхнула сопку. Воздух, ставший тяжелым, как свинец, пронесся по туннелю, ударил в грудь, будто оловянных солдатиков, расшвырял автоматчиков. Сверху, со стен — отовсюду летели камни, доски, столбы. Потом настала тишина…
— Раненые есть? — первым подал голос Синицын.
— Ерунда, товарищ капитан, — сказал кто-то, — царапины.
— Тогда вперед. Осторожно. Гранат не бросать.
Обходя упавшие глыбы, перебираясь через завалы, автоматчики ползли вперед. В тишине звякнул металл, кто-то задел за камень. И тотчас из темноты хлопнул пистолетный выстрел. Еще, еще. Им ответили короткие очереди автоматов.
— Сдавайся, Кацумата! — крикнул Синицын и мигнул фонарем.
— Порусяй, капитана! — по-русски выкрикнул Кацумата и выстрелил несколько раз подряд.
Пули процокали по каменной глыбе, за которой лежал капитан. Синицын считал выстрелы. Кажется, восемь!.. Обойма вся… Неужели есть запасная?..
— Взять живым! — тихо приказал капитан и, выставив из-за камня руку с фонарем, снова мигнул… Выстрела не последовало.
Кацумата пошарил в карманах. Проклятие! Запасной обоймы не было. Он швырнул в темноту, туда, где затаились русские, ненужный уже пистолет. Деваться некуда! Путь отрезал высокий, до потолка, завал. «Конец», — подумал Кацумата. Сейчас его схватят русские… Ох, как он их ненавидит! За все!.. Но есть еще последний выход. Осталась еще граната. Он умрет, как настоящий самурай!.. Он хотел в последний раз в жизни гордо крикнуть «бандзай». Но из горла вырвался нечленораздельный вопль, полный тоски и ужаса. Он рванул веревочку взрывателя и прижал гранату к виску…
Грохнул взрыв. И бывшего начальника лагеря военнопленных, кавалера трех орденов «Восходящего солнца», самурая Масаносукэ Кацумата не стало.
Сандзо и ефрейтора Колю Круглова нашли в кустах чуть выше источника. Обоим прошила грудь длинная пулеметная очередь…
Когда их перенесли в комендатуру, капитан, только что вернувшийся с места взрыва, спросил фельдшера:
— Жить будут?
— Очень много крови потеряли. Я сделал все, что мог… теперь вся надежда на организм.
— Глупости! — закричал капитан. — Врача нужно. Операцию. Дать им крови… Кругом столько людей. Неужели ничего не можешь?!.
Фельдшер растерянно развел руками и отвернулся. Коля Круглов был его лучшим другом…
Капитан вызвал по телефону командира взвода связи:
— Лейтенант! Связь со штабом армии держишь?
— Так точно, товарищ капитан. По рации. В исключительных случаях.
— Вот сейчас и есть исключительный! — перебил его капитан. — Приказываю передать радиограмму. Всю ответственность беру на себя. Записывай! «Члену военного совета армии генералу Новикову… При попытке предотвратить вражескую диверсию тяжело ранены разведчик Круглов и японский мальчик. Нужен опытный хирург. Большая потеря крови. Положение критическое. Капитан Синицын».
Через полчаса лейтенант положил перед капитаном бланк: «Синицыну. Выслал хирурга гидросамолетом. Встречайте. Новиков».
Сандзо бредил. Метался. Кричал. Фудзико, сидевшая рядом с сыном, позвала капитана:
— Он говорит по-русски. Вас зовет.
Капитан подошел, прислушался. Сандзо выкрикивал вперемешку русские и японские слова: «Най[42] хотцю пирадзок!.. Кацумата тайи… Най! Най!.. Нет хотцю харакири!.. Доробо суру[43] не надзо!.. Не хотцю Камутякка!.. Колья!.. Колья!..»
А Коля Круглов лежал почти рядом, но ничего не слышал. Лежал тихо. Не стонал. Только при дыхании из уголка рта выползала тоненькая красная струйка. Фельдшер вытирал ее марлевым тампоном, а она выползала коварной красной змейкой снова и снова.
Светало. Где-то невидимый в небе гудел самолет. Гул приближался и опять затихал. Люди у комендатуры волновались. Красные хвосты ракет взлетали к низкому небу и бесследно исчезали в облаках. Наконец гидросамолет пробил облака, скользнул по тихой воде бухты и остановился, качая крыльями у наспех починенной пристани.
Операционную устроили во второй комнате комендатуры. Хирургу помогали врач, прилетевший с ним, и фельдшер…
