Боливара с горсткой солдат—походах, приносивших победы при поддержке крестьянского населения; он знал историю Испании и Америки, он пристально изучал основы экономики, права, социологии и — прекрасно знакомый с трудами Маркса, Ленина — много думал о том, как применить марксизм к своеобразнейшим и «невозможным» условиям Латинской Америки. Все это убедительно показано в книге И. Лаврецкого.
Традиционной испанской и латиноамериканской фигурой является «поэт со шпагой в руке», человек широкого ума, высокого духа, и действия одновременно и неразрывно; человек, обладающий глубоким и мужественным единством личности. Такими были Дон Кихот и сам Сервантес, таким был Боливар (ко всему прочему талантливый литератор), таким был кубинец Хосе Марти и многие иные.
Че Гевара и в этом смысле не является исключением. Одной из обаятельнейших и наиболее достойных внимания черт его личности было удивительное (на первый взгляд) единство мужества и высокого умственного и общего духовного потенциала — единство, о котором и в прошлые века и в наш век многие умные люди говорили, что оно невозможно: или ум, или честь и достоинство… В нашей стране это мнение «умных людей» уже давно решительно попытались опровергнуть декабристы (вспомним, например, судьбу того же Лунина, человека, до конца сохранившего и силу ума и обаяние мужества), Лермонтов (вспомним суждения об этом в конце «Фаталиста») и многие последующие писатели и революционеры. На латиноамериканской почве эту идею опять-таки особенно не требовалось и доказывать — она, как видим, в давних традициях этих народов, их интеллигенции. В книге И. Лаврецкого, особенно в начале её, приводится множество фактов, свидетельствующих об общей талантливости, высоком духовном уровне Эрнесто Гевары. «Что он читал? Как вам сказать? Все… У нас была большая библиотека… Тут была и классика — от испанской до русской, и книги по истории, философии, психологии, искусству… Че с детства полюбил поэзию, зачитывался Бодлером, Верленом, Гарсиа Лоркой, Антонио Мачадо, любил стихи Пабло Неруды. Множество Стихов он знал на память и сам сочинял стихи… Мой сын не расставался с поэзией до самой своей смерти. Как известно, в его рюкзаке вместе со знаменитым «Боливийским дневником» была обнаружена гетрадь с его любимыми стихами… Эрнесто увлекался также живописью, знал хорошо её историю, сам неплохо рисовал акварелью… Увлекался он и шахматами. Уже после победы кубинской революции участвовал в турнирах», — вспоминает отец Че Гевары.
Тетрадь со стихами в рюкзаке перед смертью, в диких джунглях, в условиях голода, жажды, болезней, изнеможения, безнадежности, — согласитесь, что одна такая деталь впечатляет больше, чем все общие рассуждения о любви к культуре. Меньше всего походил Гевара на узколобого сектанта, безграмотного террориста-заговорщика; его любовь к свободе, его демократизм проистекали как раз из силы духа, из ясной веры, что творческие возможности человека богаты и многосторонни.
Аргентинец по рождению, Че Гевара был совершенно чужд провинциализма и местничества, огромное и важнейшее для него чувство родины всегда ассоциировалось с понятием Латинской Америки.
Он участвовал в крупных революционных действиях в Мексике, Боливии и, конечно, на Кубе, он непрерывно думал о единстве всех живых сил в борьбе с силами реакции. Он держал связь со многими странами мира, живо интересовался опытом СССР и не раз приезжал сюда.
Одна из важных характёристик Гевары, также вполне традиционная и понятная для человека испанской и латиноамериканской культуры, — его бескорыстие, бессребреничество. Что бы ни говорили, а не всякий решится, занимая пост министра и одно из первых мест в государстве на Кубе (а ведь честолюбие — тоже далеко не из последних свойств «испано-американского характёра»!), бросить все и отправиться с «армией» в несколько десятков человек в дебри Боливии, срединной страны южноамериканского континента, в самую пасть ягуара, организовывать партизанское движение за свободу.
Эрнесто Гевара у И. Лаврецкого несколько идеализирован. Че в своей бурной жизни всё-таки совершал много ошибок; над всей его жизнью смутно мечется тень жертвенности, трагизма—этого нельзя забывать.
Последние его отчаянные действия в Боливии обнаружили не только силу, но слабость, уязвимость таких натур, как Че Гевара; эти слабости проливают новый свет на всю историю Латинской Америки за двести лет, помогают понять, освоить её драматизм; эти слабости ныне используют враги Че, а также некоторые его «последователи», которые порою хуже врагов, ибо своим глупым и суетным поведением дискредитируют благородную идею и благородного человека, как уже не раз бывало в истории.
Об этих слабостях можно много говорить, но главная из них одна — неумение порою сообразовать кипение своей высокострастной, духовно свободной натуры с реальным состоянием дел в окружающей жизни, с духовным и материальным тонусом народа.
Полные внутреннего трагизма отношения отряда Че с крестьянами Боливии — тому горькое и последнее доказательство. Люди не поняли тех, кто пришел их освобождать, и тем обрекли их на смерть.
Как бы то ни было, такие люди, как Че, не нуждаются в приукрашивании, они выдержат любую правду, ибо они всегда готовы первые принять крест, всегда готовы заплатить за свои ошибки ценою собственной жизни, а эта цена, как правило, вовсе не по карману тем, кто берется судить их.
Умер Че, но «для мальчиков не умирают Позы», и тень его бродит по странам Америки и Европы, как грозное предостережение всем чрезмерно сытым, успокоившимся, зарвавшимся, раболепствующим и пресмыкающимся, всем забывшим о человеческих идеалах достоинства, истины, справедливости.
«И главное, будьте всегда способными самым глубоким образом почувствовать любую несправедливость, совершаемую где бы то ни было в мире. Это самая прекрасная черта революционера» (предсмертное письмо детям). «Не думаю, что мы с Вами близкие родственники, но если Вы способны трепетать от негодования каждый раз, когда совершается несправедливость в этом мире, мы с Вами — товарищи, а это гораздо важнее». Эти слова Че из другого, тоже частного письма, слова вовсе не показные и не парадные, а искренние по самой своей сути; они обращены к другу, но пусть о них помнят и те, кто самодоволен и равнодушен в нынешнем патетическом, бурном мире, требующем от каждого человека высокой и строгой личной ответственности.
Книга И. Лаврецкого полезна тем, что фактами героической биографии Че Гевары ещё раз напоминает об этих важных истинах.
Из прошлого
3. ШЕЙНИС
ВЕСНОЮ СЕМНАДЦАТОГО
В первых числах марта 1917 года революционные войска восставшей России арестовали свергнутого императора Николая II Романова. Поезд, в котором он ехал из Ставки в Могилёве, был перехвачен недалеко от Петрограда, и Николай II под усиленным конвоем отправлен в Царское Село. В те же дни выдворили из Зимнего дворца экс-императрицу Александру Фёдоровну, худосочного наследника престола, многочисленных чад и также увезли в Царскосельский дворец, где уже находился под стражей сорокадевятилетний российский монарх.
Ещё в канун марта опустели многие дворцы и особняки Петрограда: сиятельные князья и графы не вполне представляли себе, чего можно ждать от Временного правительства, и бегство их было поспешным и
