— Ты на кого руку поднимаешь, маг? Она меня дважды спасла, а ты ее в предательницы записываешь? — очень выразительно зарычал он.
— Не дело это, Таурисар, — поддержал сына король. — Это ты погорячился.
— А спросите у нее, какого рожна она отсюда сбежала прямиком к Терину во дворец и разгуливала там, как почетная гостья? Мы стражу из людей допросили, они нам все сказали! Не пленницей она была при Терине, а я даже боюсь предположить кем! Казнить ее! Уничтожить на месте, пока не отравила она наши умы своей ложью!
— Это за что меня казнить-то? — наконец у меня голос прорезался. Если убьет меня этот засранец, так я хоть перед смертью потрепыхаюсь!
— Я, между прочим, сбежала отсюда, потому что поняла, что вы ничего не собираетесь предпринимать для того, чтобы Вальдора из темницы вытащить! Я его спасать сбежала. Ну да, не рассчитала силенок, попалась. А не запирали меня, потому что Терин пригрозил, что если я сбегу или что-нибудь нехорошее сотворю, то он Вальдора убьет… ну или пытать будет. В общем, из-за принца вашего я во дворце оставалась.
— А кто с тебя клятвенный обет снимал? Уж не сам ли Терин старался?
— Нет, конечно! У него же там сторонники были, мальчики, приветливые такие, общительные. Вот я одного попросила, и он мне за небольшую плату эту услугу оказал. Ну что ты смотришь так на меня, Таурисар? Зубы я себе поправить хотела, а снятие клятвы дешевле правки зубов!
Ну отчего же она дура такая?! Я стараюсь, из шкуры вон лезу, ее спасая, а она несет всякую муть про какие-то зубы и каких-то сторонников. Ну, что у нее там с зубами? О! уж не знаю, как она уболтала на это Терина, учитывая его (предположительную) занятость делами королевства, но зубки у нее сейчас куда симпатичнее прежних. Интересно, а грудь увеличить она не просила? А то вот эта вогнутость на месте выпуклости… с другой стороны, а меня должно это волновать? Не должно, вот именно.
Но, чувствую я, Таурисар этот так и точит свои кривые зубки на выпуклости ее и вогнутости.
И ведь наточит их! Точно наточит! Эх…
— Мы обручились, — сухо заявляю я. А далее мне остается только любоваться выпученными глазами слушателей. Надо признать, самые большие, в смысле, вылазящие из орбит — у Дульсинеи.
— Иди сюда, любовь моя, — добавляю я мрачным голосом, потому что счастье, простите, уж никак изобразить не могу. А сам молюсь только — молчи. Молчи, я прошу тебя. Догадайся, к чему я. Но только молчи.
А Дуся глядит на меня секунд десять, как на ненормального, а затем протягивает мне навстречу руки и шепчет:
— Иду, мой ненаглядный!
Она обхватывает руками мою шею, практически виснет на мне, благо, что не тяжелая. И тут же шепчет:
— Убью, скотину.
Да мне все равно уже. Убьет — не убьет. Лишь бы выгорело все.
И тут Брианна, о, прелесть моя голубоглазая! Воин, может, из нее и хороший, а так дура-дурой. В общем, она и спасает ситуацию своим дурацким восклицанием:
— Так вы помолвлены! Я так рада за тебя, Вальдор!
А я-то как за себя рад. На шее монстра эта висит разноглазая. Судьба не определена. А так я счастлив прямо по уши. Дальше некуда.
И тут эта сволочь… этот говнюк, этот я не знаю даже как назвать эту жопу иномирскую, заявил:
— Мы обручились.
И произнес он это с таким видом, как будто о своей скорой смерти от тяжелой болезни поведал! И что он вообще такое несет? Какое на хрен обручение? Не знаю, что в этот момент выражала моя морда лица, но явно не восторг! А Вальдор мне многозначительно глазки строит. Ну, а я, что дура, что ли? Понятно мне все. Молчу я, как рыба об лед!
— Иди сюда, любовь моя.
Вот гад! Хоть бы притворился, что действительно хочет, чтобы я подошла! Засранец он и больше никто!
Я к нему руки протянула, чувствуя себя последней дурой. Ух, придушила бы на месте!
— Иду, мой ненаглядный!
Повисла у засранца на шее и прошипела:
— Убью, скотину!
Тут Брианна давай верещать о том, как она за Вальдора рада. Дура она и есть дура! Надеюсь, что воин из нее хотя бы хороший!
А дальше все как-то быстро завертелось. Не успела я и глазом моргнуть, как меня уже в почетные члены этого мира записали, объявили спасительницей принца и суженой его нареченной, любимой и ненаглядной!
Я только опупевала от всего происходящего и даже не помню, как это так получилось, что мы во дворце оказались.
Дворец в этой битве особо не пострадал, то есть взятие Терина прошло без лишних разрушений. Как нам торжественно поведал Таурисар, Терина атаковали пять лучших магов-боевков и взяли-таки его живым, только оглушили слегка. Ой, даже не знаю радоваться мне, что жив брюнет моей мечты или огорчаться? Ведь грозился же живым не сдаваться. А, может быть, просто так грозился? С перепугу? Лучше я буду радоваться, живой он мне больше нравится. Но впятером на одного — это конечно да! Геройство невероятное! Зал аплодирует стоя!
Брианна меня прочь утащила, нашептывая что-то соблазнительнее о ванне и переодевании к ритуалу обезвреживания узурпатора. Это кто узурпатор? Ах, Терин узурпатор… ну да, ага конечно. Узурпатор. Да-да, а я несчастная жертва и, конечно же, я хочу принять ванну и буду очень благодарна, если Брианна поможет мне волосы расчесать, потому что горничные во время переворота разбежались и больше просто некому.
Вот знать бы еще, на какой такой ритуал я наряжаюсь, и что там будет?
Глава 18
Ура, дамы и господа. Мы победили. Правда, говорить «мы» в моем случае не совсем оправданно, поскольку принять участие в освобождении страны мне так и не удалось. Но, главное, что все закончилось, папа снова на троне, а я имею шансы трон этот самый занять со временем. Причем, судя по всему, не один, а с молодой женой. А что, если смотреть на нее издали, и сощурясь, и при этом еще она будет молчать, то, в принципе, с большим количеством допущений она может сойти за королеву. И даже, чем черт не шутит, у меня когда-нибудь возникнет желание попытаться ее обнять, и при этом я не получу в ухо.
— Вальдор, Вы готовы?
И кто это там осмеливается отрывать меня от радостных мыслей? Неужто Таурисар? Да шел бы он куда подальше, этот Таурисар. Магов я не люблю. А они отвечают мне взаимностью.
— К чему я должен быть готов? — сухо осведомляюсь я.
— К ритуалу.
— Какому ритуалу?
А у самого в груди все сжимается. Неужто папа решил не тянуть, и сразу после помолвки свадьбу организовать? Не хочу. Я для этого еще слишком молод!
— Ритуалу обезвреживания чернокнижника, — отвечает маг, а у самого морду аж перекашивает от отвращения. К чернокнижнику, видать, не ко мне же. Хотя и смотрит он при этом на меня.
— Где он проводится?
— В зале для делегаций. Мы ждем Вас.
— Скоро буду.
Интересно, а как они собрались обезвреживать чернокнижника? Голову ему снести, что ли? Хороший способ обезвреживания. Действенный. Только раньше он назывался проще — казнь путем усекновения головы.
Выхожу из своих покоев и натыкаюсь на пажа, нервно переминающегося с ноги на ногу. Хорошенький какой! Даже и не поймешь — мальчик это или девочка.
— Ваше высочество, — лепечет он, испуганно глядя на меня, — Вам Его величество зайти к нему велели.
— Перед ритуалом? — уточняю я.
— Д-да…
Кто ж тебя напугал-то так, милый? Уж точно, не я.
Ну, пойду к папе прогуляюсь. А ритуал ничего. Подождет.
Отец взволнован. По нему это сразу видно. Он в эти моменты так руки свои теребит, будто вымыть их хочет, а воды нет. И ходит туда-сюда.
— Звал? — спрашиваю.
— Да, сынок.
О, сынок! Точно случилось что-то из ряда вон выходящее. Потому что сынком меня чрезвычайно редко именуют.
— Я должен сказать тебе, Вальдор, что… Я рад, что ты помолвлен. Спору нет, Дульсинея, конечно, не та женщина, которую я выбрал бы для тебя. Но, раз уж она тебя спасла. Тем более, два раза…
— Папа, ты для этого меня к себе вызывал?
— Да, но… не только. Сынок, я просто не хочу, чтобы это было для тебя неожиданностью. Но…
Да что же он все мнется да мнется! Он меня уже пугает этими своими «но».
— Но я был вынужден заключить соглашение с Советом чародеев.
И умолкает.
— Какое соглашение? — интересуюсь я. Не особо-то он пока меня удивил.
— Я бы сам не справился с чернокнижником. А они согласились помочь мне в обмен на…
