— На что, папа? Что они от тебя потребовали такого?
— Ну, — вздыхает отец, — во-первых, я должен разрешить открыть в Зулкибаре школу для волшебников.
— А раньше не разрешал?
— Нет. Во-вторых, Совет…
Договорить ему не дает Таурисар, появившийся в королевских покоях, как у себя дома.
— Ваше величество! Что это такое? Вас все ждут! — приказным тоном заявляет он, а я аж дар речи теряю от такой наглости. Перевожу взгляд на отца, а тот глаза прячет и бормочет себе под нос что-то типа 'Да иду я уже, иду'. Ну, если уж король так себя ведет, мне, как видно, вообще остается лишь молчать в тряпочку.
— И в чем, все таки, суть ритуала? — не удержавшись, спрашиваю я у мага.
— Руки Терину, чернокнижнику поганому, ломать будут, чтобы не мог он заклятья творить, пока судьба его Советом не решена.
Снова смотрю на отца:
— Папа, ты это санкционировал?
Он лишь пожимает плечами. Мол, понимай, как хочешь, но возражать не стоит.
Да, Терин, провалил ты свой эксперимент.
В голове сумбур, и радость от освобождения уже утекла куда-то, боюсь, безвозвратно. Жаль, отец не договорил. Но само его поведение перед этим Таурисаром, сам этот дурацкий ритуал. Ну не можете вы решить судьбу чернокнижника, неужели так трудно обезвредить его иным способом, не собирая при этом такую кучу народа? И почему меру наказания ему должен определять Совет чародеев? Он здесь, здесь власть узурпировал, в Зулкибаре! Отец мой должен решать, что делать с этим героем-одиночкой, а не кучка сумасшедших волшебников с манией величия.
А вот и кучка эта. Совет чародеев, может, и не в полном составе, но человек семь присутствует. Надо будет узнать позднее, сколько их там, членов этих. Отец мой тоже здесь — и глаза у него бегают. А Брианна рядом притворяется предметом обстановки. Можно подумать, никто не в курсе, что она из себя представляет. Дешевая подстилка. Может, и не дешевая, но неважно.
Дуся рядом со мной стоит, жмется, глаза разноцветные квадратные и испуганные.
— Вальдор, — бормочет она. Тихо бормочет. Так, что я вынужден к ней наклониться.
— Валь, — продолжает она, — ты, наверное, будешь смеяться, но мне как-то херовато.
Могу только вздохнуть в ответ. Ей-то понятно, отчего херовато, а мне вот почему? Я что, казней до этого не видел? Хотя, о чем это я? Это же не казнь, а ритуал!
Наш штатный палач, да, Терин оставил его при должности и папа заменять не стал, профессионалы — они на дороге не валяются, приносит колоду. Я вздрагиваю. Все же, фантазия у меня слишком уж хорошо развита для принца.
В зал вводят двух мальчишек и девчонку. Ну как мне их еще назвать, если старшему на вид двадцать-двадцать два? Ага, маги-сторонники, наверное. Судя по всему, вот тот, рыженький словесник — у него руки за спиной скованы и рот завязан. Девочка явно жестовик, так как ее локти плотно примотаны к телу, а уж конструкцию, удерживающую пальцы, я вообще плохо понимаю. Ну и старший, предметник. Ему больше всех повезло. Просто в кандалах.
Вокруг колоды члены Совета образуют полукруг. Они молчат. Ждут. О, Дукуса вижу. И даму эту со следами. Красоты, конечно. Где же мальчишка- словесник? Хотя, о чем я? Едва ли он мог быть членом Совета. Так, просто шавкой, как Терин и говорил. Я сам себя не узнаю, почему я поминаю этого чернокнижника к месту и не к месту? Что со мной?
А вот и он, кстати. Двигается как-то неестественно. Ах, да! Замечаю у него на шее знакомую вещицу. Теперь ты у нас весь из себя покорный, мерзкий маг. Отчего я не чувствую злорадства?
— На колени, Терин, — командует Дукус, и чернокнижник послушно опускается перед колодой.
Хм, Дуся что? Прижимается ко мне? Да ну! Точно прижимается. Обниму-ка я ее, пожалуй.
— Положи правую руку на плаху, — велит Дукус, и Терин подчиняется.
О, эта деревяшка у нас теперь именуется плахой? Лицо у бывшего короля Зулкибара белое, на лбу пот выступил. Черт, а я как бы себя чувствовал на его месте?!
Рядом палач. Даже без обычной маски. Ухмыляется. Ему-то чему радоваться? Работе, что ли? Он, видать, во время правления Терина заскучал, без дела-то? Дульсинея вцепляется мне в плечо когтями. Терплю. Я в последнее время таким терпеливым стал — сам себе удивляюсь.
У палача в руках палка. Железная. Судя по тому, как он ее держит, очень тяжелая. Не хочу. Не могу. Не хочу об этом думать!
Дукус как-то лениво машет рукой, и палач с размаху опускает палку на предплечье чернокнижника. Я слышу хруст. И ни звука больше. Они запретили ему даже кричать. Сумасшествие. Дульсинея рядом, кажется, хнычет. Если бы я мог к ней присоединиться! Но нет. Я же должен торжествовать.
— Левую руку! — говорит Дукус.
Терин все также покорен.
Снова хруст, и чернокнижник безвольно опускает лицо на плаху. И уже не чувствует, надеюсь, как палач, один за другим, ломает ему пальцы.
— Встань, — командует Дукус, — встань!
Ну что же они делают! Что они делают?! Он же без сознания. Кажется, я готов рвануть ему на помощь, но Дусины коготки, впившиеся в меня, дают понять, что не стоит. Я должен радоваться. Мой враг повержен. Я ведь сам мечтал о том, что ему кто-нибудь пальцы переломает? А вот так, когда и руки тоже — даже надежнее. Дульсинея тычется мокрым лицом мне в плечо, это немного отрезвляет. Вот и Терин поднимает голову и встает.
— В подземелье. В свою камеру, — велит старый Дукус, и Терин, шатаясь, бредет в указанном направлении.
— Друзья мои! — радостно восклицает Дукус и даже руки в стороны разводит, мол, так и обнял бы нас всех, — мы обезвредили узурпатора- чернокнижника! Он больше никому не сможет навредить!
Где-то справа слышится робкое «ура», но я кидаю туда гневный взгляд, и «ура» затихает, едва родившись. Мага это не смущает.
— Его судьбу мы решим после! — с восторгом в голосе заявляет он. А я перевожу взгляд на отца. Похоже, король Деларон тоже не в слишком счастлив, созерцая происходящее. Интересно, он-то отчего? А я отчего?
Маги-сторонники стоят, опустив головы.
— Ну что, дети, — спрашивает Дукус, обращаясь к ним, — вы поняли свою ошибку?
Старший поднимает заплаканное лицо и что-то тихо отвечает Дукусу. Не слышу, что. После чего мальчик получает от члена Совета по физиономии.
Звук пощечины и злобное шипение Дукуса, в отличие от слов парня, разносятся по всему залу.
— Гаденыш! — говорит Дукус, — увести их.
И вот я снова наследный принц. Все, вроде как, устаканилось. Отчего ж так погано на душе?
Мне место рядом с Вальдором определили. Вот стою я, значит, страху полные штаны! Радуюсь, конечно, что пронесло и я здесь нахожусь в качестве почетной гостьи, спасительницы принца, ну и невесты тоже, растудыть их всех в качель… и принца в первую очередь!
Вообще то я молодец, что Терина послушалась и ни словечка о том, что магией владею, не сказала, а то кто их знает, этот Совет чародеев, еще и меня бы под шум волны приговорили к чему-нибудь, не посмотрели бы что невеста. И так Таурисар этот психоватый чуть было меня не прикончил.
Вот интересно мне, как они собираются Терина обезвреживать? Пальцы ему что ли перебинтуют и руки в гипс по самые плечи? Мне даже смешно на какое-то мгновение стало, хотела своими забавными предположениями с Вальдором поделиться, смотрю, а он не улыбается и вроде как взбледнулось ему. Кажется, зря я веселюсь, что-то совсем не забавное тут намечается! Смотрю и остальные присутствующие, в том числе и король с Брианной, вид имеют нерадостный. Тут-то меня жуть одолела по настоящему, я даже к Вальдору прижалась с перепугу!
— Вальдор! — шепнула я, а у самой губы дрожат, вот же хрень то, а! Принц наклонился ко мне, чтобы расслышать, что я там лепечу, — Валь, ты наверно будешь смеяться, но мне как-то херовато!
Он в ответ только вздохнул. Ну да, а что еще сказать то можно? По физиономии его вижу, что ему не лучше чем мне, а может быть даже и хуже, потому что он знает, что сейчас произойдет, а я могу только догадываться! И вряд ли это будет что-то типа невинного загипсовывания рук мага-жестовика!
Вот какую-то колоду принесли. Ой, мама! Кажется, я сейчас в обморок брякнусь! Неужели они ему руки рубить собираются? Да нет, у палача в руках железка какая-то, а не топор. Это что же такое будет сейчас?
Потом в зал ввели двух парней и девушку. Молоденькие совсем. Одного из них я вспомнила. Это его я в тронном зале видела. Сейчас у него руки за спиной скованы и рот завязан. Значит, получается он словесник. А девушке бедной руки то как перемотали! Вот как они жестовиков обезвреживают…а зачем в таком случае колода эта и палач с железякой?
Дядьки и тетки в балахонах, маги значит, вокруг колоды полукругом встали, морды у всех торжественные по самое не могу! Потом Терина привели, точнее он сам пришел. Двигается как-то через силу. Ну, понятно, вот на шее фигня эта красуется, ошейник покорности. Какая гадость!
— На колени! — скомандовал толстый старикашка, с нездоровым румянцем на бородатой сытой морде.
Терин послушно опускается на колени, волосы его в растрепанном состоянии и скрывают лицо, но я и так понимаю, что выражение бурной радости от подобного приказа на нем вряд ли присутствует.
Противно мне на все это смотреть! И сбежать хочется, аж сил нет! Но не сбегу, потому что должна до конца все это дело увидеть. А как же! Вдруг они все-таки руки ему рубить собрались? На хрен тогда всю конспирацию, все тапком по морде получат, а руки я Терину рубить не дам! Прижалась я к Вальдору поплотнее, для храбрости. Хоть он и блондин не моей мечты, но все ж таки единственный близкий человек в этом зале! Вальдор меня за плечи обнял, а у меня даже желания не возникло локтем под ребра ему заехать. Да какой там! Я ему даже благодарна была за поддержку! Прижалась как к родному!
— Положи правую руку на плаху, — велел этот красномордо-бородатый старикан.
Терин поднял голову. Лицо бледное, на лбу пот выступил. Сопротивляется что ли? Вдруг получится и он сейчас этому красномордому старый добрый «фак» покажет, всех парой движений рук раскидает и сбежит? Нет, не получилось, послушно положил руку на колоду эту. Тоже мне плаха!
Палач своей железякой помахивает и радостно так ухмыляется в предвкушении. Садюга, растудыть его налево и во все пихательные!
Старикашка взмахнул рукой. Палач замахнулся и… ой мамочки мои! Железяка эта со всей дури опустилась на предплечье Терина. Хруст в тишине был отчетливо слышен, и ни звука больше. Он что из-за этого ошейника покорности даже закричать без разрешения не может? Да что ж за уроды эти маги? Разве
