можно так? Хотела я слезы удержать, да как-то не вышло, сами собой покатились. От злости безвыходной! И Терина жалко! И просто сволочи они и больше никто! Хоть бы кричать ему разрешили! И это гадство у них ритуалом зовется?
— Левую руку, — распорядился противный старикан.
Терин положил левую руку на эту плаху ёптыть недоделанную. Нет, я не буду смотреть! Вот просто не буду и все! И так понятно мне, что не отрубят ему руки, а только поломают! Можно бы уже и уйти отсюда. Но никуда я не ушла. И стала дальше смотреть. А может быть просто от шока да с перепугу не могла глаз отвести от этого мерзкого зрелища. Снова удар железяки этой жуткой, надо не забыть что-нибудь «хорошее» палачу сделать, ибо не фиг так любить свою работу! Терин еще больше побледнел и завалился на плаху. Сознание потерял. В этой ситуации только порадоваться за него можно!
Ой, это что же они делают то? Совсем охренели! Теперь палач ломал пальцы Терина! Аккуратно так и методично, каждый палец! Сама не знаю, как я сдержалась и не завыла в голос? Что ж они такое творят? Это что же за ритуал такой? Это же садизм самый натуральный! И как замечательно, что Терин всего этого уже не чувствует, благополучно пребывая в обмороке! Хоть бы подольше не очнулся!
Палач закончил ломать последний палец. Я думала Терина сейчас унесут отсюда и на том все закончится. Но нет!
— Встань! — скомандовал все тот же красномордый старикашка, — встань!
Они что совсем охренели? Он же без сознания! Ублюдки! Это уже просто издевательство над окончательно поверженным врагом! Почему бы не велеть унести его? Зачем еще больше мучить то? Я почувствовала, как дернулся Вальдор. Чего это он? Ой, кажется, готов на все забить и бросится Терину помогать. Нет уж! В этом смысла нет никакого! Я вцепилась ему в плечо, и он как-то быстро успокоился. Наверно тоже понял, что не стоит вмешиваться.
Терин начал вставать. Все! На этом я не выдержала и уткнулась зареванным лицом в плечо Вальдора. Не могу на это смотреть! Не хочу! Не буду!
— В подземелье. В свою камеру, — распорядился все тот же старикашка.
Жаль, что я не могу не только не смотреть, но и не слушать. Старикан этот соловьем заливается о том, какие они все молодцы, повергли злого узурпатора Терина… и покалечили сволочи! Еще и поиздевались в придачу, заставив его в таком состоянии самостоятельно до камеры добираться! Тоже мне герои недоделанные!
Глава 19
Все почти так, как и прежде. Разница почти не уловима — она на грани чувств, как легкий запах. Вот только пахнет не цветами, а мерзостью какой-то — гнильцой, разложением. Не пахло так во дворце, когда здесь Терин хозяйничал. Странно же это из уст моих звучит!
У нас новый придворный маг. Гадать не надо — кто. Дукус, конечно. Конечно, Дукус, только отчего-то язык у меня не поворачивается назвать его слугой, и руки не поднимаются гадость какую в реторту насыпать. А уж сексуальные его пристрастия вообще тайной за семью замками не являются — пажи давно попрятались, а более или менее миловидные гвардейцы срочно подали прошения об увольнении. Да и сам я, на всякий случай, стараюсь носить одежду темных тонов и с оружием не расстаюсь.
Папа мой по мере сил изображает из себя верховного властителя, а Брианна — мою любящую матушку. Меня это не столько раздражает, сколько веселит. И уж точно, когда она, в порыве нежных чувств, прижимается ко мне объемной грудью, я испытываю отнюдь не сыновью привязанность.
Башня мага, а также его лаборатория отныне закрытая территория. Как-то внезапно закрытой территорией стало и все крыло, в котором эта лаборатория располагалась. А отец ничего. И не пикнул даже. Не знаю, о чем он там с Советом договаривался перед штурмом, и, боюсь, что мне суть этой договоренности очень бы не понравилась.
На душе у меня гадко и тревожно, и будущее видится пусть не в черном, но в болотном каком-то цвете. Отец меня явно избегает, как видно, не хочет делиться информацией. Развлекайся, Вальдор, пока Совет тебе развлекаловки не поотрывал. Ситуация пугает, но чувствую себя тупым каким-то и безвольным. И с ужасом понимаю, что все чаще во мне появляется желание спустить все на тормозах, покориться, расслабиться, поверить, что все и в самом деле будет у нас хорошо.
Двор веселится, но слегка истерично. Может, тоже предчувствует наступление нового века — века контроля и выпрашиваемых дозволений.
Страстно хочется лишь одного — обсудить все это с кем-то. Но с кем? Кто сможет меня выслушать и понять? Опа! Так у меня ж невеста есть! Стало быть, это ее почетная обязанность — ободрять меня, утешать, ну или хотя бы выслушивать. Я же, вообще-то, нетребовательный. Мне много не надо. Все, решено, иду к Дусе.
Я целых два дня думала, все никак решиться не могла. Ну да я трусиха. И было от чего! Мне вовсе не светит, чтобы меня за магией застали и тоже чего- нибудь, как Терину переломали! На третий день я не выдержала! Идет оно все куда подальше, хоть козе в трещину, хоть еще куда, но больше я сидеть, сложа руки, не могу, не хочу и не буду!!!
— Что это ты, Дуся, задумала?
Вальдор стоял в дверях и смотрел на меня как на умственно отсталую. Что ж могу его понять. Я бы тоже что-нибудь не то подумала, увидев девицу, которая стоит посреди комнаты, напялив поверх сапожка тапок 45 размера, а в руках держит поднос со всякой едой.
— Вальдорчик, ты не поверишь, но я таки не хочу, чтобы Терин там помер! У меня к нему личные счеты, он мне живой нужен!
— Хорошо, Дусенька, и что же ты собираешься делать? — ласково так спросил принц.
И тут до меня дошло! Он же не знает, что я с недавнего времени счастливая обладательница волшебного тапка! То есть маг-предметник и уже кое-что умею. Во всяком случае, переноситься к Терину, где бы он ни был, научилась в самую первую очередь!
Я посмотрела на Вальдора, потом на поднос, где остывала еда и приняла решение:
— Жди здесь или зайди попозже, дело твое, только объясню я тебе все потом, — и перешла к дурацкому, но все ж рабочему заклинанию, — отнеси меня, тапулечка, прямиком к Терину.
Вальдор выпучил глаза и, кажется, окончательно убедился, что я сошла с ума… но тут же взял свои мысли обратно, потому что я у него на глазах испарилась в белом облачке.
Дым какой-то белый, и Дульсинея, вооруженная подносом, испаряется прямо у меня перед носом. О, почти стих. Когда-то я баловался рифмосложением.
О, любимая моя, не уходи ты от меня. Поцелуями своими я замучаю тебя. А что? Дамы ценили.
Кажется, в Зулкибаре в последнее время появилась новая тенденция — наиболее значимые события происходят без моего участия. И когда это моя драгоценная невеста успела стать магом? А она им стала. При условии, конечно, что я верю своим глазам. Верить? Всегда верил, и сейчас не стоит им не доверять. Ну и куда же это золото мое недобитое решило отправиться?
С моей головой явно что-то не то. Прямиком к Терину. О, нет! Да она же не знает, что такое осторожность! Она же и себя, и мага погубит. И что это я стал в последнее время такой заботливый? Аж, самому противно.
Да, сходил к невесте за утешением.
Ну что ж, пойду, проконтролирую, пошумлю немного. Принц я или не принц?
Терин открыл глаза и, как всегда в своем репертуаре, вместо «здрасти» выдал гениальную вещь:
— Дульсинея, Вы сошли с ума.
Вот правда, я чуть не разрыдалась. Ну что за дурак-то, а? Лежит беспомощный, руки переломаны, пальцы тоже, сам даже в туалет сходить не может, а туда же — Дульсинея, Вы…
— Дурак ты, Терин! — буркнула я и присела рядом с ним прямо на пол, поставив поднос на колени. — Я тебе пожрать принесла и если ты хоть слово вякнешь о том, что не позволишь кормить себя с ложечки, я тебе для полноты картины и ноги переломаю, растудыть тебя в качель! Быстро открывай рот, возражения не принимаются!
— Я не хочу есть. У Вас, кажется, слезы.
— Конечно! Здесь воняет как черти что, у меня от вони глаза слезятся! — заворчала было я, потом не выдержала, всхлипнула не скрывая. — Теринчик, ну перестань из себя не знаю кого строить! Тебе поесть надо, ты скажи, что тебе нужно, чтобы легче стало? Мож травку какую? Как в вашем мире травмы лечат?
— Вы не должны мне помогать. Уходите.
— Ну, как же я уйду? Ну, тебе ж плохо. Ты же весь горишь! Ну, скажи мне, ты хочешь что-нибудь?
Маг прикрыл глаза и шепнул:
— Пить.
— Конечно-конечно! — засуетилась было я, но скоро поняла, что суетиться с подносом на коленях крайне неудобно и поставила его на пол. Когда я, придерживая голову волшебника, аккуратно поила его морсом, у меня аж слезы умиления на глаза навернулись.
— Спасибо, — тихо проговорил он, — забирай поднос и уходи, не то…
— Ну, вот и давно бы так! — перебила я, не дослушав, и опять всхлипнула. — А то выкает тут мне, дурак несчастный! Ты есть будешь или голодовку объявил?
Терин одарил меня фирменным пристальным взглядом (рентген, скажу я, отдыхает) и вдруг произнес:
— Дуся, почеши мне нос.
Я чуть не разревелась в голос. Бедный! Лежит тут с переломанными руками, даже нос почесать не может! Я ему его, конечно же, почесала, а у самой слезы ручьем бегут и сердце разрывается. Никогда мне никого так жалко не было… или не жалость это вовсе? Ой, Дуся, кажется, ты влюбилась как последняя дура! И не в мага, не в брюнета своей мечты, а вот в это чудо природы беспомощное, грязное и… эх, дура ты, Дуся!
— Никуда я от тебя не уйду, — всхлипнула я.
Маг обреченно вздохнул.
— Иллюзию наведи, — шепнул он. — Охрана. Услышат.
