В дорогом доходном доме на Воровского, 20 сидят два бледных, утонченных пижона с ухоженными кудрями. Это — 'два поющих полюса группы': Анжей Захарищев-Брауш и Женя Калачев. УРЛАЙТ словно наелся тазепама: хмурый, заторможенный, вопросы задает наобум. Интервью посему рождается как-то постепенно, толчками — словно некая сомнительная нимфа из совсем уже невнятной пены.
УРЛАЙТ: Чем 'новая эротика' отличается от просто эротики?
ЖЕНЯ: Чтобы объяснить, нужно коснуться нашей этимологии. «Обер» — очень важная для нас приставка. Мы вообще существуем скорее в оберграунде, чем в андерграунде. Если андерграунд зиждится под землей, то мы — над землей — отсюда вся наша эстетика стратосферы, аэропортов. Ведь один из первых лозунгов ОБЕРМАНЕКЕНА гласил, что стюардессы — это женщины вертикального взлета, а автопилоты — люди нового стиля… Кгхм! И каждая стюардесса предоставляет автопилоту свою взлетно- посадочную полосу. Отсюда же — эстетика любви высокой, нежной, чистой. Одновременно существует «оберэротика» — как бы надсексу-альная ледяная страсть, холодная чувственность и очень эстетическое отношение ко всем переживаниям, которые от этого возникают. Очень важно, чтобы не возникало предвзятого отношения ко всем пограничным ситуациям, которые мы пытаемся затронуть. Начиная от темы лесбиянства и кончая темой дендрофилии[6] — не существует никаких ограничений.
УРЛАЙТ: Можно ли утверждать, что каждый инструмент музыкальной структуры ОБЕРМАНЕКЕНА несет на себе определенную концептуально-эротическую нагрузку?
АНЖЕЙ: Мы вообще воспринимаем мир как огромную модель женщины. И, конечно, каждый инструмент не случайно присутствует. Сама ткань эротична, строится, как некий акт. Каждому инструменту, как во время какой-нибудь оргии, дается свое маленькое соло — пусть это две ноты, как прикосновение пальца к бедру… Но они строят общую полифонию гаммоошущения.
УРЛАЙТ /мрачно/: Будем конкретны.
АНЖЕЙ: Ну… Саксофон — он ближе всего к эротическому дыханию влюбленной пары во время коитуса. Как, например, в нашей композиции 'Девочка-подросток с запахом апельсина'. Там, кстати, партию саксофона исполнял Юра Орлов…
ЖЕНЯ /внезапно/: Очень эротичная сама по себе фигура!
АНЖЕЙ /хладнокровно/: В то время — особенно. Это 1987 год. Альбом-то назывался 'Прикосновение нервного меха'… Так вот, усы его нас очень вдохновляли.
УРЛАЙТ: Кроме сакса, какие еще инструменты в вас входят?
АНЖЕЙ /не оценив двусмысленность/: Входят еще клавиши, две гитары, бас — Игорь Кечаев… Перкуссия — Валерий Светлов, карлик-кинозвезда… Виолончель! Это очень важно, это у нас эротический символ группы. На ней играет Маша Персик.
УРЛАЙТ: Женщина-торт, да? На ноябрьской эротической выставке? С нее еще там кооператоры крем слизывали! По телевизору показывали — Градский еще выступал, говорил: хорошо, правильное дело, нужное…
АНЖЕЙ и ЖЕНЯ /вместе, как ужаленные/: Нет!!! Мы считаем, что вся эта история с женщиной- тортом… Короче, что образ Маши гораздо богаче и тоньше… /с ненавистью/ Эта вся грязь по ошибке голландских спонсоров появилась. Они видели в Маше простой модуль.
Напряженная тишина
УРЛАЙТ /осторожно/: Ваши стилистические аналоги?
АНЖЕЙ /все еще клокоча/: Н-ну… По стилю мы ближе всего к направлению «фан». Это одно из новейших направлений, характеризующееся самым глубоким погружением в тему 'новой эротики'. К нему, допустим, очень близки Вирджиния Эстли, последний Брайан Ферри, ДЖАПАН, сольники Сильвиана… Еще нам очень нравятся КОКТО ТВИНЗ, ЮРИТМИКС… Только не последние.
УРЛАЙТ: А внутри России вы как-то соприкасались с…
АНЖЕЙ /поняв с полуслова/: В Ленинграде у нас был в свое время внутри зоны нового аристократизма устроен бал[7] — были приглашены Борис Гребенщиков, братья Сологубы, Башлачев… Мы играли небольшой концерт, а потом учинилась оргия — мы купались в тихой невской воде, сбрасывали с себя одежды в кусты жасмина — и обнаженные тела извивались прямо на молодой траве. Рядом с особняком инженера Чаева.
УРЛАЙТ: Угу.
АНЖЕЙ: А сейчас мы живем в башне из слоновой кости, но дружим с НИКОЛАЕМ КОПЕРНИКОМ… /вдруг, резко/ Мы — не альтернативная группа! Мы совершенно не живем политическими интересами страны! Нас достаточно мало волнует социум, больше — индивидуальная жизнь. Нам более интересны люди, которые занимаются достаточно экзистенциальными проблемами.
УРЛАЙТ: Из отечественных групп кто-нибудь представляет для вас интерес?
АНЖЕЙ: Вот, КОПЕРНИК… Саша Синицын — ОТРЯД этого… Как его… ЧКАЛОВА…
ЖЕНЯ: Все представляют. Как иллюзия, оплодотворяющая незабвенную почву отечественной рок- музыки.
УРЛАЙТ: Какие ритмические стили — скажем, рок-н-ролл, танго, пасодобль — ближе всего вашему эротическому космосу?
АНЖЕЙ: Нам ближе всего романсы и вальсы. У нас существует даже такая внутренняя структура, как стиль 'цыганский барон'. Это — нижние юбки, сжигаемые на свечах деньги, шампанское, медведь с бубенчиками, поместье… Это оргии в каких-то заброшенных парках, наконец!
УРЛАЙТ: Ваши интересы помимо музыки?
ЖЕНЯ: Мы пишем драмы, снимаем кино. Сняли параллельную картину 'Русская Эманюэль' — первый советский эротический фильм. В следующих его сериях мы хотим задействовать Друбич, Вертинскую.
УРЛАЙТ: Друбич — это очень интересно. Она ведь еще и врач — поэтому ее представление об эротике должно быть…
ЖЕНЯ /таинственно/: Достаточно своеобычное.
Понимающее молчание.
УРЛАЙТ: Поговорим на более серьезные темы. Если взять хрестоматийную триаду Секс-Эротика- Любовь, как вам видятся ее водоразделы?
АНЖЕЙ /подумав/: Человек может — в зависимости от сложности своей души — дифференцируя мир, создать из него некую мозаику, увидеть ее гармоничной. Не в хаосе, в котором она была дана ему неразделенной, а, разделив, поставить в ту картину мира, которая ему близка. И то же самое с той триадой, которая изначально дается как единое чувство — человеку. Он не испытывает, где у него кончается любовь, где начинается эротика и где в общем существует секс. Он воспринимает все это в совокупности, и поэтому когда происходит какая-то неконтактность, какая-то несвязь с миром или с этим понятием, он теряется — потому что он владеет одним. Достаточно тонко развиваясь, человек начинает видеть эти границы и пользуется этим в своей жизни — как допустим, эротикой, любовью, сексом. Т. е. он может любить, совершенно не думая о том, чтобы переспать с этой девушкой или не задумываясь, предположим, об ее эстетике. Т. е. это будет непонятное такое марево чувства — достаточно высокого — и оно может быть плодоносящим в творчестве, в жизни… /жутко длинная, но малоинформативная тирада; наконец, Анжея выносит на порнографию/…Порнография, безусловно, зона эротики, искусства, но зона, которая настолько насыщена ничем и не рефлексирует на себя, что она не может обороняться от называния ее порнографией. Реально границы между эротикой и порнографией нет. Важен талантливый зритель, а не произведение.
