Затем подождала она немного; Леонард же не трогался с места и не сводил с Заряночки глаз, утратив дар речи от горя, ослепленный горькими слезами; но вот, наконец, лодка встрепенулась и заскользила от маленькой пристани в открытое озеро; тогда Заряночка оборотилась к капеллану, и помахала ему рукой, он же опустился на колени и благословил ее сквозь слезы. И вскорости снова потерял священник девушку из виду.
Когда пустилась девушка в путь, время близилось к полудню; засим ночь застигла ее на воде. И заснула Заряночка в лодке вскоре после того, как тьма сгустилась; и пробудилась поутру не особенно рано, часов около шести. Странница поглядела вдаль, высматривая на синей глади озера отвратительное пятно Острова, Где Царит Ничто; ибо стояло ясное и безоблачное утро конца мая. И верно: увидела Заряночка впереди землю, что едва поднималась над поверхностью воды; но с первого же взгляда заметила девушка, что пятно это зеленого цвета; а приблизившись, убедилась, что остров и впрямь зелен как изумруд. Тут Заряночка слегка обеспокоилась, подумав, что, может статься, Посыльная Ладья сбилась с пути, и, ежели демон судна не следует прежней дорогой, то, пожалуй что, вовсе и не направляется к родной гавани. Ибо теперь девушка говорила себе прямо, что намерена вернуться в Обитель у Леса и поглядеть, что из этого выйдет, и проверить, не удастся ли ей заодно с лесной матушкой одолеть ведьму.
Но что бы ни происходило на самом деле, ничего не оставалось Заряночке, кроме как сидеть смирно и нестись вперед по воле Посыльной Ладьи; и спустя час челн приблизился к берегу с подветренной стороны, и увидела девушка, что по форме земля в точности повторяет очертания Острова, Где Царило Ничто. И весьма подивилась Заряночка при виде того, что к самой кромке воды подступали теперь густые травы, и повсюду вокруг, от береговой полосы и далее, поднимались тонкие стволы деревьев, и на некоторых еще не опал майский цвет, так что можно было подумать, что приближается странница к огромному и благоуханному плодовому саду; а над кронами дерев виднелись соломенные крыши домов.
Вскорости Посыльная Ладья пристала к земле, и сошла девушка на берег, об осторожности не забывая: прежде чем отойти от кромки воды, Заряночка согнула лук, и вложила стрелу в тетиву. Однако же подумала про себя девушка:'Недурно бы мне переведаться с людьми, коли мирно они настроены, иначе как переживу я путешествие через все эти острова до дома в Обители у Леса?'
Засим повернула Заряночка в ту сторону, где прежде различала крыши, а теперь густая листва молодой поросли скрыла дома из виду; и побрела по узкой обсаженной деревьями тропке, что смыкались по обе стороны все теснее и теснее: тут взгляд различал уже не яблоню, и не грушу, не айву, и не мушмулу, но подрастающий лес: тут высились дуб и граб, и остролист, и бук.
Наконец, идя по тропе, заслышала Заряночка впереди голоса: девушка осторожно подобралась к опушке, не снимая пальца с тетивы. Очень скоро молодая поросль расступилась, и глазам странницы открылась широкая полоса зеленого дерна, за пределами которой раскинулся крестьянский двор, насчитывающий немало строений и хижин; во всем походил он на усадьбу зажиточного йомена в мирном краю, только главное здание было более вытянуто в длину и при этом невысоко. На помянутом лугу паслось большое стадо овец; животных, надо полагать, совсем недавно выкупали перед стрижкой. А среди овец различила Заряночка четыре человеческие фигуры: двух мужчин и двух женщин, совсем юных; ни одному из них гостья не дала бы по виду более двадцати двух лет. Одежда людей этих отличалась простотой: и мужчины и женщины носили короткое платье белой шерсти (мужские, впрочем, уступали по длине женским); ноги их не знали ни башмаков, ни чулков; головы пастухов венчали гирлянды зеленых листьев, и никакого оружия при них не было, только один из мужей сжимал в руках ясеневый посох. Что до обличия поселян, все отличались превосходным сложением; кожа их, бесспорно, потемнела под лучами солнца, однако статные тела дышали здоровьем и силой; все были изящны и пригожи, стройны и хрупки.
Сердце Заряночки потянулась к ним; не медля долее, девушка выступила из-под прикрытия зарослей, и солнечный луч полыхнул ярким пламенем, отразившись от ее шлема, и заиграл на металле ее кольчуги, так что поселяне не могли не заметить гостью; овцы в смятении помчались прочь от незнакомки мимо пастухов, кои стойко остались стоять на месте, однако явно испугались, и к Заряночке подойти не спешили. Девушка поприветствовала поселян, сама с места не трогаясь; и муж с ясеневым посохом отвестствовал:'Привет и тебе, чужак; только
смотри не приближайся, хоть голос твой и нежен; ибо знаем мы, что такое у тебя в руках, и видим, что ты воин. Со злом ли ты пришел?'
Рассмеялась Заряночка серебристым смехом, подобным трели дрозда, и сняла шлем, и встряхнула волосами; и густые локоны ее рассыпались по плечам; затем извлекла девушка меч и кинжал, и бросила их на землю, а поверх положила лук и колчан со стрелами, и молвила:'Вот теперь я подойду к вам, или сами сюда идите, ибо безоружна я, и отнюдь не воин, а женщина; а вас - четверо противу одной, и двое из вас мужи; потому в вашей власти связать меня и убить, коли придет вам это в голову; только сначала, заклинаю вас, дайте поесть'.
С этими словами Заряночка подошла к самой пригожей из женщин и поцеловала ее; тут оба мужа, нимало не медля, подступили к Заряночке, и тоже расцеловали ее по очереди, в особом приглашении явно не нуждаясь; после того каждый завладел ее рукою, и принялся ласкать и поглаживать тонкие пальцы. Но вторая женщина, не успела Заряночка договорить, поспешила в дом, и появилась снова с деревянною чашей, до краев наполненной молоком, и с краюхой ржаного хлеба; а под ногами у нее путался мальчуган зим трех, обнаженный и загорелый. Дитя испугалось сверкающего незнакомца, и теперь то пряталось за спиною женщины, а то выглядывало посмотреть на невиданное существо. Поселянка же молвила:'Милая гостья, вот тебе овечье молоко, и ломоть хлеба, и малость сыра; помянутое молоко еще теплое и, стало быть, не свернулось; а ежели пойдешь ты с нами, так очень скоро напьешься вволю коровьего молока, ибо мы как раз собирались доить скотину'.
Заряночка поблагодарила поселянку от всего сердца, и весьма порадовалась возможности высвободить, наконец, руки; и вот опустилась девушка на землю и принялась за завтрак, а жители острова наперебой рассказывали гостье про свое житье-бытье: о том, как растет их сад, и про новые пашни, что распахали они прошлой весной; и как обстоят дела с коровами и козами; и о детях своих помянули они, коих насчитывалось уже четверо, и одна из женщин, та, что принесла еду, уже снова была на сносях. 'Засим до того, как умрем мы, - рассуждал говорящий, - надеемся мы поглядеть на бесчисленных внуков, и крепких мужей и жен. А к тому времени многие из этих деревьев вытянутся в полный рост, так что мы их порубим, и построим судно, на коем возможно разъезжать по озеру и рыбу ловить; а может быть, отправимся мы и в другие края; а не то, глядишь, и к нам приедут люди, вот как ты приехала, белорукая, сладкоголосая гостья. Но останешься ли ты здесь навсегда?'
'Верно, - подхватил другой, - однако говорить сейчас о кораблях значит загадывать далеко вперед. Куда ближе вот что: яблони эти и груши, хоть и невысоки еще, однако же столь богаты плодами, что в этот урожай сможем мы сделать яблочный сидр и перри*; и притом немало. Ох, приятные это мысли! Но намерена ли поселиться с нами навсегда? То-то было бы славно; похоже на то, что и ты родила бы нам детей'.
Тут со смехом перебила его женщина, принесшая еду:'А ведь и ты загадываешь далеко вперед; теперь же предстоит нам дело срочное, а именно подоить коров, и увести с нами дорогую гостью, и угостить ее чем-нибудь получше овечьего молока, пусть даже сидр еще не готов. Но скажи мне, милая гостья, ты и в самом деле собираешься поселиться с нами надолго? - уж как бы мы тому порадовались, и все бы сделали, лишь бы угодить тебе'.
'Нет, - отвечала Заряночка, - я уеду завтра, и ничего тут не поделаешь; и от всей души благодарю я
