– Ома уверяла меня, будто все твои нынешние проблемы не помешают вам однажды пожениться, а именно, когда пешка Тина выйдет из игры.
– Какие мои нынешние проблемы она имела в виду? – вкрадчиво поинтересовался Ричард.
– Она не сказала ничего конкретного, – ответила Тина.
Ричард повернулся к ней боком и спокойным тоном сказал:
– Хелен всегда была склонна к преувеличениям, такое у нее восприятие мира. Мне очень жаль, что тебе пришлось все это выслушать. У меня нет объяснений тому, почему вдруг она решила, будто я непременно хочу жениться на ней, возможно, она просто выдает желаемое за действительное. Но не принимай близко к сердцу, любимая, именно ты моя избранница, о чем бы там ни говорили все вокруг.
Ричард нежно поцеловал Тину, затем спросил:
– Ну, так идем в нашу рощицу?
– Лучше домой, – ответила девушка.
– Как пожелаешь, – с готовностью подхватил он. – Из-за моей нерасторопности мы пропустили самый сказочный момент, когда солнце только начинает садиться, так что дома сейчас нам и в самом деле будет лучше. А потом, нас уже заждалось наше супружеское ложе.
– Ты говоришь о нем как о чем-то особенном.
– Да, потому что супружеское ложе семьи Андерс – это действительно нечто особенное. Поколения новобрачных проводили на нем ночи медового месяца и зачинали детей… Я не говорю о Брэдли, он не имеет отношения к этому священнодействию.
– Ты тоже был зачат на этой постели?
– Не исключено… В связи с этим мне все время вспоминается знаменитый стих шотландского поэта Джеймса Томсона:
Тина зачарованно слушала бархатный голос Ричарда.
– Ты любишь поэзию? – удивленно спросила она.
– Ну, ты ведь не считаешь, будто любовь к поэзии – это удел одних лишь женщин.
– Учитывая то, что поэзия – исконно мужской промысел, я думаю, твой интерес к ней связан с твоей собственной склонностью к жонглированию словами, – улыбнулась Тина.
– Или в возвышенности моей души, – рассмеялся Ричард. – Должен признаться, я люблю хорошую поэзию. Главным образом старых классиков. Обожаю Эндрю Марвелла и Джона Донна. А какие у тебя отношения с изящнейшим из искусств, с этим кружевом из слов и духа?
Они медленно шли по направлению к замку.
– Насчет завтрашнего утра я обо всем договорился с преподобным Петером.
– Блестяще! – с неожиданным воодушевлением отозвалась Тина.
– Перед тем как отправиться ко сну, мне еще нужно успеть обговорить с поваром меню предсвадебного завтрака. Он должен запомниться тебе на всю жизнь. Я счастлив, что ты, как и я, хочешь избежать всей этой суеты и шумихи, которая обычно сопутствует брачному ритуалу. Лучше уж мы по возвращении из свадебного путешествия закатим пир на весь мир, но не теперь, когда в нас еще столько божественного трепета. Я хочу разделить это только с тобой, и никаких посторонних…
В дверях их встретила Ханна, она с улыбкой оповестила Ричарда:
– Все, что вы заказывали, доставлено в вашу спальню. Синьора Диомеде просила передать: если возникнут какие-либо проблемы, свяжитесь с ней, – и, обратившись к Тине, проговорила: – Если у вас будут сложности с одеванием к церемонии, известите меня.
– Благодарю вас, Ханна, но постараюсь справиться со всем сама, – ответила Тина.
– Мистер Ричард, где предпочитаете пить чай: в нижней гостиной или прикажете накрыть в ваших апартаментах?
– Наверху, Ханна.
Милли невероятно быстро исполнила поручение Ханны.
Ричард и Тина сидели в хозяйских покоях. Ричард развлекал Тину веселой болтовней. Пламя, дрожащее в камине, отбрасывало тени на стены и потолок комнаты. Чинное чаепитие постепенно перетекало в тихое преддверие близости. Ричард то и дело бросал на Тину страстные взгляды.
– Ужин только в восемь, – сообщил он, когда чай был выпит, и Милли отнесла посуду вниз.
Ричард подошел к секретеру матери и взял стоящие на нем коробки темно-синего цвета, подал их Тине и сказал:
– Открой!
– Но ты сказал, что покупка приданого намечена на завтра?
– Открой! – с улыбкой повторил Ричард.
Тина развязала золотые ленты, открыла первую крышку и в кипе тончайшей оберточной бумаги обнаружила свадебное платье цвета слоновой кости, к нему прилагалось ожерелье в средневековом стиле,
