— Личность будешь выяснять, что ли?
— Да, буду выяснять, — угрюмо сказал Клюкин, и Сергей вдруг понял, что его друг явно настроен резко против него. С чего бы это? — подумал он.
— Слушай, ты что, всерьез думаешь, что я напал на этих дамочек? Я тебе объясню, кто их напугал.
Тут же он осознал, впрочем, насколько неубедительно прозвучит его объяснение. Но иного не было.
— Ты мне объяснишь другое, — жестко сказал Клюкин. — Об этих дамочках — после. Они тоже поедут с нами, и мы выясним, кто их напугал. Но ты мне объяснишь другое!
— И что же именно?
— Ты мне объяснишь, — сказал Клюкин все с той же непонятной, но явно нарастающей злобой, — почему после разговора с тобой Алина лежит в гримерной с пробитой головой. Вот это тебе придется объяснить! В машину его!
Он грубо дернул Сергея за локоть, с другой стороны взялся его напарник, и несколько секунд спустя все сели в машину. Дамы отказались ехать, и напарник Алексея записал адрес той, что подверглась нападению неизвестного пока лица, очень похожего на задержанного с топором в руке журналиста Сергея Калинина.
Алексей протянул руку к ключу зажигания, но в этот момент заработала рация, вызывая «Первого».
— Да, на приеме, — отозвался Алексей.
— В театре ЧП, — раздался хриплый голос, — давай срочно туда.
— Я задержал Калинина, — возразил Алексей, — хочу его доставить в отделение. Что там стряслось?
— Твою мать! — взорвался голос в рации. — Руслан твой палит из автомата по прохожим! Уже троих ухлопал! Давай быстро, с журналистом потом разберешься!
— У, едрит твою!.. — ошеломленно сказал Клюкин. — Ночь кошмаров, блин! Ладно, едем туда. Чтобы Руслан… — Он изумленно помотал головой, словно отгоняя наваждение, и резко рванул с места.
Улица, на которой стоял театр, уже была загорожена с двух сторон грузовиком и патрульной машиной. Несмотря на поздний час, множество зевак повыскакивали из близлежащих домов, и четверо милиционеров, поставленных с обеих сторон ограждения, раздраженно отгоняли тех, кто пытался сунуться за машины. Прибыла и «скорая», но врачи стояли в стороне, их к пострадавшим не пускали.
Начальник УВД подъехал почти одновременно с Клюкиным на своей машине, явно ошарашенный. Хотя преступность в городе держалась на вполне современном уровне, такого еще здесь не видывали.
Несколько окон в театре были освещены, у входа тоже ярко светили фонари, и Клюкин увидел, что на тротуаре напротив входа лежат три человека. Судя по их неподвижности и позам, они были мертвы.
— Что происходит? — спросил начальник УВД полковник Семенов у дежурного по городу майора Батищева.
— Почти в полночь в театр вызвали опергруппу. Одна из актрис была найдена в гримерной с серьезной травмой головы. Туда выехал капитан Клюкин, и в его группе был и Руслан Саибов, оперуполномоченный. Потом Клюкин поехал к Калинину — были улики против него, — а Саибова оставил дежурить в гримерной. Экспертиза была закончена, Саибов там остался один. В театре был только сторож. А буквально пятнадцать минут назад позвонил один из жильцов и сообщил, что на улице стреляют и есть убитые. Мы подъехали, нас обстреляли из автомата. Стреляли из окна — вон то, темное, над входом. Это гримерная и есть?
— Да, — подтвердил Клюкин.
— Стрелял Саибов? — спросил полковник.
— Точно утверждать нельзя, его не видно. Просто вроде и некому больше.
— У него автомат был? — обратился полковник к Клюкину. Тот кивнул.
— Магазин один?
— Плюс запасной, — хмуро ответил капитан.
— Черт! Надо из области вызвать подкрепление, — сказал полковник. — Батищев, давай. Нужен ОМОН и снайперы. Сами мы его не сможем взять, только людей угробим.
— Там, в гримерной, есть телефон, — сказал Клюкин. — Разрешите с ним связаться? Я просто себе не верю. Ладно бы кто, но Саибов…
— Это тот «божий одуванчик»? — саркастично спросил Семенов.
— Ну, — сказал Клюкин. — Он даже с отпетыми, как с детьми, обращался.
— Да уж. А может, это и не он. Сторож там кто?
— Да старик, вполне безобидный, — сказал Клюкин. — Не исключено, что это кто-то третий. О, Эдик здесь, сейчас спросим.
Режиссер театра подошел к ним быстрым шагом.
— Что здесь такое? — изумленно спросил он.
— Как она там? — нетерпеливо спросил Клюкин.
— Жива, врачи говорят, что выкарабкается. Сотрясение мозга, но не очень сильное. Ты говорил с Гершензоном?
— Нет, я сразу уехал к Сергею, ты же сам сказал…
— Задержал его? Он здесь?
— Там, в машине, — сказал Клюкин, кивая на «жигуленок».
— Врачи сказали, что она, возможно, упала и ударилась об угол стола. Может, ее толкнули, но вроде не били.
— Ладно, разберемся, — прервал его Клюкин. — Кто еще оставался в театре после того, как ты ушел?
— Только милиционер твой и Захарыч, сторож. А что случилось-то?
Не успел он договорить, как вдруг резко затрещала короткая очередь, в толпе с противоположной стороны раздались крики ужаса.
— Гоните всех отсюда к… матери! — заорал полковник. — К стене прижмитесь! И давайте все посторонние катитесь отсюда к чертям собачьим! Что там? — крикнул он в сторону второго ограждения.
— Ранили одного!
— Отгоняйте всех к черту! Сами к стене! — Он повернулся к Клюкину: — Вытащи этого из машины, не дай Бог подстрелит и его.
Клюкин подошел к «жигуленку», выпустил Сергея. Подумав, снял с него наручники.
— Что там с Алиной? — спросил тот порывисто.
— Вон поговори с Эдиком, — хмуро бросил Клюкин и зашел в подъезд соседнего дома вместе с одним из жильцов, предложившим ему воспользоваться его телефоном.
— Эдик, как она? — спросил Сергей.
— Да вроде нормально. Сотрясение, конечно, сильное. Ты… ее толкнул?
— Да нет же, я ушел спокойно.
— Я слышал, как она кричала. Кричала: «Сергей, не надо!» Ты извини, но я должен был сказать Леше. Он и поехал за тобой. А зеркало на экспертизу взяли.
— Какое зеркало? А, там, в гримерной? При чем тут зеркало?
— Думаешь, ни при чем? А Гершензон взял его снять отпечатки и вообще…
— Ну и что, там есть мои отпечатки, я его трогал! Что из этого? Я там был, я же не идиот, чтобы отрицать…
— Да погоди ты. Оно было странное, теплое.
— Да, я заметил.
— И Гершензон тоже, и я, и Илюха, когда нес. Гершензон сказал, что оно может быть радиоактивное, и унес в лабораторию.
— Черт с ним. Илья где сейчас? На даче? Не знаешь?
— Не знаю.
