- Но вы не принесли доказательства.
- Вы слепы к ним, Браннарт. Мы являемся доказательством. Мы стоим здесь не подверженные вашему изрядному но непогрешимому эффекту. Он приложим к миллионам случаев, но иногда...
Большая зеленая слеза покатилась по щеке ученого.
- Тысячу лет я старался нести факел истинного знания, в то время, как все вы остальные посвящали свою энергию фантазиям и капризам. Я тяжело трудился, в то время, как вы просто эксплуатировали плоды труда наших предков. Я старался продолжить их работу, пожалуй, самую великую работу в познании тайны.
- Но это всегда справедливо оценивалось, Браннарт, самый упорный из исследователей, членами гильдии, которую я упоминал.
- ...Но вы препятствуете мне даже в этом, с вашими придуманными историями, этими ужасными анекдотами, этими явно состряпанными рассказами о зонах, свободных от влияния моего дорогого эффекта, о группе индивидуалистов, которые утверждают, что время имеет не одну природу, а несколько... О, Джерек! Разве заслуживает такой жестокости тот, кто только искал знания, который никогда не вмешивался - критиковал немного, но никогда не вмешивался в действия других людей?
- Я хотел просто рассказать...
Мимо проходила миледи Шарлотина в огромной корзине лаванды, из которой виднелась только ее голова. Она окликнула на ходу:
- Джерек! Амелия! Удачи вам! Удачи! Не надоедайте им слишком много, Браннарт!
Браннарт злобно сверкнул глазами.
- Смерть приближается, но вы все танцуете насмехаясь над немногими, кто может помочь вам.
Миссис Ундервуд поняла. Она пробормотала:
- Уэлдрейк знал об этом профессор Морфейл, когда писал одну из своих последних поэм:
Одинокий, в моего гранитного постамента,
Я видел, как пирующие проезжают мимо
Их лица в масках,
Одежды в драгоценностях,
Плащи подобно крыльям ангела в
полете, сверкая дьявольским огнем!
И красные губы пили из пурпурных чаш,
И блестящие глаза горели жестокостью
Неужели это старые друзья, которых я обнимал?
Неужели это мечтатели моей юности?
О, Время побеждает больше, чем плоть!
(Оно и его свита Смерть)
Время забирает душу тоже!
И Время побеждает Разум,
Время правит!
Но Браннарт не смог ответить ее понимающей, сочувствующей улыбке. Он выглядел озадаченным.
- Очень хорошо, - сказал Джерек, помня об успехе капитана Вестейбла. - О, да... Я кажется вспоминаю ее сейчас, - он поднял неискренние глаза к крыше, как делали они, когда он это заметил. - Вы, как-нибудь должны мне почитать Уэлдрейка еще.
Взгляд, который она бросила на него искоса, не был безразличным.
- Ха! - сказал Браннарт Морфейл. Маленькая галерея, на которой он стоял, резко накренилась, когда он переступил ногами. Браннарт выправил ее. - Я больше не желаю слушать чепуху. Помни, Джерек Корнелиан, сообщи своему хозяину, лорду Джеггету, что я не буду играть в его игры! С этого момента я буду проводить свои эксперименты в секрете! А почему бы и нет? Разве он рассказывает мне о своей работе?
- Я не уверен, что он находится с нами в Конце времени. Я хотел спросить...
- Достаточно!
Браннарт Морфейл заковылял прочь от них, нетерпеливо топал о пол платформы своей чудовищной ступней.
Их заметил герцог Королев.
- Смотрите, самый почетный из моих гостей! Вакака Накоока явился, как птица эпохи Рассвета.
Крошечный черный человек, сам путешественник во времени, обернулся к ним с улыбкой и поклоном. Из его носа рождались птенцы ястреба, и, трепеща крылышками, опускались на пол, уже заполненный, по меньшей мере, двумя сотнями их братьев и сестер. Он натянул капюшон и, превратившись в сову, улетел.
- Всегда птицы, - сказал Герцог извиняющимся тоном. Некоторые люди предпочитают ограничивать себя подобным образом, я знаю об этом. Вам обоим нравится вечеринка?
- Ваше гостеприимство, как всегда, великолепно, сиятельнейший из герцогов, - Джерек подплыл к своему другу и добавил тише. - Хотя Браннарт кажется недовольным.
- Его теории рухнули. У него нет другой жизни. Надеюсь, ты был добр с ним, Джерек.
- Он предоставил нам мало возможности для этого, - сказала Амелия Ундервуд. Следующее ее замечание было немножко сухим: - Даже цитата из уэлдрейка не утешила его.
- Можно было подумать, Джерек, что твое открытие детского убежища и детей воодушевит его. Вместо этого он игнорирует его вместе со всей техникой управления Времени. Он жалуется на обман, предполагая, что мы изобрели все это, чтобы посмеяться над ним. Между прочим, ты видел своих школьных приятелей?
- Мгновение назад, - сказал ему Джерек.
- Они радуются новой жизни?
- Я думаю, да. Я требую от них меньше дисциплины, чем Няня. И, наконец, они стали расти сейчас, освободившись от влияния убежища.
- Вы заботитесь о них?
Герцог, казалось, увеличился от важности.
Действительно... Я их отец. Это приятное ощущение. Это приятное ощущение. У них превосходные квартиры в зверинце.
- Выдержите их в своем зверинце, Герцог, - миссис Ундервуд была шокирована. - Человеческих детей?
- У них там есть игрушки, площадка для игр и тому подобное. Где мне еще держать их, миссис Ундервуд?
- Но они растут. Разве мальчики не отделены от девочек?
- Они должны быть отделены? - Герцог Королев удивился. Вы думаете, они начнут размножаться, а?
- О! - миссис Ундервуд отвернулась.
- Джерек! - Герцог Королев обнял большой рукой плечи друга. - Говоря о зверинцах, могу я показать тебе свой? Там есть несколько новых приобретений, которые, я уверен, восхитят тебя.
У Джерека уже кружилась голова от вечеринки, потому что прошло много времени с тех пор, как он находился в такой большой компании. Он с облегчением принял предложение Герцога.
- Вы тоже пойдете миссис Ундервуд? - спросил из вежливости Герцог, но без энтузиазма.
- Полагаю, что должна, это мой долг - проверить условия, в которых вынуждены жить эти дети.
- Девятнадцатый век имел определенные религиозные позиции по отношению к детям, - сказал Герцог ей, когда вел через дверь в полу. Разве их не обожали и не приносили в жертву в одно и то же время?
- Вы, должно быть подразумеваете другую культуру, - ответила она все еще с долей враждебности в своих манерах по отношению к их хозяину.
Они вошли в длинную анфиладу из коридоров и залов, выполненную силовыми пузырями различных размеров и форм, и содержащих образцы тысяч видов, от вируса и разумной микроскопической жизни до гигантского двухтысячефутового питона, чей космический корабль разбился на Земле около семисот лет
