нибудь ты непременно догадаешься, что наблюдал я все с берега Шредеров, с того — лестницу не увидать. Всю ночь я промаялся, стараясь придумать, как же выпутаться. Выход находился лишь один.
Лицо его посерьезнело.
— Джеки, поверь мне. Другого способа просто нет. Надежного. И на другое утро я захватил винтовку, про нее в городке не известно никому, и на безопасном расстоянии последовал за тобой. Не нагнись ты тогда… Какого черта ты углядела в траве? — беспокойно потребовал он. — Что потеряла?
Лицо у меня затвердело. Я не собиралась рассказывать этому негодяю о моем шестипенсовике. Глупая забавная находка, приносящая счастье, принадлежит только нам с Карлом!
— А это уж не твое дело!
Пожав плечами, Дэнис поднял руки, показывая, что ему неинтересно, и тут я впервые заметила, что на нем кожаные перчатки: чтобы не оставлять отпечатков пальцев, выдающих, что он побывал в доме!
— Зачем ты звонил мне в ту ночь? — горько спросила я. — Зачем тебе потребовалось сообщать, что убьешь меня? Что у тебя за душа? Получаешь удовольствие от страданий другого?
На лице у него написалось легкое удивление.
— Хотел сказать, что сожалею. Я ведь правда — жалею.
Трудно сглотнув, я на миг прикрыла глаза. О, мой друг психиатр с восторгом пообщался бы с таким типом! Но я не разделяла его энтузиазма.
Открыв глаза, я в упор взглянула на Дэниса. Мне хотелось кое-что узнать.
— А зачем вызвал меня сюда? Поизмываться? Показать, какой ты умный? Мог бы пристрелить, пока я на крыльцо поднималась!
— Хотел удостовериться, что еще никому не проболталась про Снежка и лестницу. Поправить я, конечно, уже ничего не смог бы, но все-таки приятнее знать…
— На днях, — медленно проговорила я, — на Южном вокзале в Брисбейне… это был ты?
— Ах, это! — вид у него стал брезгливым. — Ну, я. Услыхал, ты на свадьбу едешь. Сообразил, что там толкотня будет, и отправился тоже — без всякого определенного плана, так, осмотреться, подождать. В толпе… хм, чего только не случается в толпе! И абсолютно безопасно. Кто заметит чужого в куче провожающих на перроне? Не заметила даже ты. Хотя, признаться, я прибег к дешевому маскараду: темные очки, шляпа фасона, какой я никогда не ношу и даже, о Боже! — фальшивые усы — трюк затрепанный донельзя, но сработало. Я улыбался, энергично махал вместе со всеми и подобрался совсем близко к тебе: встал вплотную за твоей спиной. И знаешь — еще секунда, и все бы получилось, если б не этот бабуин- шафер. Ухватил тебя в последний буквально миг. Тогда я растворился в толпе. А как ты догадалась, что это не случайность?
Я проигнорировала вопрос.
— Почему ты убил Элинор?
— А-а! Самый популярный вопрос в Виллоубанке, Второй после «кто убил»? А ответ прост и неоригинален. Деньги. Помнишь, ты сама сказала мне: Карл наткнулся в ее сумочке на доллары? Мне необходимо было забрать их обратно.
— Но зачем?
— Я только накануне узнал, что они у нее. О, Элинор давно шантажировала меня, но я и понятия не имел, что маленькая дура таскает вещественную улику против меня в сумке! В сумке! Где в любую минуту на них может наткнуться кто угодно!
Лицо Дэниса потемнело от гнева, но он быстро взял себя в руки и снова стал невозмутим и любезен.
— К шантажу ее я относился как к игре. На игру я могу потратиться — мне казалось проще подыгрывать ей. Крупных сумм она не требовала, а спутницей, между прочим, была прелестной. Очаровательной. Но эта пачка долларов! Не разыгрывай Карл из себя бесноватого ревнивца, так, пожалуй что, присмотрелся бы и заметил одну неудачную деталь — номер серии на всех бумажках стоял одинаковый.
Я выкатила на него глаза.
— Фальшивка? Ты — фальшивомонетчик?! И потому… убил?
— Нечего так смотреть, — залился хохотом Дэнис. — Разгневалась! Людей и за меньшее убивают. Каждый день. А в этом случае ставки очень высоки. Для меня лично где-то около ста тысяч долларов.
Я смотрела на него — высокий, худощавый, привлекательный, элегантно одетый: темные брюки, отличного качества оливково-зеленый кардиган, под рубашку с открытым воротом повязан зеленый шарф. Дэнис, каким я его знала: милый, учтивый, обаятельный. Нет, происходящее — нереально! Это ночной кошмар!
— А как Элинор узнала? — поинтересовалась я.
— Забежала ко мне как-то. О, мы были к тому времени… э… довольно близкими, в общем, знакомыми. Я и не подозревал, что она надумает зайти и, к сожалению, ушел. Особа весьма любопытная, она принялась сновать по всем углам — без всякой, конечно, определенной цели. Как она наткнулась на мой запасной ключ от проявительской — та у меня всегда заперта, я никого туда не пускаю, и как догадалась, что это за ключ или какого дьявола ее потянуло сунуть туда нос — без понятия.
Потом она сообщила мне, что «видела все»! Ей это, видно, представлялось страшно забавным. Но про то, что еще и пачку банкнот у меня прихватила — умолчала, а на пачке же, конечно, мои отпечатки пальцев. И не думал, что Элинор способна на подобную хитрость.
Потом вдруг Элинор одолели угрызения совести. Ей, решила она, ни капельки не нравятся такие делишки, но она не знала, как вылезти из них. Само собой, чтоб Карлу стало известно о наших отношениях, ей не хотелось, и уж, разумеется, чтоб выяснилось в полиции, что занимается она чем-то весьма похожим на шантаж.
В тот день мы договорились, что она придет ко мне, вернет доллары. Она твердила, что желает покончить со всем. Даже платы не попросила за эти банкноты, что меня насторожило. Я знал, что к тому же она мучается сомнениями, и когда она так и не явилась, психанул и полетел к ней. И не успел перейти мост, как тот рухнул. Со страху я чуть на месте не окачурился. Встал столбом, распахнув от изумления рот, и тут- то и заметил Снежка.
Элинор я нашел полупьяной, в полуистерике. Ее тянуло исповедаться перед кем угодно: если не перед полицией, так перед Карлом. Я зашелся от бешенства на эту дуру, боялся ее трепотни. Для нее было пара пустяков порушить все, спустить в канализацию: годы трудов, мастерства, планов — моих трудов, моего мастерства, моих планов. Я не собирался гробить свою жизнь ни ради кого. И убил ее. Забрал фальшивые доллары и испарился. Я знал, мне придется реку переплывать — трудно, но вполне возможно. Я последовал путем Снежка, я же видел, куда его отнесло течением, так что тоже добрался до лестницы и вылез. Ну, вот тебе и все про убийство.
Я пристально смотрела на него.
— А теперь ты задумал убить меня, — я даже ухитрилась выговорить фразу нормальным голосом, скрывая тошноту. — И как же, интересно?
Дэнис безразлично махнул рукой.
— Ну есть у тебя какое-нибудь лекарство в сумке твоей, сгодится. Выбирай сама!
— Ты что… — я уставилась на него потрясенная, — хочешь, чтобы я сама убила себя?
Он спокойно ответил на мой обалдевший взгляд.
— Как сама пожелаешь. У тебя должны быть наркотики — для тебя же легче. Не так больно будет.
Впервые я отступила от него подальше, он не шелохнулся.
— Ты сумасшедший! — яростно выкрикнула я.
— Ай, кончай дергаться, дорогая моя. Разумеется, я нормальный. Просто практичный. И стараюсь быть добрым.
Меня передернуло. По-своему, согласилась я, он действительно старался сделать для меня легче. И для себя заодно.
— Морфий, может, — предположил он, — есть же у тебя? Какая доза смертельна?
— Полграмма, — меня уже не волновало, что говорю я хрипло, выдавая страх.
— Да брось! Я не болван, хотя мои медицинские познания весьма ограничены. Ладно, выбор твой.
