пальцами. – Купить папирус, да.
– Зачем? – подозрительно спросила Наташа.
– В Египте все покупают папирус. Если ты не сделал это, то ты просто лох.
– А если сделал?
– Тоже лох, но зато при сувенире.
– Есть разница?
– Огромная, – заулыбался Саша. – Когда ты вручаешь кому-нибудь подарок, тебя не назовут лохом. Если же возвращаешься домой без подарков, то парочка нелестных эпитетов тебе гарантирована.
Наташа вспомнила про Степушку, про Виталия и надолго умолкла.
Они еще минут сорок бродили по торговым улицам Хан-аль-Халили, сильно смахивающего на Черкизовский рынок, захваченный арабами. Глаза разбегались от обилия тряпок, кастрюль, овощей, фруктов, кур и кроликов, алмазов и пучков сушеных трав, купальников и восточных халатов.
А в магазин изделий из папируса Саша так и не наведался. Выражение его лица было пасмурным, как будто ему передалось мрачное настроение Наташи.
– В чем дело? – не выдержала она.
– Что? – встрепенулся Саша.
– Ты прямо как на похоронах.
– Ага. Вовремя напомнила.
Он снова сверился с часами и увлек Наташу в неведомом ей направлении.
– Куда мы идем? – напряглась она.
– На кладбище, – ответил Саша так просто, словно в это время дня он постоянно гулял среди могил и надгробий.
А лицо его больше не выглядело угрюмым. Оно было злым и решительным.
Глава четырнадцатая
Вокруг мечети Каитбея, там, куда падала тень от резного купола, сидело множество нищих. Своей худобой они могли бы соперничать с узниками Бухенвальда. Их неправдоподобно большие неподвижные глаза принадлежали словно не людям, а насекомым. В черных провалах ртов желтели редкие зубы. В сравнении с ними живые мертвецы и зомби из фильмов ужасов не показались бы страшными даже ребятишкам. Серые, пыльные, они плели венки из таких же пыльных пальмовых ветвей и призывно размахивали ими.
– Это что-то вроде вееров? – предположила Наташа.
Ответ ее обескуражил.
– Поминальные венки, – сказал Саша. – Их покупают, когда приходят навестить родственников.
– Хала-лам-бала-лам! – выкрикнул один из грязных призраков, призывно размахивая пальмовыми ветвями. – Хама-ма-хиби-би.
Так это прозвучало для Наташи, не знающей здешнего языка.
– Кто они такие? – спросила она, поспешно отводя взгляд.
– Обитатели Города Мертвых, – сообщил Саша, выбравший такой маршрут, чтобы обогнуть мечеть по максимально широкой дуге. – Отверженные.
– Давай дадим им денег, – предложила Наташа.
– Твоя мелочь им не нужна. Вот кошелек выхватят с превеликим удовольствием. Скажи, ты отважишься отбирать кошелек у одного из этих созданий?
– Нет.
– То-то.
– Откуда у них шрамы? Их истязают?
Саша мельком взглянул на нищих.
– Они продают свои органы, – пояснил он. – Почки, селезенки, кишки, сердца…
– Разве возможно жить без сердца?
– Это, конечно, преувеличение. Хотя, по-моему, сейчас многие обходятся без сердец. Живут по велению желудка. Рассуждают спинным мозгом. Вместо чувств – инстинкты, вместо мыслей – рекламные слоганы и телевизионные картинки.
Наташе почудилось, что это обвинение в ее адрес. Она хотела выдать что-нибудь резкое, оскорбительное, но лишь покрепче сжала губы. Ей вовсе не улыбалась перспектива остаться без провожатого в этом странном и страшном месте. Город Мертвых – лучше не скажешь. Повсюду, куда ни глянь, простирались беспорядочные нагромождения склепов, мавзолеев, поминальных беседок и надгробий. Даже деревья и кусты, росшие на древнем кладбище, казались мертвыми. Им было не по себе среди безжизненных камней. Каково же здесь людям?
– Здесь кто-то живет? – поразилась Наташа, увидев по левой стороне аллеи двухэтажное строение с крохотным садом.
– Да, – равнодушно кивнул Саша, – но не возле входа, а дальше. Домик, который ты видишь, вовсе не домик, а гробница какого-нибудь эмира или султана. По поверьям коптов, души умерших любят гулять по ночам, а за ограду выйти не могут. Для этого и сооружались дворики.
– Я боюсь, – прошептала Наташа, вцепившись в руку остановившегося спутника.
– Глупости, – рассердился он. – Призраков не бывает, тем более при солнечном свете.
– А при лунном?
Саша посмотрел на часы, глянул по сторонам, осторожно разжал Наташины пальцы и отступил назад.
– Тебя никто не заставляет торчать здесь до ночи, – произнес он. – И вообще в Городе Мертвых обитают люди из плоти и крови, а не привидения. Понатащили сюда матрасы с кастрюлями, поналепили пристройки над склепами, вырыли колодцы. – Саша ткнул пальцем в провода, протянувшиеся над кладбищем. – Городские власти даже электричество сюда провели, чтобы цивилизовать гетто. Заселение началось в середине шестидесятых, когда Израиль затеял блицкриг, и в Египет хлынул поток беженцев. Встречаются здесь головорезы, но здесь, на окраине, ты в безопасности. – Подмигнув, Саша повернулся, чтобы отправиться в обратном направлении. – Только не вздумай совершать экскурсии по кладбищу. Стой на месте и жди.
– Чего ждать? – с отчаянием спросила Наташа у удаляющейся фигуры.
– За тобой придут, – обронил Саша через плечо.
– Кто?
– Ну не Рамзес с Тутанхомоном.
– Я здесь не останусь, – взвизгнула Наташа, срываясь с места, – ни за что не останусь, понял? Поищите себе другую дуру, которая…
Другую дуру никто искать не стал. Зачем, если она добровольно явилась в ловушку? Теперь, понятия не имея, что делать и куда бежать, она стояла и хлопала глазами, уставившись на
Их было трое, и они приближались с трех сторон. Роль центрального нападающего выполнял по-юношески подвижный старик в белых одеждах. Его длинная седая борода свисала чуть ли не до середины груди. В правой руке он держал странный предмет, напоминающий матерчатую колбасу. Присмотревшись, Наташа поняла, что это чулок, набитый чем-то тяжелым и сыпучим. Может быть, песком. А может быть, кладбищенской землей и пылью. Это не имело особого значения. Не велика разница, чем тебя собираются оглушать. Факт, что собираются.
«Галатей не соврал, – отрешенно подумала Наташа, отступая перед неумолимо надвигающимися мужчинами. – Меня и в самом деле решили похитить. Почти похитили».
– Помогите! – жалобно крикнула она.
– Тс-с!
Мужчина на левом фланге приложил палец к губам. Было странно видеть на нем болтающуюся рубаху, шорты и сандалии. Он не походил на беззаботного туриста. В нем было что-то от подкрадывающегося к добыче охотника. От ковбоя, приготовившегося заарканить отбившуюся от табуна кобылицу. Наташа видела
