его тем злополучным вечером, когда потасовка лишила ее любовника и покоя. Тогда этот американец вступился за нее, набросившись на Сашу. Теперь он готовился атаковать Наталью Верещагину. «Сопротивление бесполезно», – внушал его холодный взгляд.
«Сопротивление бесполезно», – аукнулось в ее мозгу.
Расстояние между тремя мужчинами и Наташей неумолимо сокращалось.
Справа шел еще один американец в черных очках с двумя огоньками отражающегося в них солнца. Он безостановочно двигал челюстями, жуя зубочистку, перемещая ее из одного уголка рта в другой, втягивая ее внутрь и выпуская наружу, как змеиный язык, гипнотизирующий жертву. Его Наташа тоже видела прежде. Он тоже был возле ресторана, только без солнцезащитных очков. Каплевидные, зеркальные, классической формы, они служили американцу чем-то вроде забрала.
До тех пор, пока не разлетелись сверкающими черными брызгами и не развалились на отдельные фрагменты: оправу, дужки, пластмассовые защипы для переносицы. Метаморфоза сопровождалась резким хлопком и хрустом. А за мгновение до этого Наташе почудился звук иного рода.
Что-то вроде фырканья, производимого взлетающей птицей.
Когда еще очки сидели на лице Стейбла как влитые – ни пылинки, ни царапинки, ни трещинки на черных стеклах, – он предупредил Броуди:
– Пушку на всякий случай сними с предохранителя, сержант. Неприятных сюрпризов не предвидится, но ушки держи на макушке.
– О’кей-докей, – по-военному ответил Броуди.
Он пользовался «вальтером П-99», способным продырявить любой бронежилет вместе с его обладателем. Сработанный под мощный «парабеллумовский» патрон, пистолет был относительно легок, компактен и предельно гладок, чтобы не цепляться выступающими деталями за пояс, кобуру или складки одежды. Выхватывать «вальт» было одно удовольствие, а вести из него скоростную стрельбу – и подавно.
Улыбаясь, Броуди слегка надавил на спусковой крючок и сунул пистолет под широкую рубаху. Тем самым он отключил первый автоматический предохранитель. Второй снимется, как только палец совершит повторное нажатие. Хорошо бы, чтобы это произошло. Удовольствие получаешь не просто от пистолета, а от
– Только учтите, лейтенант, – предупредил он, – в магазине моего «вальта» тринадцать патронов, а не шестнадцать. Три я израсходовал, когда пристреливался.
– Тринадцати более чем достаточно, – буркнул Стейбл. – Особенно если они попадут по назначению.
– Была бы цель, а пуля найдется, – подмигнул Броуди.
– Я бы на твоем месте не слишком веселился, сержант. После той истории на паркинге ты на особом учете. – Стейбл не сомневался, что на особом учете прежде всего он сам, но предпочитал не распространяться на эту тему. – Так что не зевай и будь начеку, – сказал он. – Дело простое, но очень серьезное.
– Понял, сэр.
– Надеюсь, сержант.
Они наблюдали за входом на кладбище из укрытия под раскидистым деревом, ободранная кора которого свисала неопрятными лоскутами. Стейблу внезапно пришло в голову, что здесь пробовал когти какой-нибудь кошмарный монстр, выбирающийся из подземелья по ночам. Он порадовался тому, что дело происходит при ярком солнечном свете, но делиться мыслями со спутниками не стал. Броуди был слишком туп и самоуверен, чтобы верить в темные потусторонние силы. Старый Хаким, возможно, и был подвержен каким-то суевериям, однако болтать с ним Стейбл считал ниже своего достоинства. Что умного можно услышать от египтянина? Россказни про древних фараонов и тухлых мумий?
Стейбл выплюнул зубочистку, чтобы тотчас заменить ее новой. Его уже тошнило от аборигенов и местных достопримечательностей. Ему было жарко, к тому же его не оставляло ощущение, что из всех щелей заброшенного каирского кладбища тянет мертвечиной. Сколько десятков тысяч покойников разложилось на этом солнцепеке? И не присоединятся ли сегодня к их компании новички?
Бросив украдкой взгляд на Броуди, потом на сидящего в позе йога Хакима, Стейбл обозвал себя невротиком, место которого – в офисе психиатра. Какие трупы, откуда им взяться? Простая будничная работа, лишенная риска и романтики. Схватить женщину, оглушить, положить в багажник автомобиля и доставить во внутренний двор посольства. Американцы обошлись бы и без помощи Хакима, но прихватили его на тот случай, если возникнут осложнения с коренным населением. Да только не возникнут они, осложнения. Потому что все идет по плану.
– Вон они, – тихо произнес Стейбл. – Приготовились, ребята.
Хаким извлек из-под балахона чулок с песком. Броуди провел рукой по животу, проверяя, удобно ли расположена рукоять пистолета. Все трое подобрались и пригнулись, как хищники, изготовившиеся к броску. Их взгляды скрестились на мужчине и женщине, стоящих посреди залитой солнцем площадки.
Русские!
Их час пробил…
У Галатея было мало поводов для радости, но один все же имелся: полуторалитровая бутылка воды, захваченная на кладбище. Смоченный водой платок на голове быстро высыхал, но никто не мешал повторять эту процедуру снова и снова.
Наблюдательный пост Галатея находился на полуразрушенном минарете, примыкающем к мавзолею Баркука. Башня была низка, однако отсюда открывался отличный обзор на северный район Города Мертвых. Между склепами пролегали заасфальтированные улицы. Та, по которой пришел Галатей, называлась Аль- Сук, и она была пустынна. Как и остальные улицы, стекающие лучами к площади у входа. Зато там виднелись две человеческие фигуры – Саши Горовца и Натальи Верещагиной. Тени под ними казались черными пятнышками.
Свое наемное воинство Галатей не обнаружил, сколько ни вглядывался в кусты и развалины. Не попадались ему на глаза и американцы. Это вселяло в душу тревогу, которую Галатей безуспешно гнал прочь. Он поливал водой чалму и пытался внушать себе бодрость, которой не испытывал, вот и все дела, которыми он с утра занимался на минарете. Назвать это приятным времяпровождением не повернулся бы язык даже у бедуина, странствующего по пустыне. Жарко, скучно и тошно от мрачных мыслей.
Не упуская из виду площадь, Галатей посмотрел вниз, выбирая место для прыжка в случае опасности. Места среди обломков было хоть отбавляй, но приземление грозило переломанными ногами. Если американцы оказались хитрее, чем о них принято думать, то Галатею крышка. С поломанными костями или с целыми, но он будет осажден и зарезан кривым арабским кинжалом. Сотрудники ЦРУ стараются избегать грязной работы. Убийство они поручат местным наемникам, а тело без труда спрячут в одной из могил самого большого в мире некрополя.
Выругавшись сквозь зубы, он в сотый раз поискал глазами шайку каирских гаврошей, никого не приметил и опять выругался. А что еще ему оставалось? Саша Горовец уходил. Брошенная на произвол судьбы Наталья Верещагина что-то кричала ему вслед. А над могильной оградой в отдалении виднелись головы притаившихся людей. Взрослых мужчин. Не вчерашних мальчишек, подкупленных Галатеем.
Скорее всего, они решили довольствоваться уже полученными деньгами, а на щедрую добавку не позарились. Все правильно. Лучше синица в руках, чем журавль в небе. Жалко только, что не журавли в синем египетском небе парили, а стервятники.
Отвратительные прожорливые птицы, предвкушающие пиршество.
Удар был таким неожиданным и сильным, что Стейбла отбросило назад и ослепило. Вот как это бывает, подумал он, решив, что получил пулю в лоб. Глазницам и крыльям носа сделалось горячо от стекающей крови.
– Огонь! – крикнул Стейбл, понятия не имея, куда и в кого он приказывает стрелять.
Броуди тоже не видел противника. Атака велась в полной тишине, отчего происходящее казалось
