Вывод? Пора сматываться отсюда, вот и весь вывод.
Выйдя на балкон, где сохли его носки и трусы, Саша очутился перед заброшенным домом, стоящим почти вплотную к отелю. До окон напротив было метра три. Некоторые были закрыты покосившимися ставнями, другие зияли черными провалами. На крыше дома торчала фанерная халупа, вокруг которой сновали куры. Уже от одного этого зрелища становилось не по себе.
Восток – дело тонкое? Хрена с два! Восток – дело темное!
Сняв с веревки бельишко, Саша занялся упаковкой багажа. Вещи уместились в одну спортивную сумку. Оставалось свободное место, но прихватить в Москву кораллы Саша не мог. Досадно.
В начале командировки ему предоставили два выходных, и он отлично провел время в Хургаде, на побережье Красного моря. Фантастика! На протяжении всего короткого отпуска Саша не расставался с ластами, маской и аквалангом. Плавать в кристально чистой воде было до чертиков здорово. Сюда не впадали реки, и море было прозрачным, как зеркало. Возле островка Гифтун, куда возили любителей подводного плавания, встречались великолепные коралловые колонии. Но сувениры в виде разноцветных окаменевших веточек пришлось оставить в отеле. По египетским законам незаконный вывоз кораллов, даже купленных в лавке, облагался штрафом в размере двух тысяч долларов и пятилетним запретом на въезд в страну. В Египет Саша не рвался, однако лишних денег у него не было. Свалив кораллы на балконе, он покинул отель.
Автовокзал встретил его гомоном и суетой. Возле касс происходила толчея, каждый норовил налечь на плечи соседа и пообщаться с кассиром вроде как на отвлеченные темы, но при этом суя в окошко заранее заготовленные деньги. Помимо этого все непрерывно разговаривали друг с другом и пахли кто чем горазд. Кассиры тоже не теряли времени даром – общались с публикой, между собой и по телефону. Одним словом, приобретение билета отняло полчаса, и, уплатив 20 фунтов, Саша помчался искать автобус, в котором ему предстояло провести еще несколько часов жизни.
Как часто она, жизнь, измеряется часами! А мы ее, скоротечную, еще и торопим, понукаем, подстегиваем. Одно слово: люди. Может, и хомо, но такие ли уж сапиенсы?
Забравшись в кондиционированный автобус «Рено», Саша очутился в окружении по-бабьи болтливых египтян и их жен, хранивших суровое, мужественное молчание. За окнами поплыли каирские пейзажи, сменившиеся видами вечерней пустыни, окаймленной складчатыми горами. Каждое кривое деревцо, проносящееся мимо автобуса, приковывало взгляды, как это бывает в средней полосе России, когда пассажиры дружно любуются березовыми рощами и дубравами.
За песчаной равниной показалась платиновая полоска Суэцкого залива. Устав скользить по ней сонным взглядом, Саша уставился в телевизор, подвешенный к потолку. Показывали арабскую версию «Рэмбо». Обнаженный по пояс юноша, обвешанный пулеметными лентами, часто и громко пел про свободу, постреливая в паузах по злодеям неизвестной национальности. Его подружка тоже знала немало песен, но все они были о любви, чистой, как родниковая вода, и высокой, как безоблачное египетское небо.
Когда фильм закончился, за окнами было черным-черно, если не считать звезд и огоньков на нефтяных вышках. Около полуночи в автобус подсел мрачный усач в берете и при двух пистолетах на бедрах. «Конвой», – сообщил он пассажирам, расположился возле водителя лицом к салону и принялся сверлить взглядом пассажиров.
Утомленный ездой и этой игрой в гляделки, Саша задремал. Ему снился родительский дом, куда он никак не мог попасть из-за отсутствия входной двери. Пришлось пробираться через соседний подъезд, а там шла стройка, и, заплутав среди пустынных лестничных площадок и пролетов, Саша услышал звуки погони. На него охотились какие-то неряшливые старухи с зонтиками. Он понял, что пропал, вздрогнул, проснулся и увидел, что находится на автостанции.
Луксор был крошечным городком, население которого (без домашних животных, скота и прочей живности) составляло около полутора тысяч живых душ. Но если это была деревушка, то очень шумная, даже поздней ночью. Виной тому являлись туристы. Они останавливались в Луксоре, чтобы совершать отсюда набеги в Фивы, в Долину Царей, они сновали по местным рынкам с неблагозвучным названием суки, скупали луксорские шарфы-скарфы, выясняли, чем отличается Изида от царицы Хатшепсут, фотографировали Карнакский храм и, конечно же, ели, ели, ели…
Проголодавшийся Саша тоже перекусил в ресторанчике на центральной Телевижн-стрит, привлеченный шумом, устроенным уличным оркестриком, играющим у двери на бубнах и дудках. Каждому входящему и выходящему они исполняли что-то типа «к нам приехал, к нам приехал гость заморский дорогой», только на восточный лад.
В ресторане подавали кошери: мясное варево со смесью макарон, гороха и чечевицы. Все это бурлило в огромном котле и обильно сдабривалось перченым томатным соусом. Блюдо не пришлось Саше по вкусу, но насытило его до икоты. Не допив пиво, он вышел из ресторанчика, вяло отмахнулся от египетских дудочников и прошелся по улице. Сумка, перебрасываемая с одного плеча на другое, била по ляжкам, напоминая о необходимости искать место для ночлега. Поразмыслив, Саша решил, что отель ему не подходит, поскольку там придется предъявлять паспорт, а это всегда чревато неожиданностями. Не захотел он и клевать носом на уличной скамейке, рискуя быть обворованным местной шпаной.
Может, прокатиться на херунге?
Саша проводил сонным взглядом четырехколесную повозку с бубенцами. Лошадь как раз подняла хвост, чтобы усеять улицу очередной порцией конских каштанов, которыми и без того провонял весь город. Перехватив взгляд туриста, возчик натянул вожжи и радостно завопил:
– Мистер, мистер, фантастик тур!
Его тотчас заглушил нестройный хор пеших зазывал, причитающих:
– Фелюка! Фелюка! Вери чип, вери гуд! Энитайм, энивэ!
Проследив за жестами луксорцев, Саша увидел ярко освещенную набережную, вдоль которой виднелись эти самые таинственные фелюки – разномастные кораблики с треугольными парусами.
– Хау мач? – поинтересовался Саша. – Сколько?
Из многоголосого ответа следовало, что стоимость путешествия колеблется от пятидесяти до восьмидесяти фунтов за час. А как насчет тридцати фунтов? Можно и за тридцать, но без музыки.
– Без музыки, – решительно произнес Саша. – И я намерен проплавать всю ночь, чтобы полюбоваться храмами на берегах Нила.
– Ноу проблем, – сказал ему посланец с немузыкальной фелюки, ничуть не удивившись тому обстоятельству, что русский турист намерен обозревать исторические памятники в темноте, а не при солнечном свете. – Пятинацать километерь туда, пятинацать километерь сюда.
– Когда отплытие?
– Райт нау. Прямо сейчас.
Понятное дело, что отчалила фелюка лишь минут сорок спустя, когда заполнилась пассажирами, но Сашу это не огорчило. Ему нужно было дождаться утра в каком-нибудь безопасном месте, а что может быть безопасней прогулочного суденышка, плывущего по реке? Прогулявшись по палубе, он со всеми удобствами расположился на корме. Здесь было малолюдно, поскольку большинство путешественников расположились вдоль бортов и у стойки с прохладительными напитками. Мимо них сновал юноша, демонстрируя фотоаппарат со вспышкой и канюча: «Пикчер, мадам! Пикчер, мистер!»
Туристы охотно платили и позировали. В Египте с его обилием древностей каждому хотелось запечатлеть свой образ для истории. Словно эти люди представляли какой-то интерес для будущих поколений.
Косой парус фелюки поймал ветерок, и путешествие началось. Поначалу курс был зигзагообразный, но вот пристань уплыла в темноту, и стало совершенно неясно, куда именно со скоростью десять метров в минуту везет пассажиров капитан. Нильская вода была чернее ночи, а пузырящаяся пена сверкала ярче звезд. Так и не определив, вниз по течению плывет фелюка или же, наоборот, вверх, Саша отогнал разносчика сока из сахарного тростника и смежил веки. Поспать не удалось. На лавку плюхнулся земляк, провозгласивший по-русски:
– Ослы!
Саша непонимающе уставился на него.
– Это я не про нас, – спохватился сосед. – За бортом ослы проплыли. Раздутые, как бочки. Целое стадо утонуло.
