— Давайте, — сказал он, помолчав.
Ласситер нажал кнопку диктофона.
— Запись сделана второго июня. Присутствуют: я, Эдвард Ласситер, и доктор Питер Крейн. Место — станция обеспечения исследовательской экспедиции.
Ласситер глянул через стол на Крейна.
— Доктор Крейн, вы отдаете себе отчет в том, что длительность вашей командировки сюда не может быть точно определена?
— Да.
— Вы также понимаете, что обязаны не разглашать того, о чем узнаете здесь, а также раскрывать свои действия, совершенные на платформе?
— Да.
— Готовы дать письменное подтверждение?
— Да.
— Доктор Крейн, вы когда-нибудь подвергались аресту?
— Нет.
— Вы родились в США или получили гражданство?
— Я родился в городе Нью-Йорке.
— Принимаете ли вы лекарства от каких-либо заболеваний?
— Нет.
— Употребляете алкоголь или наркотики?
Отвечая, Крейн удивлялся все больше и больше.
— Если не считать злоупотреблением распитие пива иногда по выходным, то нет.
Ласситер не улыбнулся.
— Доктор Крейн, страдаете ли вы клаустрофобией?
— Нет.
Ласситер поставил диктофон на паузу. Взял конверт из оберточной бумаги, открыл его, вынул несколько листков и передал через стол.
— Пожалуйста, прочтите и подпишите каждый, — сказал он, вынув из кармана ручку и положив ее рядом с листками.
Крейн начал читать. И его удивление превратилось чуть ли не в изумление. Перед ним были три разных договора о неразглашении информации, подписка о неразглашении государственной тайны и еще один документ под названием «Соглашение об обязательном сотрудничестве». Все документы носили гриф правительства Соединенных Штатов, все надо было подписывать, и все они сулили неприятные последствия в том случае, если любая из их статей будет нарушена.
Крейн положил документы. Ему было неприятно ощущать на себе взгляд Ласситера. Это уж слишком. Наверное, надо вежливо поблагодарить хозяина кабинета, попросить извинения и вернуться к себе во Флориду.
Но как, собственно, это сделать? «Амшейл» потратил кучу денег, чтобы доставить его сюда. Вертолет уже улетел. Сам он, если честно, пока ни в каком другом исследовательском проекте не участвует. А потом, он никогда не отказывался принять вызов, тем более такой загадочный, как этот.
Крейн взял ручку и, не оставив себе времени передумать, подписал все шесть документов.
— Благодарю вас, — произнес Ласситер. Он снова включил диктофон. — Настоящим подтверждаю, что доктор Крейн подписал требуемые документы.
Он выключил диктофон и поднялся.
— Доктор, если вы пройдете за мной, то получите ответы на все свои вопросы.
Он первым вышел из кабинета и повел Крейна по коридору, через лабиринт административной зоны, в лифт и наконец в хорошо оснащенную библиотеку, забитую книгами, журналами и компьютерами. Ласситер указал на стол в дальнем конце комнаты — там стоял только компьютерный монитор.
— Я приду за вами, — сказал он, повернулся кругом и вышел.
Крейн сел, глядя, как закрывается за Ласситером дверь. В библиотеке больше никого не было, и он начал размышлять о том, что должно сейчас произойти. Вдруг экран монитора перед ним замигал. На нем появилось изображение седовласого, дочерна загорелого человека лет семидесяти. «Наверное, какой-то информационный ролик», — подумал Крейн. Но когда человек улыбнулся непосредственно ему, он понял, что смотрит не на компьютерный монитор, а на телеэкран местной сети. На пластиковом ободке над дисплеем была прикреплена крошечная видеокамера.
— Здравствуйте, доктор Крейн, — сказал человек. Он улыбнулся, и его приветливое лицо избороздили морщинки. — Меня зовут Говард Ашер.
— Рад познакомиться, — ответил экрану Крейн.
— Я — начальник научного отдела в Национальной службе океанографических исследований. Вы о ней знаете?
— Это филиал Национального управления по исследованию атмосферы и океана?
— Совершенно верно.
— Я в недоумении, доктор Ашер, вы ведь доктор?
— Да. Но зовите меня просто Говард.
— Хорошо, Говард. Какое отношение имеет платформа к Океанографической службе? И где господин Саймон, который говорил со мной по телефону? Это ведь он меня пригласил? Он сказал, что встретит меня здесь.
— Видите ли, доктор Крейн, никакого Саймона нет. Но есть я, и я буду рад рассказать вам, что смогу.
Крейн нахмурился.
— Мне сообщили, что среди водолазов, работающих на подводном оборудовании платформы, наблюдались случаи неких недомоганий. Это тоже неправда?
— Только частично. Вам рассказали немало неправды, за что я приношу свои извинения. Но это было необходимо. Понимаете, секретность для этого проекта важна, как никогда раньше. Потому что, Питер, — можно я буду так вас называть? — здесь мы имеем научное и историческое открытие века.
— Открытие века? — переспросил Крейн все еще с легким недоверием в голосе.
— Мне понятны ваши сомнения. Но тут я вас не обманываю. Ничуть. Однако говорить «открытие века», может быть, не совсем точно.
— Почему же… — начал Крейн.
— Мне следовало сказать «величайшее открытие всех времен».
2
Крейн смотрел на изображение на экране. Доктор Ашер улыбался ему дружеской, почти отеческой улыбкой. Но получалась она какая-то невеселая.
— Я не мог сказать вам правду, Питер, пока вы физически не находились на платформе. И пока вас не проверили со всех сторон. Время, которое вы затратили на дорогу сюда, мы использовали, чтобы закончить этот процесс. Но дело в том, что многое я не имею права сказать вам даже теперь.
Крейн оглянулся через плечо. В библиотеке было пусто.
— Почему? Эта линия не защищена?
— Конечно защищена. Но нам сначала надо убедиться, что вы согласны принять участие в работе.
Крейн молча ждал продолжения.
— То немногое, что я могу рассказать прямо сейчас, также строжайше секретно. Даже если вы откажетесь от нашего предложения, вы все равно будете связаны всеми соглашениями о конфиденциальности.
— Понимаю, — сказал Крейн.
