весь детский дом: покупали и мастерили подарки, проводили репетиции самодеятельности, составляли особое меню обеда.
На свой день рождения Саня пригласила Федю. Радость так и искрилась в ее глазах. Казалось, вот-вот Саня зальется веселым, звонким смехом.
Она привела Федю в клуб, посадила в первом ряду и, заставляя оглядываться, без умолку говорила, показывая своих подруг и воспитательниц. Подруги были в одинаковых школьных формах и, очевидно, поэтому казались Феде похожими друг на друга.
Они вышли во двор, покачались на качелях. Саня насильно вытряхнула из петли гигантских шагов зловредного мальчишку, который никак не мог понять, что гостю полагается все уступать; Федя, Саня и еще два мальчика с увлечением стали бегать кругом, поднимаясь почти вровень с верхушкой столба.
Женщина в белом халате ударила железной палкой о кусок рельса, подвешенный к дереву, и ребята потянулись в столовую. Федя понял, что они пошли обедать, и собрался идти домой. Но Саня взяла его за руку и повела с собой.
– Нет, пообедаешь с нами! – говорила она, не отпуская его руку.
В дверях столовой с двумя десятками четырехугольных столиков, накрытых белыми клеенками, Федя решительно остановился. Мимо проходила женщина – директор детского дома, и Саня пожаловалась ей:
– Валентина Назаровна, он упрямится и не идет обедать.
Женщина задержалась в дверях и сказала с улыбкой:
– Проходи, проходи, зачем же хозяйку обижать, у нее сегодня день рождения.
С тех пор и Саня стала бывать у Феди. Они читали, спорили, мечтали. Иногда сюда приходил Игорь, но Саня избегала его, потому что Игорь ко всем девочкам относился высокомерно и над ней все время посмеивался.
За последнее время отношения Феди и Сани резко изменились. Феде казалось, что теперь Саня могла бы и вовсе не встречаться с ним.
Особенно остро он почувствовал это уже в десятом классе, на вечере, посвященном годовщине Октябрьской революции. По традиции пригласили учениц из соседней школы. Среди них была и Саня.
С какой-то особенной тревогой он ждал ее больше часа в холодном вестибюле. Наконец она пришла, но не одна, а с подругой. Федя сдал на вешалку пальто девушек. Саня взяла под руку свою одноклассницу и весь вечер не отпускала ее от себя.
На концерте он сидел около Сани, в первом ряду. Она разглядывала школьников, то и дело приподнимаясь и поворачивая голову то вправо, то влево. Ее светлые пышные косы соскальзывали со спины и легко прикасались к его руке. От этого случайного прикосновения Феде становилось почему-то грустно.
– Помнишь, Саня, – тихо сказал он ей на ухо, – на твоих именинах в детском доме мы так же сидели с тобой рядом, в клубе…
– Помню… И я заставляла тебя все время рассматривать моих подруг и воспитательниц.
Саня засмеялась, а Федя подавил вздох. Как было просто и легко с той Саней! Как стремилась она тогда все свободное время проводить вместе с ним.
Федя рассеянно смотрел вокруг, почти не слушал, как Игорь читал свои стихи. Последним выступал струнный оркестр, которым руководил Федя.
Федя стал спиной к публике, постучал о пюпитр карандашом, выждал несколько секунд, мягким движением выбросил руку, кивнул головой. Будто не двадцать рук, а одна тронула мощную струну. Федя с радостью прислушался к этому слаженному, слившемуся в единое звуку. «Начали хорошо», – подумал он и, забыв о своих горьких чувствах, с увлечением принялся дирижировать.
После концерта начались танцы. Саня очень любила танцевать. Она то, легко постукивая каблучками, танцевала с подругой польку, прихватив рукой край коричневого форменного платья и мелькая белым передником, то вальсировала с товарищами Феди, закинув голову и оживленно оглядывая зал.
Федя ни разу не осмелился пригласить ее потанцевать, и она ему этого не предложила.
Среди друзей, в родном школьном зале, праздничном и веселом, он вдруг почувствовал себя лишним и с половины вечера ушел домой.
А на другой день Федя вошел в ворота детского дома, пересек аккуратно посыпанную песком волейбольную площадку с когда-то белой, а теперь почерневшей сеткой на столбах и направился к крыльцу. Ему вспомнилось, как несколько лет назад в ясный осенний день он играл здесь в волейбол. Около сетки Саня поставила вместо себя подругу, а сама зачем-то побежала в дом. Федя загляделся ей вслед и прозевал мяч. Он покатился по траве. Веснушчатый мальчишка с вышибленными передними зубами погнался за мячом и, пробегая мимо Феди, сказал сердито: «Шляются тут всякие… Только мешают!»
Федя обиделся и ушел домой.
Вскоре к нему прибежала Саня. Она взволнованно расспрашивала, почему он ушел, и грозилась поколотить задиристого мальчишку.
Но то было несколько лет назад… Вчера в разгар веселья он ушел со школьного вечера. Саня не позвонила по телефону и, может быть, даже не заметила его отсутствия.
И вот Федя с тяжелым сердцем шел к Сане. Он твердо решил, что ему нужно откровенно поговорить с ней.
На крыльце, обтирая ноги о резиновый коврик, Федя вдруг стал сомневаться, стоит ли идти. Он задумчиво постоял на крыльце и тихо побрел обратно.
А Саня в это время стояла у открытого окна в пионерской комнате и сквозь шторы видела, как Федя медленно шел к воротам.
Она не отбросила штору, не крикнула ему вдогонку, а, наоборот, затаилась, почти спряталась.
Федя дошел до ворот, сунул руки в карманы, постоял и возвратился.
Все так же стоя у окна, Саня повернула лицо к двери и напряженно стала прислушиваться к шагам в коридоре.
В дверях появился Федя. Он смущенно улыбался и рукой приглаживал кудрявые пряди волос.
Вошел бы он весело, просто, как прежде, и Саня дружески, тепло встретила бы его. У них нашлись бы темы для разговора, повод для веселого, беззаботного смеха. Но Федя стал другим, непонятным, обидчивым. Саня не знала, как теперь держать себя с ним.
Они поздоровались за руку и молча остановились у стола.
– Я не помешаю тебе, Саня? – спросил Федя. – Ты чем занималась здесь?
– Я? – Саня на секунду замолчала. – Да так, ничем…
Не могла же она сказать Феде, что стояла у окна и следила за ним.
В коридоре раздался топот, шум, и в пионерскую комнату с радостным криком ворвалась группа мальчуганов. Они тащили балалайки, мандолины, гитары, на ходу развязывая веревки и обрывая бумагу, в которую были завернуты инструменты.
– Привезли! Гитары! Балалайки! – кричали ребятишки, обступая Саню.
– Привезли? Чудесно! – оживилась она. – Кладите сюда, – она показала на стол. – Вот хорошо, что ты здесь, Федя! Сразу же настроишь инструменты.
Саня протянула ему гитару. Ребятишки подали Феде стул и, когда он сел, тесным кольцом окружили его.
– Да отойдите немного! – сказала Саня. – Что за привычка у вас!
Федя взял несколько аккордов, поморщился и стал настраивать гитару. Он брал все одну и ту же ноту, но мальчики с любопытством и вниманием слушали и следили за его пальцами.
Он кончил настраивать, улыбнулся ребятам, заиграл веселый мотив.
Сейчас Федя был таким, как раньше, – простым, понятным. И прежнее теплое чувство к нему поднялось в Санином сердце.
В комнату вошла румяная девушка в пионерском галстуке.
– Мальчики, что же вы не идете? – сказала она и недовольно взглянула на мгновенно смолкших Федю и Саню. – Мы альбом фотографий оформляли, а они разбежались, – пояснила девушка и вышла так же внезапно, как и появилась.
Ребятишки неохотно пошли за вожатой. Саня снова осталась вдвоем с Федей. Федя настраивал
