Но почему Евгений сам не убежал вместе с ней? Если он настолько не верит своим бывшим коллегам, почему упустил такой случай? Или пытался, но поймали?
А ведь Юля просила помочь ему! И как просила… у Сергея до сих замирало сердце, когда он вспоминал об этом!
Хм-м… Вспоминал? То есть разговор все-таки был на самом деле, не приснился?
'Ну вот, опять все с начала! — рассердился на себя Сергей. — Даже если это был не сон — чем я могу ему помочь? Добрым словом? Или она хочет, чтобы я вывез его за ограду в мусорном контейнере?!'
…Неожиданно щелкнула рация, и голос Майзлиса громко объявил: 'Внимание, говорит второй! Всем немедленно прекратить поиски и собраться у центральной аппаратной! Повторяю…'
Сергей раздраженно уменьшил звук — в тишине леса громкий командный голос казался оскорбительно неуместным. 'Ну, что там у них еще случилось?!' — недовольно подумал он, возвращаясь к действительности. По тону Майзлиса было ясно, что приказ вовсе не связан с поимкой беглянки…
…Когда между ветвей показалось серое здание аппаратной, Сергей вдруг осознал, что не сможет рассказать о «встрече» с Юлей никому, даже друзьям. И вовсе не потому что не поверят или засмеют: после стольких дней на этой базе, рядом с «монстром», можно было поверить во что угодно! Майзлис, во всяком случае, поверит сразу. И Гуминский… А может, именно из за них и не хотелось рассказывать?..
Впрочем, новость, которую он услышал, подойдя к крыльцу, мгновенно заставила забыть о Юле: оказалось, что Евгению каким-то образом удалось пробить информационную блокаду, и теперь у ворот базы собирались репортеры! Майзлис описал ситуацию очень выразительно — Сергей никогда раньше не думал, что его начальник может проявлять столь сильные эмоции!
…Добравшись наконец до предписанного ему поста — довольно далеко от ворот, хотя и на внешнем периметре, Сергей снова почувствовал, что устал. Новая задача не вдохновляла его — что может быть скучнее, чем сидеть под деревом возле сигнального устройства и ждать, пока оно сработает?
Хотелось поговорить хоть с кем-нибудь, но Майзлис, опасаясь прослушивания, категорически запретил пользоваться открытой связью без крайней необходимости. В укрытии было тихо, только изредка из-за ограды доносились голоса репортеров, и Сергей вдруг отчетливо ощутил, что одиссея подходит к концу. Хочет того руководство или нет, но раскрытая секретная база — уже не база…
Сергей поднялся и осторожно раздвинул ветки. До ограды оставалось еще метров пятнадцать, и журналистов было хорошо видно — несколько человек с фотоаппаратами и видеокамерами медленно брели по обычно пустынной дороге, безуспешно пытаясь разглядеть что-либо сквозь решетку и кусты. Видимо, на остальных участках периметра происходило то же самое. База действительно была окружена!
Сергей подумал, что в который уже раз Миллер в одиночку обставляет всю здешнюю команду. Что за удивительный человек! Интересно, как ему это удалось? Вот бы спросить… Хотя как тут спросишь? Встретиться бы с ним в спокойной обстановке, подальше от этого бедлама…
Журналисты по ту сторону ограды продолжали прибывать. Совсем недалеко остановился микроавтобус с ретранслятором. Сергей вернулся в укрытие можно представить, что начнется, если его увидят!..
Еле слышно запищал зуммер вызова. Сергей присел на корточки, отыскал среди корней большого дерева замаскированное гнездо и подключил к нему рацию, установив громкость на минимум.
'…ожидается приезд Веренкова, — зазвучал напряженный голос Майзлиса. — Распоряжение для всех: в разговоры с ним не вступать, на базу не пускать ни в коем случае! Это специальный приказ Гуминского!'
Сергей непонимающе уставился на рацию. Они там что, совсем с ума посходили? Если кто и способен уладить дело с прессой и сгладить скандал, так это как раз Веренков! Зачем отстранять его в самый неподходящий момент?
Сергей отключил умолкшую рацию. Расслабленное настроение улетучилось, снова вернулась тревога. Что задумал Гуминский? Видимо, что-то не очень приятное, раз не желает встречаться со своим замом… И Майзлис явно неспроста подчеркнул, от кого исходит приказ! Почему? Чтобы в случае чего остаться в стороне? Но в случае чего?!
Неужели Юля не напрасно тревожится за Евгения? Она так просила помочь ему…
…За этими невеселыми раздумьями, Сергей не сразу обратил внимание на новое движение за забором. Он осторожно выглянул из кустов и увидел, что все журналисты устремились по дороге в направлении главных ворот. 'Куда это они?' — растерянно подумал он и снова подключился к закрытому каналу. Он успел вовремя: дежурный у ворот как раз докладывал Майзлису, что Веренков только что подъехал и пытался пройти на базу, но не очень настойчиво, а затем устроил пресс-конференцию прямо у проходной. 'Это уже вообще черт знает что!' — раздраженно подумал Сергей и отсоединил рацию, но она тут же ожила снова: Майзлис теперь уже в открытом эфире напоминал о категорическом недопуске на базу посторонних 'и лиц, к ним приравненных'. Намек был весьма прозрачен…
Сергей вернулся на свой наблюдательный пункт в кустах, выдвинувшись на этот раз как можно ближе к ограде. Вначале дорога была пуста, затем появились возвращающиеся с «пресс-конференции» журналисты, возбужденно жестикулируя и строя вслух какие-то фантастические версии происходящего. Медленно проехал полицейский патруль — стражи общественного порядка хмуро разглядывали ограду, не опуская стекол… Потом в конце улицы появилась еще одна машина — и Сергей почти сразу узнал веренковский «Рено»…
Импульс сработал быстрее, чем он успел подумать, что делает — Сергей поднялся, выдавая свое присутствие, шагнул вперед, к ограде. Машина тут же остановилась — и Сергей даже удивился, насколько стремительно Веренков выбрался из нее и подбежал к нему.
— Что у вас происходит? — сердито закричал он. — Почему меня не пускают на базу? Вы можете связать меня с Майзлисом?
Сергей остановился перед ним.
— Только в открытом эфире, канал 7, - быстро ответил он. — Но не думаю, что это поможет: насчет вас было особое распоряжение Гуминского…
— Даже так… — Веренков нахмурился и замолчал.
Теперь они стояли лицом к лицу по разные стороны ограды, и подоспевшие журналисты дружно «обстреливали» их фотовспышками. Впрочем, это длилось недолго: рация в нагрудном кармане щелкнула, и суровый голос Майзлиса произнес: 'Двадцать девятый, немедленно вернитесь в укрытие!'
Сергей, пожав плечами, что должно было обозначать извинение, повернулся и пошел сквозь кусты обратно. Он уже и сам не понимал, чего хотел добиться, выскочив к ограде. Разве что дисциплинарного взыскания…
Рация заговорила снова: 'Семнадцатый, замените двадцать девятого в секторе «Д»! Двадцать девятый, по прибытии семнадцатого перейти в центральный корпус, к группе девятнадцатого!'
'Ну вот, доигрался!' — усмехнулся про себя Сергей, раздвигая ветви… и тут сзади раздался крик Веренкова:
— Подожди!
Сергей оглянулся: окруженный журналистами Веренков по-прежнему стоял у ограды, вцепившись обеими руками в металлические прутья.
— Что с Миллером? — неожиданно выкрикнул он. — Послушай, что с Миллером?!
Сергея замер, словно от удара. В голосе Веренкова уже не было столь привычной для него уверенности — только откровенная тревога и растерянность. 'Прошу тебя, помоги ему…' — вспомнились слова Юли. Но если и Веренков…
…Новый окрик по рации вывел Сергея из оцепенения. Он мотнул головой и быстро нырнул в кусты, твердо намереваясь не вылезать из своего укрытия, пока не прибудет сменщик…
Несколько минут в одиночестве показались Евгению бесконечностью. Он изнывал от желания узнать, что случилось, из-за чего Сара столь поспешно выскочила из комнаты — но не мог ничего сделать, и был вынужден покорно дожидаться ее возвращения.
Наконец Сара вновь появилась в лаборатории — и по ее лицу хорошо было видно, насколько она расстроена и подавлена.
— Ну, и что же произошло? — с усмешкой поинтересовался он, надеясь узнать хоть какие-нибудь подробности.
