статистика накапливалась. Все, что угодно, только не это! В этом и заключается главная задача, — значительным тоном заключил он, в меру сил и возможностей самим контролировать свою четность, не дожидаясь, пока это сделает резервация. Самим, понимаете меня? Я хотел бы, чтобы вы это хорошо уяснили. Потому что вам тоже предстоит жить в этих невеселых условиях.
Он замолчал, не переставая теребить свою авторучку. Сергей сидел в оцепенении. Вопросы несметным числом рвались из него, лезли друг на друга, мешали друг другу, и это только сбивало с толку. Он даже не мог сообразить, о чем узнать в первую очередь, и только рассеянно хлопал глазами.
— Поэтому, с одной стороны, — прервал молчание Кравец, — это даже хорошо, что транспортерщик оказался рядом и воспользовался случаем. По отношению к вам он поступил, разумеется, по-свински. Иначе, если бы ни он и ни вы не покинули резервацию, то кто-нибудь из резервистов наверняка не дожил бы до утра. А это было бы значительно хуже, как вы понимаете… Плюс ко всему получился бы серьезный скандал. Подобных случаев не было уже давненько. Все-таки не первый год живем. Вроде, более или менее, научились ситуацию контролировать. Теперь вы понимаете, почему так опасны в резервации всякого рода незапланированные гости?
— Теперь — да… — произнес Сергей. — Постойте, Владимир э-э… Николаевич, да?.. Вы хотите сказать… в смысле, получается так, что если я… Это чисто теоретически! — поспешно заметил он, — что если я возьму, к примеру, и кого-нибудь убью, да?.. то смогу выйти отсюда?
— Сможете, — не сразу ответил Кравец и пристально взглянул на Сергея. — Вы это действительно теоретически? — вдруг спросил он.
— А вы что, думаете, я серьезно?! — удивленно выпалил Сергей. — Разве вы могли такое подумать?
— А как вы считаете, мог я так подумать или нет, а? — неожиданно сказал Кравец и поглядел на него поверх очков.
Эта фраза сбила Сергея с толку, и он замялся в растерянности.
— Понимаете, дорогой мой, — произнес Кравец с оттенком грусти, — В анкете не зря есть вопросы про тяжелые заболевания, склонность к самоубийству, насилие и так далее. Вы должны четко уяснить для себя, что здесь смерть — это нечто большее, чем смерть. Любая смерть — это нарушение четности, нарушение стабильности со всеми вытекающими отсюда последствиями. И поэтому смерть здесь не принадлежит одному человеку — она принадлежит всей резервации. И отношение к смерти здесь уже иное. Вот в чем дело. Если бы у нашей резервации были входные врата, как у ада, и если бы это было в моей власти — я бы высек над ними надпись: «И жизнь твоя и смерть твоя принадлежат обществу».
— Но это же жутко!.. — сказал Сергей приглушенно. — Жестоко…
— Что поделаешь, — сказал Кравец и отложил, наконец, авторучку. — Кстати, это спорный вопрос: можно ли применять в данном случае нравственные категории. Мы имеем дело неизвестно с чем.
— Ну, да… — поморщился Сергей. — Такие правила… Все время забываю.
— Ничего, привыкнете, — сказал Кравец. — Ну что, голова еще не идет кругом?
— Начинает, — признался Сергей.
— Хорошо, — сказал Кравец. — С принципом четности разобрались. Идем далее. Принцип полупроводимости. Его вы уже ощутили на своей, так сказать, шкуре. Суть в следующем. В резервацию зайти можно, обратно — нет. Принципом полупроводимости это явление назвал в свое время, кажется, кто- то из конторских. Видимо, по аналогии с электроникой. С тех пор это название так и прижилось. Называют его еще принципом «ниппеля». Кому как нравится.
— Я так понимаю, — сказал Сергей, — сюда могло хоть двое, хоть десять человек зайти, да?
— Хоть сто, — согласился Кравец, — Не имеет значения. Вы правы: войти сюда может хоть сколько человек. Это не существенно. Существенно лишь одно: четно число вошедших или нет. Если четно, стабильность не нарушится. В любом случае в резервации станет на сто несчастливцев больше. Только и всего.
— Но почему так? — сказал Сергей с вздохом. — Зачем?!
Кравец слегка недоуменно поднял брови.
— Вы так говорите, молодой человек, — сказал он, — словно это все я придумал.
— Извините, это непроизвольно… — проронил сдавленно Сергей.
— Это же не я согнал сюда ни в чем не повинных людей, — сдержанно продолжал Кравец. — Не я заставил их приспосабливаться к новым условиям жизни. Сам бы все отдал, чтоб узнать, зачем все это надо и кому все это надо.
Он вздохнул и сцепил пальцы рук в замок.
— Но не может же быть, чтоб из резервации никак нельзя было выбраться? проговорил Сергей. — Неужели нет способов?
— Ну, один способ вы уже назвали, — медленно произнес Кравец.
— Я имею в виду приемлемые способы… Разве все так безнадежно?
— Стопроцентной безнадежности никогда не бывает, — ответил он. — И надежда, как известно, умирает последней. Ладно, не будем отвлекаться… Что там дальше?
— «Принцип перпендикулярности», — прочитал Сергей.
В этот момент неожиданно резко заверещал телефон на столе Кравца.
— Одну минуту, — сказал Кравец и снял трубку. — Да. Да… — Было слышно, как в трубке клокочет взволнованная и торопливая речь. Лицо Кравца постепенно приобретало все более озабоченный вид. — Хорошо, — сухо произнес он. Разумеется, немедленно.
Послышались короткие гудки и Кравец бросил трубку.
— Прошу прощения, молодой человек, — деловым тоном сказал он, — я должен срочно уходить.
Он выскочил из-за стола, на ходу застегивая пиджак, прошел к шкафу с одеждой и стал надевать плащ. Сергей торопливо, с некоторым замешательством поднялся со стула.
— Давайте отложим на другой раз, — поспешно сказал Кравец. — Мне, к сожалению, сейчас некогда. И сегодня, вообще, вряд ли получится. Зайдите на днях. Завтра или послезавтра. Если еще будет необходимость… Суть вы уже знаете, а остальное и по ходу поймете. Среди людей ведь будете, они все расскажут. Но тем не менее, если что-то будет неясно, то приходите. Лучше в первой половине дня. Договорились?
Он стремительно направился к выходу, и Сергей поплелся за ним. Они вышли в коридор, и Кравец закрыл кабинет на ключ. Детей на этот раз нигде не наблюдалось. Вместе они быстро спустились по лестнице и вышли на улицу.
Недалеко от парадного входа, возле дороги Сергей увидел Кирилла и еще одного грузного пожилого мужчину с одуловатым лицом в такой же серой униформе. На ступенях Кравец торопливо сказал Сергею:
— Идите сейчас на квартиру, может кто-то есть дома. В общем, устраивайтесь и привыкайте. Желаю удачи.
Быстро спустившись по лестнице, он крикнул в сторону полицейских:
— Пойдемте, Алексей Петрович!
Грузный мужчина сдвинулся с места, они вместе с Кравцом быстро завернули за угол мэрии и исчезли из виду.
В некоторой растерянности Сергей стоял и держал в руке два листочка: с адресом и с перечнем принципов. Он беспомощно осмотрелся вокруг. Ничего не отличало эти места от любых других в городе. Те же дома, те же улицы и переулки, те же люди, снующие туда-сюда по своим делам… Со стороны перекрестка с транспортером выехал уже знакомый грузовик и свернул куда-то между ближайшими домами. То же солнце светило над головой, те же лужи сверкали отблесками — все было тем же самым. И от всего этого становилось совсем жутко, словно ты с головой окунулся в фантасмагорическое видение, в кошмарный сон, и никак не можешь проснуться… «Боже мой, — почти беззвучно простонал Сергей, за что, а?..» Решимость, возникшая было в нем в те минуты, пока он стоял в туалете, куда-то растворилась, вновь уступив место тупому отчаянию, начинавшему медленно, но верно, нарастать изнутри. Надо было что-то делать, куда-то идти, как-то отвлечься, чтоб не дать этому отчаянию завладеть собой. Сергей глубоко вздохнул, спустился по ступеням и подошел к Кириллу.
— Что-то ты бледный, — сказал Кирилл, внимательно оглядывая его. Поговорил с Кравцом? Он тебе
