— Это, о каких резервациях?.. — обмирая, вымолвил Сергей. — Это о которых писали…
— Да, да, — проговорил милиционер. — О них. Много писали в свое время. Вспомнили?
— Но как же… — ошеломленно выдохнул Сергей. — Погодите…
В памяти его лихорадочно стали всплывать обрывочные сведения прошлых лет на эту тему, полученные из газет, телевидения… Стремительно начало нарастать в груди волнение.
— Нет, я, конечно, помню… — пробормотал он. — Много шумихи тогда было… Но… Сейчас же, вроде бы, молчат!.. Сколько лет-то прошло!
— Сейчас, конечно, молчат, — кивнул милиционер. — Но резервации от этого, к сожалению, не исчезли. Просто про них забыли. Привыкли…
— Минутку, минутку… — изрек Сергей. Мысли были сбивчивыми и лезли одна на другую. — Нет, я раньше, наверняка, слышал, что тут что-то такое есть… Но я как-то не предполагал… Да вчера, если признаться, мне это просто в голову не пришло! Даже и не думал…
— Вот видите, как получилось, — сказал милиционер. — Не думали, а угодили.
— Так… — сказал Сергей и умолк, пытаясь собраться с мыслями.
Это получалось плохо. Сердце стало гулко колотиться, где-то внутри разрастался мерзкий, противный холодок.
— Стало быть, я в резервации? — проговорил Сергей.
— Угу, — сказал милиционер.
— Стало быть, я не смогу отсюда выйти?
— Угу, — снова сказал он и на лице его опять возник оттенок сочувствия.
— Почему… не смогу?! — выдавил Сергей, пытаясь сохранять спокойствие.
— Такой, понимаешь, закон, — ответил милиционер, пожимая плечами. Принцип четности, называется.
— Принцип четности… — повторил Сергей и облизнул губы. Во рту было сухо. — Как это понять — закон?
— Ну, правило такое. Понимаете?
— Правило… — пробормотал Сергей. — Ничего я не понимаю… Погодите!.. Ладно… А что мне может помешать? — взволнованно спросил он. — Ну, выйти отсюда… Или — кто?
— Оболочка не пропустит, — ответил милиционер невозмутимо.
— Оболочка? — переспросил Сергей, нахмурившись.
— Она самая.
— И где же она?.. Эта Оболочка…
— По периметру резервации, — ответил милиционер. — Где же она еще может быть?
— Она что, невидимая?
— Разумеется. Была б она видимой — на кой бы ляд тогда ограждение поставили? Логично?
— Логично, — упавшим голосом сказал Сергей, — Все равно ни черта не понимаю!.. Как я тогда сюда зашел? Нормально ведь зашел! Без всяких Оболочек!
— Сюда — да, — кивнул милиционер. — Сюда зайти проблем нет! А вот обратно… В этом и есть фокус-покус. На то она и резервация.
— Бред какой-то, — сказал Сергей. — Что же это выходит?.. Значит, сюда зайти можно, отсюда выйти — нет?
— Совершенно верно, — подтвердил милиционер.
Сергей стоял в полном ошеломлении. Он ничего не понимал. То, что он узнал, не умещалось в его голове. Никаким образом не укладывалось. Просто не хотело, не желало укладываться. Все у него внутри сопротивлялось этому, кричало и недоумевало. Милиционер извлек из кармана пачку сигарет, жестом предложил Сергею. Он отказался. Милиционер неторопливо закурил, задумчиво глядя в сторону транспортера, где продолжали ждать две машины. Затем он проговорил:
— Давно у нас ничего такого не было. Чтобы кто-то вот так случайно попался… Ну, местные-то все знают, не первый год кувыркаемся… Специально сетки протянули, специально!.. Транспортер это вообще, по идее, единственное место, где можно зайти. Ведь надо же, а! Просто роковое стечение обстоятельств.
— Роковое стечение… роковое стечение… — зашептал Сергей. Он не знал, что делать. Его стало охватывать отчаяние. — Слушай! — Он схватил милиционера за рукав. — Ты это все серьезно? — От волнения он не заметил, что перешел на «ты». — Ты не шутишь?
Он спросил глупость. Он и сам прекрасно понимал это, но спросил сам не зная — почему. Потому что просто-напросто не знал, что еще можно спросить или сказать. Но милиционер ничуть не удивился. Он положил руку Сергею на плечо и участливо поинтересовался:
— Тебя как звать?
— Сергей, — выдавил Сергей уныло.
— Меня Кирилл, — сказал милиционер. — Будем знакомы. — Он сделал паузу, потом сказал, опустив глаза: — Я не шучу, Сергей. Какие тут могут быть шутки? Многие в резервации хотели бы, чтобы это были шутки… Но, к сожалению, это горькая правда.
Видимо, на лице Сергея было написано сомнение, потому что Кирилл спросил:
— Не веришь?
Сергей не ответил. У него не было слов.
— Можешь проверить, — сказал Кирилл спокойно. — Все сомнения отпадут сразу. Хочешь проверить?
— Хочу, — сдавлено сказал Сергей.
— Тогда пошли на транспортер, — решительно сказал Кирилл. — Попробуй выйти обратно. Сам увидишь.
Сергей молча развернулся и решительно двинулся к транспортеру. Кирилл последовал за ним.
— Я только хочу предупредить, — торопливо говорил он, идя рядом. — Ты должен знать. Во-первых, ты не дойдешь до сетки. Это потому, что граница находится ближе, где-то посередине транспортера. Во- вторых, это будут очень неприятные ощущения… Гадкие ощущения, Сергей! Слышишь?
Сергей хранил молчание. Лицо Кирилла приобрело очень серьезный вид.
— Слышишь меня, Сергей? — переспросил он. — Иди медленно и будь осторожен. Ты понял?
— Понял… — обронил Сергей. От этого деловито-рассудительного тона Кирилла на душе у него стало еще противнее.
Возле транспортера уже суетились трое мужиков, включая небритого типа в штормовке. Подойдя к транспортеру вплотную, Сергей ненадолго замешкался, оглянулся на Кирилла. Тот слегка кивнул. Сергей запрыгнул на поверхность транспортера. Конструкция, скрипнув, слегка качнулась под ногами.
— Эй-эй, ты чего?! — выпалил один из мужиков. — Сдурел, что ли?!
Не обращая на него внимания, Сергей сделал несколько шагов.
— Куда ты?! — полетело ему в спину. — Нажрался с утра?!
— Михалыч, это, вообще, кто такой?..
Послышались успокаивающие слова Кирилла, и через несколько мгновений мужики притихли.
На том конце транспортера, возле крытого фургона тоже молча и с любопытством наблюдали происходящее.
— Сергей, я рядом, — послышался участливый голос Кирилла. — Когда станет совсем плохо, сразу возвращайся, слышишь? С этим нельзя шутить!
Мелкими неторопливыми шагами Сергей продолжал идти по резиновой ленте, прогибающейся под каждым его шагом. Он почти уже достиг середины транспортера, но не чувствовал ничего необычного. Только на душе стало вдруг тревожно. Он хотел уже было обрадоваться, что ничего не происходит, что этот парень в милицейской форме ошибся, или, может, ему просто сейчас повезет, он дойдет до конца транспортера и спрыгнет… Но по мере продвижения вперед чувство тревоги вдруг странным образом переросло в ощущение печали, и с каждым шагом эта печаль разрасталась внутри Сергея как снежный ком. На секунду он, ничего не понимающий, объятый этим чувством, ошарашено замер. Потом робко сделал еще шаг и еще… Теперь это была уже не печаль, а безудержная тоска, хлынувшая в душу и заполонившая все его существо. Он почувствовал неимоверную тяжесть в груди, застонал, пошатнулся и застыл на полушаге…
