не любовь. Тут смерть.
- Скажи «чеддер».
- «Чеддер»? Это сыр, что ли?
Вот из- за чего, оказывается, вся заваруха!
- Да.
- Ну сказал. Дальше что?
- Я тебя сломала.
- Отлично.
Опутанный веревками Томми потягивается. Он разобрался в своих желаниях. Ему хочется убить ее. Он ее непременно умертвит, хоть еще не знает как. Это точно. Во рту - клыки, на животе - пуп, а эта тетка - труп.
- Давай, обращай меня, - говорит тетка.
- Обратить тебя? - Клыки у Томми прямо чешутся.
- Сделай меня такой, как ты.
- Оранжевой? Как сыр «чеддер»?
- Не оранжевой, придурок, а бессмертной вампиршей!
Удар хлыстом по груди.
Томми прокусывает себе губу. По подбородку у него течет кровь.
- И все пытки только ради этого? Подойди.
Она наклоняется, целует его и отшатывается.
Теперь кровь и у нее на губах.
- Надо начинать привыкать, - облизывает губы синяя.
- Ближе, - подзывает Томми.
Шестнадцать
Богоматерь твою! Я облажалась! Обкакалась, будто щенок-несмышленыш! Мою трагическую жизнь окутал мрак! Даже в кофейне, где я это пишу, бокалы с пивом обступают меня, словно какие-то зомби с белыми глазами, а мой соевый обезжиренный «амаретто мокачино» змеиной желчью оседает во рту. (Самая горькая желчь, между прочим.) Если бы не крутой мачо за два столика от меня, который якобы меня не замечает, я бы разревелась - но ведь весь грим потечет! Сохраняю внешнюю невозмутимость. Не про тебя я, красавчик, я избранная. Выкуси!
Вчера вечером, расставаясь с повелителем Фладом, я призналась ему в вечной любви. Вот дурында- то безнадежная! Кто меня за язык тянул! Может, я типа попала под его вампирские чары? Типа я на диете, а он - коробка печенья «Орео даблстаф»? (Хотя ни на какой диете я не сижу. А худая я просто потому, что сперва обожрусь, а потом проблююсъ. И забота о фигуре тут ни при чем. Наверное, мой организм предпочитает жидкую пищу. И пока я еще не попала в объятия моего Темного Господина, рыгаловки типа этого «Старбакса» - да будут мне в утешение!)
Весь день пыталась дозвониться до Темного Господина и Графини по мобильнику - без толку, все время на автоответчик натыкаюсь. Хотя они ведь вампиры, блин, у них днем спячка. Я такая тормозная иногда.
Короче, сегодня ранним утром похиляла я на старую квартиру. Еще и не рассвело. Пришлось сплести целую халяв-стори (сестрице Бронте впору), чтобы вырваться из дому в такую рань, но мне нужно было переговорить с хозяином, пока не отрубился.
Прихожу. Ни вонючего пьяницы с котом, ни хозяина, ни Графини. Статуй - и тех нет.
Выкатываюсь на улицу и направляюсь к новой мансарде, которую сняла. Напротив дома коричневая машина, в ней - два переодетых копа. Точно, охотники на вампиров. (Наверное, часть чутья хозяина передалась мне.) Один - толстый, второй - остролицый латинос.
Ну я к ним, типа:
- За версту видно, кто вы. Не могли по-другому одеться?
А они такие:
- Иди своей дорогой, юная леди.
Пришлось им объяснить, что они мне не указ, и еще присовокупить кое-что. Постаралась, до слез их довела. Что за дела с этими папиками? Такие неженки, чуть что - сразу истерика. Нюни сопатые. Старость - это не для меня. Тем более Повелитель возьмет меня в оборот, и я буду вечно скитаться в ночи, таинственная и красивая. Еще бы груди побольше.
Короче, пофигачила я по Маркет-стрит до Юнион-сквер, надо же дать копам возможность уползти. Пусть зализывают раны.
Возвращаюсь на ту же улицу к новой квартире - а там напротив «хонда», и в ней азиат - прямо крутейшая манга наяву. За выходом, косорез, наблюдает. На полицейского не катит, но точно шпион.
Кошу под любительницу искусств - стою и пялюсь, как работают скульпторы. У них мастерская на первом этаже. Два байкера хоть и хрычи уже, но делают занятные вещи.
Дверь у них открыта, и я захожу в мастерскую.
И что я вижу? Люди искусства нанизывают дохлых цыплят на проволоку и красят серебрянкой!
Я такая:
- Че за прикол, перцы? Че за лажа? Один из них мне:
- Петушок уже грядет.
Я ему:
- Не залупайся, раскоряка! Как щас брызну перцовым аэрозолем на причиндал.
(С озабоченными надо посуровее, тут у меня опыт общения. А то взяли моду - клеиться в автобусе. Уже раз 17 подкатывались!)
Он такой:
- Да я не про то. Наступает год Петуха по китайскому календарю.
Без него знаю, ясный хобот.
- Мы делаем скульптуры, - произносит который поздоровее.
Фрэнк зовут. (Другого звать Монк. Молчун такой.)
И они мне показали технологию. В китайском квартале берется реальный дохлый цыпленок, нанизывается на проволоку, обмазывается краской на металлическом порошке, потом засовывается в специальный бак. К цыпленку подсоединяются зажимы, и включается ток. Молекулы бронзы - или что там у них? - осаждаются на краске. Получается бронзовая кура.
Мне припомнилась статуя Графини.
- А человека так можете? - спрашиваю.
Ну, они сразу:
- С человеком ничего не выйдет. Ступай отсюда, а то мы из графика выбились. Отправляйся в школу.
Выхожу от них. Косоглазый сидит в машине. На меня пялится. Я такая:
- Год Петуха наступает. Иди лучше петушка себе купи.
Нервный какой-то азиат попался. Но юмор уловил. Усмехнулся, запустил двигатель - только его и видели. Но ведь вернется, дизель. На меня запал. Точно говорю. Крутой такой мангушник с обложки. Дзюдо, кун-фу, секс-фу. Продвинутый, сразу видно.
На новом месте ни Графини, ни моего Темного Повелителя. И следов никаких. Под землю, что ли, провалились? А что? Пробраться под землей в парк и там, средь корней и червей, дать волю своим самым извращенным желаниям! Кайф!
Блин, уже стемнело. Вернусь-ка я лучше в мансарду и подожду их.
Дополнение. Шампунь от гнид моей сестре ни хрена не помог. Наверное, придется обрить ее наголо.
