— Нет, нет, — сухо сказал Барчесс. — Так это вы вчера обслуживали стол 24? — повторил он вопрос. — Сколько человек сидело за столом?
Официант удивленно посмотрел на него.
— Он один.
— Без леди?
— Без леди. У него что-нибудь пропало? Гендерсон тяжело вздохнул и снова опустил голову.
— Да, пропало, — мрачно отозвался Барчесс. Официант почувствовал, что сказал что-то не то, но он явно не понимал, что происходит.
— Вы придвинули ей стул, — сказал Гендерсон. — Вы открыли меню и вручили ей. Я же всё это видел своими глазами! Почему же вы говорите, что не видели ее?
Официант заговорил теперь с явным восточным акцентом и начал жестикулировать:
— Да, я придвигаю стулья дамам. Но не для воздуха же! Зачем бы я стал двигать стул, если леди с вами не было?
— Говорите с нами, а не с ним, он арестован, — сказал Барчесс.
— Он оставил мне на чай полторы ставки. Как же с ним могла быть дама? Вы думаете, я стал бы сегодня разговаривать с ним, если бы он вчера был не один и при этом оставил мне полторы ставки? Вы думаете, я забыл? — Глаза его загорелись. — Я помню все, что делается в течение двух недель. Ха!
— О каких полутора ставках вы говорите? — с веселым любопытством осведомился Барчесс.
— Речь идет о тридцати центах. Ставка за одного — тридцать, за двоих, — шестьдесят центов. Он дал мне сорок пять центов, вот я и говорю о полутора ставках.
— А вы не могли получить эти сорок пять центов за двоих?
— Никогда! — обиженно воскликнул официант. — Я бы: делал так… — Он швырнул воображаемый поднос на стол, скрестил руки на груди и презрительно уставился на Гендерсона. — Я бы сказал ему: «Сэр, я благодарю вас. Большое спасибо, сэр. Очень большое спасибо, сэр. Вы уверены, что можете расстаться со своими деньгами?» Если бы он был с дамой, ему стало бы стыдно.
— Верно, — согласился Барчесс. — Итак, сколько вы: ему дали, Гендерсон?
— Столько, сколько говорит он, — безнадежно пролепетал тот.
— Еще одно, — сказал Барчесс. — Я бы хотел проглядеть счета за обеды. Вы сохранили их?
— Они у управляющего. Попросите у него.
Управляющий принес счета. В пачке без труда отыскали счета стола 24, среди которых был и его счет. «Общий обед —2,25. Официанту —0,45». Поперек счета стоял красный штемпель: «Оплачено. 20 мая». Другой счет стола 24 был выписан всего за один чай, и, кроме того, он был дневным —0,75, а следующий — за обед для четверых— перед самым закрытием ресторана.
Они помогли ему сесть в машину. Он был потрясен едва передвигал ноги. Окружающее казалось ему нереальным.
— Они лгут. Они убивают меня. Но почему? Что я им сделал?
— Вы знаете, что мне это напоминает? — спросил один из сидящих рядом детективов. — Есть такие детские картинки. Чем дольше на них смотришь, тем больше деталей картинки пропадает.
Гендерсон опустил голову и ничего не ответил.
До них доносились музыка, смех, аплодисменты. Управляющий сидел у телефона. Бизнес шел хорошо, и он был доволен.
— Не может быть никакого сомнения, что заплачено было за два места, — сказал он. — Все, что я могу вам сказать: с этим человеком никого не видели. — Он неожиданно забеспокоился: — Он очень бледен. Увезите его, пожалуйста, побыстрее отсюда! Я не хочу никаких неприятностей во время представления!
Они открыли дверь. Гендерсон чуть не упал им на руки.
«Чича, чича, бум, бум!
Чича, чича, бум, бум», донеслось до них.
— Не могу больше оставаться здесь, — Гендерсон упал на сиденье.
— Почему вы не хотите признаться, что с вами — не было никакой женщины? — спросил Барчесс. — Неужели вы не понимаете, как это упростит дело?
— Вы же знаете, что потребуете у меня дальнейших признаний в том, чего я не делал, — дрожащим голосом пробормотал Гендерсон. — Рассудок начинает покидать меня. Я ни в чем теперь не могу быть уверен. Я даже начинаю сомневаться — на самом ли деле меня зовут Скотт Гендерсон. — Он помолчал. — Она была со мной в течение шести часов! Я прикасался к ее руке… Я разговаривал с ней… Я слышал шелест ее одежды… Слова, которые она произносила… Запах духов… Стук ее ложки о тарелку… Она сидела рядом со мной в такси… — Он ударил кулаком по своему колену. — Она была, была, была! — Он почти кричал. — А теперь вы пытаетесь убедить меня, что ее не было! — Он долго молчал. — Я боюсь. Отвезите меня обратно в камеру. Пожалуйста. Я хочу чувствовать вокруг себя реальный мир, твердые стены.
— Он дрожит, — заметил один из детективов.
— Ему надо выпить, — сказал Барчесс. — Остановитесь на минутку, надо принести ему немного виски.
Гендерсон выпил виски и закрыл глаза.
— Отвезите меня быстрее назад. Быстрее, Быстрее. Назад.
— Он чокнулся, — усмехнулся один из детективов.
— С тобой случилось бы то же самое, если бы ты провел вечер с призраком.
Остальной путь они ехали молча.
— Вам лучше выспаться, Гендерсон, — сказал Барчесс на прощание. — И вам нужен хороший адвокат.
Глава 5
Девяносто первый день перед казнью
— …Вы слышали, как он пытался утверждать, что познакомился в баре «Ансельмо» с некоей женщиной, и это случилось в десять минут седьмого. Другими словами, одну минуту и сорок пять секунд спустя после зафиксированного полицией времени смерти несчастной жертвы. Очень умно. Вы немедленно заметили, леди и джентльмены, присяжные, что, если он был в баре «Ансельмо» на Пятидесятой улице в десять минут седьмого, то он не мог бы находиться в собственной квартире в момент убийства. Никакие усилия не смогли бы перенести его в этот бар из квартиры так быстро. Ни две ноги, ни четыре колеса, ни крылья, ни пропеллер, Да, я сказал, что это очень умно. Но… Недостаточно умно.
Очень удачно, что— он встретил эту женщину именно ту ночь, а не в какую-нибудь другую в течение всего да. Может быть, это — предчувствие, что она понадобится ему именно в эту ночь? Странное, предчувствие, не правда ли? Вы слышали слова обвиняемого, когда на мой вопрос он ответил, что раньше ему не приходилось меть дело с незнакомыми женщинами. Что он не занимался такими делами в течение всей своей жизни. Ни разу, запомните это! Это его слова, а не мои. Вы сами их слышали, леди и джентльмены. Такая мысль никогда раньше и не приходила ему в голову. Это не было его привычкой, это чуждо его натуре. В ту единственную ночь, однако, он нарушил свои привычки и хочет, чтобы мы в это поверили. Вполне удобное совпадение? Только…
Пожатие плеч и долгая пауза.
— …где эта женщина? Мы все жаждем увидеть ее! Почему нам ее не показывают? Что этому мешает? Предъявят ли ее суду?
Он ткнул пальцем в одного из присяжных.
— Вы видели ее? — В другого. — А вы? — В третьего. — А вы? — Беспомощно развел руками. — Кто- нибудь из вас видел ее? Занимала ли она свидетельское место? Нет, нет и нет, леди и джентльмены! Потому…
Снова долгая пауза.
— Потому, что этой женщины нет. Никогда не было. Нам не могут предъявить человека, который
