тебя насквозь вижу.
Ленька подозрительно посмотрел сначала на Карпу, потом на Никиту.
– Я Эрну позвал на живое кино, – сказал Никита.
– Зря! – сказал Ленька. – Видно, мало тебе одного дня рождения. Нет, есть еще в тебе чуждое влияние. Есть…
– Знаешь что… – сказал Никита и отвернулся.
Но тут вмешался Карпа:
– Ладно, чего там! Надо ее активней привлекать к нашей работе.
Потом он набросился на Леньку:
– По-твоему, искусство – это что? Так, для развлечения? Искусство перевоспитывает. Нужно всех бойскаутов на наши постановки приглашать…
Ленька презрительно хохотнул:
– Посмотрят твою рыжую башку на сцене, ахнут и сразу перевоспитаются. Особенно когда ты попа играешь.
Никита вспомнил, как Карпа, передавая испуг попа перед штыком красноармейца, оттягивает приставную бороду, закрепленную на резинке, и обнажает круглый гладкий подбородок. Это всегда вызывало шумный восторг зрителей.
– Приводи, обязательно приводи, – суетился Карпа. – Она девочка ничего, только задается.
– Приводи, раз обещал, – согласился Ленька. – Ладно, я на вас места займу.
Несмотря на то, что погода к вечеру испортилась – моросил мелкий холодный дождь, окна в комсомольском клубе были открыты настежь.
Никита с Эрной вошли в маленький зал и оказались в плотной толпе. С последнего ряда от стены ему замахал Ленька. Никита схватил Эрну за руку и стал протискиваться к нему.
– Вы бы еще через час явились, – ворчал Ленька. Поработав плечами, он раздвинул немного своих соседей, стал к стене и буркнул Эрне:
– Садись!
– Кавалер нашелся! – возразил было парень, которого бесцеремонно оттолкнул Ленька. Он взглянул на втиснувшуюся рядом Эрну, и выгоревшие его брови полезли на лоб.
– Ух ты! – выдохнул он. По мере того как взгляд его скользил по воротничку летнего пальто и розовой кофточке, кокетливо украшенной черным бантиком, брови парня возвращались на прежнее место.
– Ты из какой же ячейки? Что-то я раньше тебя не встречал.
Эрна беспомощно обернулась к Никите. В это время за пестрым занавесом прогремел мощный удар. Это били молотком по подвешенному листу железа. Рокот в зале оборвался.
– Вот так отвесили! – восхищенно воскликнул парень и повернулся к сцене.
Перед занавесом в расстегнутой на груди синей блузе, с рукой, выброшенной вперед, стоял Женька Павлов. Никто не заметил, когда руководитель драмкружка появился перед зрителями. Казалось, он возник мгновенно по удару гонга.
– Братва! – сказал Женька, и его сильный голос целиком заполнил маленький зал. – Сейчас вы увидите новый вид искусства. Мы покажем вам живое кино. Имена авторов и артистов мы не объявляем.
– Почему? – спросил кто-то из зала.
– Искусство нужно для народа, для вас и для нас, а не для прославления отдельных личностей, занимающихся искусством. Сцена и зрительный зал не должны делиться на актеров и зрителей. Мы все участники представления.
– Валяй! – сказал тот же голос.
Женька исчез, занавес медленно пополз в стороны.
Посреди освещенной красным светом сцены стоял глава итальянских фашистов. Что это Муссолини, зрители поняли сразу. Круглое бледное лицо, черная рубашка, черные штаны и черный берет на голове не оставляли сомнений.
– Главарь банды чернорубашечников, кровавый Муссолини, рвется к власти в прекрасной стране Италии, – прозвучал из-за боковых кулис голос Женьки.
На сцене разыгрывалась пантомима. Голос за сценой пояснил, что происходит заговор итальянских фашистов против рабочего класса молодой Республики Советов. Затем на мгновение занавес закрылся. Когда он вновь раздвинулся, в полумраке сцены на возвышении появилась фигура комсомольца. Голос диктора пояснил:
– Иван Лихой по приказу ЦК комсомола отправился в Италию для организации там Союза итальянской молодежи…
Зал сочувственно загудел:
– Действуй, Иван!
– Если что, поможем, Ваня!
– Лихой добрался до Италии и поднялся на Везувий. Перед ним, внизу, расстилался Неаполь, – продолжал Женька.
Дальнейшие события на сцене развивались с молниеносной быстротой. Ивана выследил и выдал фашистам злобный Иго, который по-настоящему сверкал глазами в зал. Что ему к глазам приделали и чем он сверкал, Никита не понял, но зал готов был растерзать предателя. Комсомольцы зашевелились на скамейках, собираясь броситься на помощь своему собрату. Но тут неожиданно занавес закрылся. Перед ним появился Володя. Он поднял руку. Зал затих.
– Братва! – сказал Володя. – Досматривать живое кино придется в другой раз…
– Даешь сегодня! – крикнули из зала.
– На восемнадцатом лесозаводе, – продолжал Володя, – пятый день стоит под погрузкой норвежский транспорт «Браутон». Завтра у него срок. Погрузка не закончена. Придется платить неустойку…
– Что раньше дирекция и завком думали? – возмущенно крикнули из зала.
Володя обвел взглядом зал.
– Золотом платить придется, валютой. Вы знаете, что значит для нас валюта?
– Не учи, знаем! Не маленькие! Выкладывай, что делать! – волновался зал.
– Райком решил послать комсомольцев города. За ночь догрузим.
– Как попадем на завод? Туда четыре часа топать!
– Буксир вызван к Соборной пристани. Он уже подходит.
– Выходи во двор строиться! – прогремел зычный голос Женьки Павлова. – Володька, принимай команду!
Зал быстро опустел. Ленька, Никита и Эрна вышли последними. На
