больше чем на день пути, она не могла позволить себе расчувствоваться. Она безжалостно отшвырнула воспоминания, сама себе удивляясь. 'Подумаю о них потом, - сказала она себе, - когда все это кончится'.
Они отдохнули несколько минут, потом снова вскочили на коней и поскакали на север по влажному жесткому песку вдоль полосы прибоя. С ними было два запасных коня, которые когда-то принадлежали Джессамин и Передуру, и всадники каждые несколько часов меняли лошадей, чтобы дать им отдохнуть. Даже Джарид не боялся пересаживаться со своего покладистого мерина на более крупных и быстрых коней. До конца дня они мчали вдоль берега, то и дело пересекая текущие к океану из лесу ручейки. Здесь было даже красивее, чем в горах близ Амарида, но путники не могли в полной мере этим насладиться: они упорно искали Тропу Терона.
Согласно легенде, по узкой прибрежной полосе между океаном и болотом молодой Терон ушел на север в изгнание. Если это была правда, то у путников появился шанс добраться до Равнины Тобина намного быстрее и легче, чем через лес. Транн подсчитал, что это сэкономит полдня, не меньше. В любом случае, однако, не было гарантии, что тропа, даже если она действительно существовала, сохранилась за только веков. Ее могло постепенно размыть приливом или уничтожить бурными осенними штормами. Если так, то оставалось пересекать болото в его самой широкой части и, естественно, распроститься с надеждой догнать Магистров.
Они загоняли себя и коней, надеясь найти тропу до захода солнца. Но по мере того как тени деревьев становились длиннее, всадники поняли, что представляют себе эту местность еще хуже, чем им казалось вначале. По подсчетам Транна, они должны были добраться до болота к вечеру, но солнце давно зашло, а они все скакали при свете цериллов, и стук копыт заглушал песок и шум прибоя. Над океаном взошла красноватая луна, когда Элайна наконец уловила мерзкий запах болота, смешанный с соленым морским воздухом. И тут же Транн, ехавший впереди, поднял посох, давая знак остановиться.
- Чувствуете? - крикнул он и, не дожидаясь ответа, добавил: - Мы добрались до болота. Можно отдохнуть до утра, а завтра посмотрим, в сохранности ли тропа.
Они соскочили с лошадей и отвели их к пресноводному ручью, потом собрали хворост и разожгли костер. Они сидели у самого костра, закутавшись в плащи, и ели сухари и сыр, глядя в огонь. Усталость не позволила им поесть как следует.
Вдруг Джарид повернулся и уставился во тьму, словно надеясь разглядеть тропу, несмотря на темноту и туман, поднимающийся над болотом.
- Как далеко они могли опередить нас? - Голос его заглушал прибой, волосы трепал ветер.
Транн смотрел на молодого мага некоторое время и только потом ответил:
- Трудно сказать. Они уехали на целый день раньше, а из-за изгибов берега наше путешествие затянулось. Впрочем, не забывайте, что они еще задержатся на болоте и в лесу. Если мы найдем тропу и завтра достигаем равнины, то сможем их догнать.
Джарид кивнул, глядя в небо:
- Думаешь, Баден цел?
Маг улыбнулся:
- Безусловно. Я уже давно усвоил, что беспокоиться о Бадене - значит впустую тратить время: он может сам о себе позаботиться и слишком упрям, чтобы дать сделать это другому.
Джарид усмехнулся и перевел взгляд на друга:
- Видел бы ты его брата. Они похожи гораздо больше, чем согласятся признать.
- И ты на них похож? - спросила Элайна, явно поддразнивая.
Джарид повернулся спиной к костру и потер ладони друг о друга.
- Я, вообще-то, пошел в мать. Не такой упрямец, как отец и дядя, но умею добиваться того, чего захочу.
- Это еще хуже, - заметил Транн, подмигивая Элайне.
Она улыбнулась. Не доверять Транну становилось все труднее. Джарид тоже улыбнулся, но внезапно помрачнел.
- Сартол очень силен, - сказал он Транну, возвращаясь к разговору, который они заводили уже не раз.
Транн успокаивающим жестом положил руку на плечо Джарида:
- Знаю. Ты мне рассказывал. Честно говоря, я тогда и сам напугался. Но с этим ничего не поделаешь. - Он безуспешно попытался улыбнуться. - Баден тоже силен. Может, он и не одолеет Сартола, но хотя бы сумеет сбежать в случае необходимости.
Джарид кивнул. Он уже слышал эти уверения, дважды в пути и один раз когда они отдыхали на песке. Но Элайна и Транн понимали его потребность услышать что-либо подобное еще раз. Транн особенно старался, и Элайна поняла, что ее подозрения относительно него снова ослабевают. Она всегда умела поверять, даже в детстве. Фарен была робкой и несколько замкнутой, а она - общительной и легко обзаводилась друзьями. Она никогда не была подозрительна. Но предательство Сартола заставило ее усомниться и в верности Транна, хотя он не совершил ничего, что бы могло оправдать эти сомнения. Она считала, что неплохо разбирается в людях, но Сартол легко провел ее. Если бы она не видела своими глазами, как он пытается убить Джарида, если бы не видела его глаз тогда, в Роще Терона, никогда бы не поверила, что ее самый близкий друг - предатель и убийца. А вот теперь напридумывала про Транна неизвестно что. 'Где была моя голова?' - не раз спрашивала она себя в течение дня.
Хуже того, все это накладывало отпечаток на ее отношение к Джариду. Если она так легко обманулась насчет Сартола и не оценила верности и благородства Транна, может, и в ее зарождающихся отношениях с Джаридом есть какая-то двусмысленность? Не то чтобы она сомневалась в его намерениях даже сейчас ей было ясно, что он не способен на ложь. Но она боялась, что слишком сильно поверила в то, что их связывает, слишком много о нем думает. Ей стало не по себе, как в детстве, когда она забиралась слишком высоко на дерево и ветка под ней начинала раскачиваться.
Она помрачнела. Резкие перепады настроения были памятны ей с отроческих лет. Джарид и Транн снова отправились за хворостом, и она пошла с ними, но не сказала ничего и избегала встречаться с ними взглядом. За едой мужчины говорили о Тероне, и она не участвовала в их разговоре.
Старший маг задавал, казалось, тысячи вопросов о том, как выглядел Неприкаянный Магистр и что он говорил. Более всего, однако, его занимал обугленный посох, и он то и дело просил разрешения посмотреть его и взять в руки. Джарид с радостью удовлетворял любопытство друга и гордился тем, что у него есть такой знак благоволения отреченного мага. Элайна поняла бы их, но не в эту ночь, и даже посох Терона мало ее интересовал. Филимар прилетел и опустился к ней на плечо, вытягивая шейку: он явно хотел, чтобы его погладили. Лаская птицу, она однако, поняла, что попытки ее любимца ободрить свою хозяйку напрасны. Все мысли были о Сартоле и о том, как легко он обманул ее. Джарид не раз напоминал ей, что Сартол надул их всех, но она проводила с ним столько времени, и уж она-то должна была разобраться... Был еще один знак, известный ей и больше никому, но вовремя не понятый. О да, она должна была знать. Так она твердила себе, глядя в огонь и не заговаривая ни с кем, словно была в добровольном изгнании - будто это кара могла что-то изменить!
Наконец Транн отошел подальше и улегся спать. Он оставил друзей, давая им возможность немного побыть вдвоем, - да, этот человек заслуживал явно большего, чем ее холодное молчание. Да и Джарид тоже; он подошел, сел рядом с ней на песке и уставился в огонь.
Он долго молчал, а когда наконец заговорил, его слова удивили ее.
- Я понимаю, что ты сейчас испытываешь, и могу помочь. Но ты сама должна преодолеть жалость к себе и сомнение в своих силах. Я уважаю твои суждения обо всем и вижу, что ты мудра. И потом, я, похоже, начинаю тебя любить. Да, мне легко во всем этом признаться, но сказанное ничего не стоит, если ты не в силах сама себя уважать.
Он был прав, и она поняла это потом, когда прогнала его, - лежа в темноте, слушая звуки моря и пытаясь остановить потоки слез. Он даже попал в точку, словно прочел ее мысли, и потом, его слова заставили ее пульс участиться, не успокоили, как ей бы хотелось... Это была не его вина. Тем не менее ей захотелось ранить его в ответ.
- Неважно, что ты думаешь или знаешь обо мне, - холодно ответила она. - Вопрос в другом: не слишком ли я легко верю людям, о которых знаю очень мало. И тебя это тоже касается. Особенно тебя.
