Логинов тоже повеселел: похоже, нету «вислой мокрухи», а потому гора с плеч.
Некому было оплакивать Матюхина. Нехорошо, пьяно жил человек, нехорошо и помер.
Репин прошелся по помещению. Криминалист на инструментальном столе обрабатывал сажей очередную бутылку. Рядом на полу уже выстроилась целая батарея.
Внезапно на черной поверхности стола Сергей заметил длинные, идущие параллельно друг другу борозды, серебристо поблескивающие из-под слоя жирной грязи. Он приблизился, потрогал пальцами царапины. Ничего в них не было особенного. На чумазой столешнице не только пили и закусывали. На ней работали с металлом, точили, пилили, а, соответственно, оставались и следы. На царапины не стоило бы вообще обращать внимания, если бы… если бы не их сходство с теми, другими, виденными Репиным в подъезде, на двери его временного пристанища.
Вернулось ощущение, будто кто-то или что-то глумливо забавляется жутковатыми перевертышами, и Сергей догадывался, что забавы эти добром не кончатся.
Логинов легонько подтолкнул его в спину.
— Поехали! Хватит тут торчать.
По дороге в райотдел Николай размышлял о том, что следователь, скорее всего, прав. Жаль Матюхина, но ничем уже ему не поможешь. Но бичевню тряхнуть следует.
И для верности — не ошибиться чтоб, и для профилактики нелишне. Расплодилось их не меряно.
И еще почему-то беспокоил начальника розыска его управленческий товарищ, но причину этого беспокойства Николай объяснить не мог.
15
— Солнце еще не взошло, а в стране дураков уже кипела работа, — констатировал Логинов, загоняя машину на служебную стоянку.
Трудно сказать, насколько Октябрьск оправдывал такое название, но работа в милиции действительно кипела.
Полдесятка сотрудников торопливо высыпали на автостоянку, что-то оживленно обсуждая, и рассыпались в разные стороны.
У крыльца двое оперов тащили из заднего отсека «воронка» задрипанного мужичонку.
Тот упирался конечностями в проем дверцы и орал нечленораздельно, маты при этом артикулируя отчетливо. Один из сыщиков, раздосадованный бессмысленным сопротивлением, поудобнее ухватился за облезлый пиджачишко задержанного и энергично дернул на себя. Пиджак треснул, и богодул мячиком покатился на землю.
Его тут же подхватили под руки и поволокли внутрь здания.
Личный состав, не будучи проинформирован о скептическом отношении старших к причинам несчастья в кочегарке, готовился шерстить, да и шерстил уже матюхинских приятелей.
Логинов собрал подчиненных, распределил обязанности. Имелись уже, оказывается, и кое-какие результаты. Емельянцев и Седых только что доставили одного типа, с которым следовало побеседовать плотнее.
Некто Хромов, по кличке Хромой, судимый-пересудимый, а ныне хронический бомж, большую часть времени проводивший в котельной у Матюхина, с вечера был замечен на пустыре возле кочегарки за распитием парфюмерных изделий в компании с не установленным пока субъектом.
Часа в три ночи забулдыга явился в общагу в прожженной одежде и, не вяжа лыка.
Ко всему прочему, неделю назад у Хромого случились какие-то разборки с Егором.
Сведения эти достигли милицейских ушей, и вот теперь сотрудники уголовного розыска задавали Хромову вопросы.
Логинов предложил Сергею:
— Ну-ка, пойдем глянем, что там за деятель. …В тесной темноватой комнатушке с облупленными стенами, заваленной битыми чемоданами, полушубками, частями лодочных и мотоциклетных моторов — изъятым у ворья барахлом — на стуле в углу скрючился тип, которого недавно столь бесцеремонно извлекли из машины. Над ним нависли те же двое парней в штатском.
От грязного ватника, брошенного на стол поверх рассыпанных в беспорядке бумаг, несло гарью.
Коренастый, широкоплечий опер с вихрастыми, давно не стриженными волосами, наклонился почти к самому лицу бомжа, опустил ему на плечо увесистую ладонь.
— Ты, Хромой, чего, по-русски не понимаешь? Я могу по-китайски спросить. Херово токо б тебе не стало.
— Да чо по-китайски? Чо вы, по ходу, гоните? — гундел мужичонка. — Сказал же, не было меня там, и Егора не видал. Мы еще на той неделе разосрались.
— Тебя, падла, полсела видело, как ты одеколон в бурьяне жрал, — вмешался напарник коренастого, длинный, сутулый, в зеленом мешковатом свитере.
— Не знаю ничо, кто там видал, — гнул своё Хромой. — Где чо — сразу меня. Чо, типа, если я судимый…
— Заткни едальник! — оборвал его широкоплечий. — У меня время нету на твою парашу. Ну-ка, быстро, с кем на пустыре был? Что у вас с Егором получилось?
— Начальник, я все сказал! Чо порожняки толкать! Давайте очняка, кто там на меня гонит!
— Ну, ты, бля, и козел, — процедил сутулый.
— Фильтруй базар, начальник! — взъерепенился Хромов. — Кто еще козел…
Но коренастый успел уже распалиться не на шутку.
— Слушай, ты, фунфырь душистый. Если щас дуру нарезать не перестанешь, я на тебя залуплюсь, и ты у меня махом из тапочек выпадешь. Так, босиком, тебя в камеру загибаться и понесут. Усек?
— Да ладно, в натуре, жуть нагонять, — отмахнулся задержанный. — Дешевого что ли нашли?
— Ага, авторитет, значит, у нас выискался. Ну, ладно.
Коренастый коротко ткнул богодула кулаком в живот, целя между скрещенных рук.
Хромов хрюкнул, затем, спохватившись, издал страшный крик и вознамерился свалиться со стула. Но суровый мент, зная, что приложился пока только для виду, воспрепятствовал этому притворству, крепко сграбастав упрямца за сальную, нечесаную шевелюру.
— По-китайски начинаю говорить, — возвестил он грозным шепотом.
— Чо бьешь? — заныл Хромой. — Адвоката давай. Прав много заимели?!
— Адвоката тебе? А у тебя бабки есть?
— Положено!
— На то, что положено, знаешь, что положено?!
Сутулый в свою очередь размахнулся и гулко саданул Хромова в грудь. За этим последовала звонкая пощечина, отвешенная внушительной пятерней здоровяка-напарника. В результате допрашиваемый безо всякого притворства оказался на полу. Его тут же вернули в исходное положение, и когда он согнулся, стараясь прикрыться от следующего удара, кулак сутулого сбоку врезался ему в поясницу.
Хромов закричал от боли по-настоящему.
— Суки, по почкам!..
— Р-размажу! — рыкнул коренастый, изготавливаясь к новому тумаку.
— Доброе утро! — громко сказал Сергей, входя в кабинет вслед за Логиновым.
Оперативники оглянулись.
— Отдохни, Емельянцев, — приказал Николай.
Коренастый нехотя отступил, присел на краешек стола. Логинов перевел взгляд на сутулого. Тот с безразличным видом прислонился к стене.
Крякнув, начальник розыска адресовался к потиравшему ушибы богодулу:
— Ну что, Хромов, что тут у вас за дела? Опять разговаривать не хочешь?
— Как с ними разговаривать? Они по-человечьи не умеют.
Хромов с трудом переводил дыхание.
