– В таком случае, может, вы захотите выпить?
– Да, благодарю вас, – кивнул Джеймс. – Вот это с удовольствием.
Франческа обиженно посмотрела в окошко каюты на палаццо Ка-Мунетти. Преданный любовник не поспешил вернуть ее, не послал ей записки. Какой ужас!
Ей на это наплевать, говорила себе Франческа, пока ее гондола скользила вперед, оставляя позади себя два дома, которые равнодушно смотрели друг на друга через канал пустыми глазницами окон. Она отлично развлечется этим вечером.
Днем ей принесли чудесное новое платье – очень вовремя, надо заметить, потому что она потеряла два из трех своих лучших платьев, а третье как раз было на ней. И даже некого, кроме себя, винить за то, что она связалась с негодяем!
Выйти за него замуж! Как же!
Франческа вспомнила присланные Байроном чудесные строчки из третьей песни «Дон Жуана». Поэт еще работал над этой частью своего произведения.
Как все правильно, подумала она. Ничто не может быть столь же губительно для успешного любовного приключения, как брак.
И ничто не может так хорошо встряхнуть мужчину, как чувство соперничества и легкая ревность.
Новое платье было сшито из крепа, отделанного черным шелком с тонкими серебристыми полосочками. Вырезы на груди и спине были очень низкими. По сравнению с остальными ее нарядами это платье поражало своей простотой. А значит, служило отличным фоном для ее великолепного бриллиантового гарнитура, главной составной частью которого было ожерелье из бриллиантовых капелек под золотыми колпачками. Серьги с большими бриллиантами в середине, окруженными более мелкими камнями, были ее любимыми.
Франческа так и представляла, как она сидит в своей оперной ложе, убранство которой было голубого цвета, и флиртует с каждым красивым мужчиной, который входит туда. Это научит Кордера ценить ее.
Нет, подумать только, он попросил ее руки у ее невозможного, невыносимого отца! Как будто она девчонка-школьница, которой еще не разрешают самой принимать решения и которая ничего толком не знает о замужестве!
Внезапно на том повороте, где гондола должна была свернуть на другой канал, возникла фигура. Фигура была высокой и…
Она легко прыгнула на гондолу. Лодка сильно качнулась.
Улива выругался. Думини – тоже.
– А что, по-твоему, я должен был делать? – произнес знакомый низкий голос на хорошем – в этом не было сомнений – итальянском. – Когда я пытаюсь потолковать с ней в пристойном месте вроде дома ее отца, она вылетает оттуда в полной ярости. Зато уж здесь ей от меня не избавиться. – С этими словами Кордер нырнул в каюту, закрыл дверь и уселся на сиденье рядом с ней.
Франческа отвернулась и стала демонстративно глазеть в окно, хотя ее сердце забилось в томительном ожидании.
– Очень красивые бриллианты, – промолвил он – на хорошем английском на этот раз.
– Гарнитур от Нито, – пояснила Франческа. Нито был знаменитым ювелиром, поставляющим драгоценности французской королевской семье, начиная от Бурбонов и заканчивая Бонапартом. – Некоторые камни принадлежали королю Людовику IV. А мне их преподнес в подарок один очень красивый, добрый и преданный маркиз.
– Я понимаю, кого ты имеешь в виду, – кивнул Джеймс. – Но семья моей матери более древняя и знатная. И моя мама устроит тебе куда более сердечный и теплый прием, чем его мать. Кстати, его мать – большой сноб, потому что она родом из буржуазной семьи. А вот моя мама будет в восторге от того, что я нашел себе жену, обладающую безупречным вкусом в отношении драгоценностей. И уж она точно не будет интересоваться всякой ерундой вроде того, откуда взялись твои украшения. Разумеется, и я не стану поднимать из-за этого шум, ведь тебе известно, что я тоже добывал драгоценности не самыми достойными способами.
Беда в том, что он был честен. Честный негодяй. Франческа повернулась к нему. На Джеймсе был элегантный вечерний костюм – черный, с узкими белыми полосками на шее и на запястьях. Он снял с головы шляпу – какой соблазн! – и его черные кудри заблестели в свете лампы, освещавшей каюту. Джеймс знал, что у него отличные волосы. Ему было известно, что женщины очень любят ерошить их, играть ими. О, этот человек очень порочен!
– Кордер!
Он взял ее руку, затянутую в перчатку. Но этого ему было мало. Если она снимет перчатки со своих рук, то сможет снять и его перчатки, а потом… Потом…
– Настало время оставить прошлое прошлому, – сказал Джеймс. – С Элфиком мы оба покончили. Я бы не успокоился до тех пор, пока не обрел уверенности, что мои друзья отомщены. Теперь она у меня появилась. И ты будешь отомщена за причиненное тебе зло. И когда все постепенно успокоится, будет оправдан и твой отец, которого по ложному навету Элфика обвиняли в мошенничестве.
Франческа опустила взор на руки в перчатках, державшие ее ладони, и нахмурилась.
– А ты совершенно… полностью уверен, что это… не папа? – неуверенным тоном спросила она. – Потому что я не совсем… ему доверяю.
– Что бы твой отец ни сделал или намеревался сделать, самый большой обман спланирован и воплощен в жизнь стараниями Элфика, – твердо ответил Джеймс.
