отучи, говорю, бить в морду не думая…
– Не смог? – спросил я, массируя челюсть.
– Сказал, что это невозможно… я и не сдержался, – буркнул Падла.
– Ты-то в чём виноват?
– Я Ромку знал только виртуально, – сказал я. Словно прыгая в холодную воду. – Когда дайверство исчезло как профессия… все мы растерялись. Ему было очень трудно, пожалуй. Он, пацан, уже привык содержать семью, понимаете? Ну и сам, конечно… водить девочек в бары, хорошо одеваться, оплачивать дорогой лицей… в обычной школе ему делать было нечего.
– Он просил тебя помочь? – Падла нахмурился.
– Да. Не деньгами, конечно. Он просто искал, чем заняться в глубине, не мог уже без неё жить. Способностей к математике у него не было. Дайвер – отличный, от Бога. Хакер… хакер фиговый. Хотел заняться дизайном, и тут я мог бы ему помочь.
– И что? – спросил Чингиз.
– Я на тормозах всё спустил. Некогда мне было ему помогать. Решил, что вполне проживёт пацан без виртуальности, ещё здоровее будет. А он уже не мог прожить, значит. Хоть и дайвер.
– Никто из нас не может… – Чингиз поднялся, отошёл, открыл холодильник под стойкой бара. Вернулся с бутылкой водки. Пат, не ожидая просьбы, притащил два пакета с соком.
– Правильно, – сказал Падла. Отставил пиво.
Я помолчал, глядя, как Чингиз разливает по крупным, граммов на сто рюмкам, дорогую датскую водку. Пат молча налил всем сока.
– Тебе плеснуть? – спросил мальчишку Чингиз.
– Да. Так ведь положено?
Нормального тинэйджерского энтузиазма от легальной выпивки Пат не проявлял. Или очень хорошо сделал вид, что это ему не нужно.
Мы подняли рюмки, Пат, присевший у стола на корточках, потянулся было чокнуться, с явным проблеском энтузиазма, но вовремя спохватился и, ойкнув, убрал руку.
– За хакера Романа, умершего как положено хакеру, – сказал Падла. Посмотрел на меня.
– За дайвера Ромку, который остался дайвером, – сказал я.
– За человека, который ушёл, – коротко сказал Чингиз.
– Пусть глубина к нему будет доброй. – Пат неуверенно посмотрел на Падлу, потом – на меня.
Я кивнул.
Мы выпили.
– Нельзя прожить жизнь за другого человека, – сказал Чингиз. – Леонид, не убивайся.
– Прожить-то можно, ясен пень, – буркнул Падла. Занюхал рюмку рукавом халата. – Только это значит украсть у него жизнь, а что в этом хорошего?
Я промолчал. Они оба правы. Только где-то есть ещё одна правда. Что каждый друг, умер ли он в глубине или по-настоящему, – это твоя вина.
– Похороны завтра, – неожиданно сказал Падла. – Леонид, ты пойдёшь?
Я покачал головой.
– Нет.
– Чего так? – спросил Падла.
– Я его знал лишь в глубине. Он там – живой. До сих пор. Пусть даже глубина его и убила…
Чингиз пристально посмотрел на меня:
– Ой ли? Не виртуальность нажимала на спуск. Ей нажимать нечем. Леонид… подумай о такой штуке… твоего друга убили из оружия, существование которого прежде считалось немыслимым.
– Да. Пат уже это говорил.
– Пат – умница, конечно. А второй шаг ты сделал?
Я недоумённо посмотрел на него.
– Леонид, если ты подойдёшь к маленькому офису на окраине Москвы… ну, с целью поживиться канцелярскими скрепками и спереть обмылок в туалете… а охрана наставит на тебя лазерные пистолеты. Что ты подумаешь?
Он был очень серьёзен.
И я вдруг почувствовал дрожь. Стадо пьяных мурашек, пробежавших по коже. Словно открыл дверцу шкафа и обнаружил в своём единственном приличном костюме скелет.
– Это были очень серьёзные файлы… – сказал я. – Настолько серьёзные, что, помимо привлечения для охраны лучшей фирмы виртуального оружия, были использованы какие-то уж совсем секретные разработки. Военные… правительственные…
– Или корпоративные, – мягко поправил Чингиз. – Всё-таки способность к сохранению тайны куда выше у нормальной, жёсткой, ориентированной на прибыль корпорации. Всякие ЦРУ и ГРУ идут следом.
– Что может быть серьёзнее такого оружия, Чингиз? Это само по себе – взрыв невиданной силы. Изменение всего общественного отношения к компьютерам, к глубине! Что может быть более важно?
Чингиз и Падла переглянулись.
– Это тебе выяснять, дайвер, – хмуро сказал Падла.
– Почему это вдруг?
– Да потому, что я от тех пуль случайно ушёл! – уже не пытаясь отослать Пата и сохранить лицо, рявкнул Падла. – Только потому и ушёл, что по старой дурной привычке таймер выставил на плюс пять минут с начала взлома! А иначе – пустил бы кровавые слюни из прокушенного языка…
Он замолчал, но слишком поздно. Я понял, что он увидел, стащив с Ромки виртуальный шлем.
– Я же ничего не могу, – сказал я. Обвёл взглядом их всех – нового русского хакера, панкующего хакера и мальчика, мечтающего стать хакером.
– Ребята… ну вы же всё понимаете прекрасно! В чём была наша сила, и чем она обернулась! Ребята, я же не смогу вскрыть простейшую защиту!
– Я не знаю, что ты реально можешь, – сказал Чингиз. – Вот только выйти из глубины, увидав, что пахнет жареным – должен суметь. А Тоха не сумеет. И я не сумею.
– Вам вообще теперь лучше не соваться туда. Чингиз, я понимаю, ты человек серьёзный, но…
– Пат не войдёт больше в глубину, – спокойно сказал Чингиз. – Все входы перекрою. Кроме своей машины, но её он не тронет… ведь верно?
– А я отсюда, кроме как по кабакам и девкам, всё равно не хожу. – Падла ухмыльнулся. – Где живу, там не гажу! Да и не запустит он мой ноут…
– Нечестно! – В голосе Пата послышались слёзы.
– Посмотри на Леонида. И спроси его мнение.
Чингиз снова потянулся за бутылкой. Я, взглядом спросив разрешения, взял со стола его телефон.
– Ты это, главное, на занятость и денежный интерес дави! – посоветовал Падла. – Мол, контракт офигительный, деньги сами с неба сыпятся… Что-нибудь такое, женщины это…
– Вика?
– Лёня? – в её голосе было искреннее удивление. – Ты где?
– Да вот, к друзьям одним зашёл. Попили пива, потом водки выпили… как ты отнесёшься, если приду очень поздно? Может быть, даже заночую.
Мне хотелось сказать ей про Ромку. Мне надо было сейчас выкричаться, рассказать всё это. Тем более она Ромку знала.
Но я смолчал. Я – не один. Мне есть с кем выматериться, кому выплакаться, с кем выпить водки.
Снова – есть с кем. Как-то неожиданно легко и быстро.
А ей – нет.
И ошарашивать её по телефону произошедшим – нельзя.
– Да позови ты её… – предложил Чингиз.
– Конечно, посиди, если что, так заночуй… – сказала Вика. С неуверенностью и растерянностью. – А по голосу ты не пьян… Если будешь возвращаться поздно, открой дверь сам и не шуми…
– Наверное, вернусь под утро, – сказал я. – Так что любовников не зови, конфуз выйдет. Слушай…
