себе. - Стасенька - существо трепетное, ранимое, которое не может созерцать несправедливости мира и не страдать при этом.
- Это очень трогательно, Кошев. Я уже проникся жалостью и оценил собственную неотесанность. А теперь - свали отсюда. Кто девушку ужинает, тот ее и танцует.
- Стасенька, может быть, ты хочешь, чтоб тебя поужинал я? - Кошев со смехом нагнулся и чмокнул ее в щеку. - Честное слово, я не ограничусь фруктовым десертом!
- Виталис… - она сложила губы бантиком. - Ты все время ставишь меня в неловкое положение. И вчера, и сегодня. Я вовсе не хочу есть!
- Бедняжка такая скромная, - Кошев подмигнул Морготу и наконец прикурил, - никогда ничего не попросит для себя.
- И я сама могу решить, о чем мне положено думать, а о чем - нет… - добавила Стася, смешавшись.
- Она мне как младшая сестренка, - Кошев снова чмокнул ее, не сводя глаз с Моргота, и сунул зажигалку Моргота в карман, - ее отец, царство ему небесное, был моим крестным. Моя маман относилась к нему, словно к родному брату. Знаешь эти взрослые дни рождения - когда детей всех возрастов запирают в самой дальней комнате, чтоб они не мешали взрослым напиваться? А, Громин? Ты помнишь? Твой папа-полковник наверняка таскал тебя на такие праздники. Кстати, как он себя чувствует?
- Благодарю, превосходно. Думаю, лучше всех нас, - коротко кивнул Моргот.
- Очень рад. Наверное, разбогател во время конверсии? Самые ярые последователи Лунича почему-то отказывались от своих коммунистических взглядов быстрей остальных.
- Это интересное наблюдение, Кошев. Я попробую собрать статистику. У тебя ко мне все?
- Еще одно замечание: обрати внимание, красные разговоры обычно заводят те, кому не хватило ни ума, ни ловкости выбиться в люди. Те, кто еще надеется приподняться, напротив, превозносят свободное предпринимательство, а те, кому ничего не светит, вроде тебя, - вот они-то и вспоминают Лунича со слезами на глазах… Привет семье, Громин! - Кошев поднялся, шумно вздохнув. - Я, может, еще загляну.
- Надеюсь, этого не случится… - проворчал Моргот и только потом вспомнил о зажигалке: - Эй, верни вещь!
- А! Точно! - Кошев сунул руку в карман и вытащил зажигалку. - Все время забываю их возвращать!
Стася проводила Кошева взглядом и посмотрела на Моргота.
- Вы так сильно друг друга ненавидите?
- Мы друг друга недолюбливаем… - улыбнулся Моргот.
- Виталис, конечно, развязный и избалованный, как говорит моя мама, но он не так уж плох. Он добрый, его все любят. И денег он никогда на друзей не жалеет, и помочь всегда может.
- У него есть свои деньги? - удивился Моргот.
- Нет, конечно: он же нигде не работает. Дядя Лео ему ни в чем не отказывает. Ты видел его новую машину?
- Пока нет. Но обязательно взгляну, - Моргот отвел глаза - мысль показалась ему интересной.
- Но он все время говорит, что рано или поздно заткнет своего отца за пояс. И, знаешь, мне кажется, он решил взяться за ум. Он часто приезжает к нам на завод, в управление.
- А что, завод еще жив? Я считал, дядя Лео, - Моргот сделал ударение на этих словах, - давно все продал.
- Нет, ну что ты! - она тихо засмеялась. - Да, центральная площадка почти вся сдана в аренду. Кое-что, конечно, продано. Но у завода восемь площадок, и три еще работают. У дяди Лео сорок процентов акций, и больше крупных собственников нет, только мелкие акционеры. Рабочие в основном. А то бы завод давно распродали.
- Интересно, а откуда дядя Лео взял деньги на открытие двадцати супермаркетов? - осклабился Моргот.
- Завод приносит прибыль, - Стася пожала плечами, - это же гигант…
- Верится с трудом… - сказал Моргот вполголоса.
- Виталис говорит, что весь завод стоит в десять раз дороже, чем все эти супермаркеты.
- Да ну? Прогнившее оборудование? Или панельные стены? Если что-то там и стоит денег, так это центральная площадка. И только из-за стоимости земли в центре города.
- Я не знаю. Я ничего в этом не понимаю. Я ведь только секретарь. Но Виталис в этом разбирается, и он в последнее время загорелся работой на заводе. Дядя Лео так радуется, он так надеется, что Виталис будет работать вместе с ним! Мне даже страшно иногда: Виталис - натура увлекающаяся, сегодня ему интересно на заводе, а завтра - в ресторане. Мне будет жалко, если он разочарует отца.
- Не бойся. Дядя Лео переживет, - серьезно кивнул Моргот, нисколько не сомневаясь, что младший Кошев непременно разочарует отца. И не станет он шататься по заводу, если у него нет в этом прямого интереса. Наверняка задумал оттяпать у папаши кусок пожирней!
- Почему ты так плохо думаешь о них обоих?
- Разве плохо? - Моргот пожал плечами. - Я попросту не обольщаюсь. А про старшего Кошева я и вовсе ничего не знаю, кроме того, что он ни в чем не отказывает своему сыну и имеет сеть супермаркетов.
- Дядя Лео очень его любит, поэтому переживает. Понимаешь, разочарование после надежды - это всегда очень больно.
- Наверное, - Моргот подумывал о том, что пока разговоров достаточно, надо как-то сворачивать беседу на личное и расставаться до следующего раза. И организовать этот следующий раз где-нибудь в другом месте - подешевле и там, где не появится Кошев. - Давай лучше закажем еще выпить и поесть чего- нибудь.
- Я и так, по-моему, слишком много выпила… Голова кругом.
- Тем более надо закусить, - кивнул Моргот.
- Ты это предлагаешь нарочно. Потому что Виталис тебя поддел, - она улыбнулась. - Так вот, я на самом деле ничего не хочу. И я прекрасно понимаю, что это место тебе не по карману.
- Мне?
- И мне, между прочим, тоже. Только я не вижу в этом ничего постыдного. Сейчас такое время. Если хочешь, пойдем лучше просто погуляем. Сегодня прекрасный вечер.
Моргот плохо представлял себе прогулки по городу с девушкой: такие приключения остались в далеком школьном прошлом. Он хотел возразить, но тут в кафе вломилась толпа человек из двадцати - во главе с Кошевым, понятно.
- Громин, я обещал тебе вернуться, и я вернулся! - со смехом воскликнул тот, хлопнул Моргота по спине и плюхнулся рядом, пытаясь обнять его за плечо. Моргот брезгливо освободился от объятий, но их уже окружили со всех сторон. Четверо вчерашних молодчиков как-то незаметно встали у него за спиной, за столик набились молодые люди, чем-то неуловимо на них похожие, девушка с длинным мундштуком встала напротив, прислонившись к стене, и, сделав равнодушное лицо, внимательно разглядывала происходящее. Стася оглядывалась по сторонам и, как рыба, открывала и закрывала рот, ничего не говоря.
- Громин, расскажи нам о Луниче! - Кошев хихикнул и толкнул Моргота локтем в бок.
- Право, даже не знаю, с чего начать, - Моргот стиснул зубы: ситуация вовсе не показалась ему невинной шалостью Кошева.
- Начни с конца. О том, как Лунич учинил геноцид! Я хочу проверить, хорошо ли ты понял, что я тебе говорил.
Моргот не мог жить без риска. Он понял это еще в детстве. Сначала он ощущал свою потребность смутно, не отдавая себе отчета, зачем иногда выкидывает опасные и глупые шутки - например, пройти по краю крыши или прыгнуть в бассейн с десятиметровой вышки. Пережитый страх несколько дней питал его головокружительным восторгом. Это каким-то причудливым образом уживалось в нем с обычной человеческой трусостью, но потребность в головокружительном восторге рано или поздно сносила барьеры. Заниматься картингом он пошел, отлично осознавая, чего ему хочется. И очень жалел, что родители отдали его в секцию легкой атлетики, а не горных лыж или чего-нибудь подобного. Картинг оказался скучнейшим делом: время уходило на закручивание гаек, в ладони въедалась черная смазка, ковыряться в моторах Моргот так и не полюбил, хотя неплохо в этом разбирался. Карты собирали практически своими руками, изучая каждую деталь мотора, каждый винтик, каждый проводок. Моргот до сих пор удивлялся, как ему
