тот отнекивался-отнекивался, а потом все-таки не выдержал. «Ладно, – говорит, – хер с вами». И накатил. Ну, раз затянулся, второй. Никакой реакции. «Да фигня у вас трава-то, – говорит, – я вообще ничего не чувствую. Не цепляет». И тут вдруг видит – эти двое, которые ему косяк-то дали, давай из сауны ломиться. Он им: «Вы куда?!», а они быстро-быстро ноги делать и до кучи одежду его забрали. Ну, он видит, дело-то серьезное: одежду попятили, а в ней документы, бабла полный лопатник! Он давай за ними. Голый, прикинь! Вот выбегает на улицу, а зимой дело было, мороз сука, и видит, как эти в такси садятся и уезжают. Тогда он давай тоже тачку ловить. Ну, поймал там мужика одного. «Давай, – орет, – вон за тем такси поезжай. Догнать надо!» Мужик видит, что он голый, и спрашивает, чем тот намерен платить. Тот ему объясняет, что, мол, заплатит, как только они тех в такси догонят, потому что у них его одежда. Ну, мужик соглашается, и они на всех парах за теми гонятся. Только голый вдруг понимает, что ему нестерпимо нужно в туалет. «Стой, – кричит, – стой, мужик! Мне это… надо, короче!» Мужик-таксист испугался, что он ему всю машину обделает, и остановился. Тот выбегает, забегает в какой-то переулок безлюдный, присаживается, начинает облегчаться и тут чувствует – его кто-то по плечу так шлепает и говорит: «Ты чего, с дуба рухнул, что ли? В сауне срать уселся!»
– А-ха-ха, – заржал я в полный голос и упал с кресла, в котором прежде развалился в позе морской звезды. Верещ улыбнулся:
– Ништяк анекдот, да?
– Да-а-а! – Я стонал от смеха. Марихуановый туман застил глаза. Я хохотал и не мог остановиться.
Сколько себя помню, трава у этого парня всегда была отменная. Где он ее берет – одному дьяволу известно. Мы знакомы лет пятнадцать, а то и больше. Его зовут Димон, фамилия Верещако, погоняло Верещ. Он похож на Курта Кобейна: он длинный, нескладный, худой как жердь. Голова его безвольно болтается на тонкой шее, волосы закрывают лицо, как он вообще видит что-то впереди, для меня загадка. Ему двадцать девять или тридцать, и он мой бывший сосед по родному перовскому двору, в котором я появился на свет когда-то. Да-да, я парень из Перова, есть такой район в нерезиновой нашей столице. Когда-то здесь в кирпичной пятиэтажечке жили мои родители, покуда не развелись. Здесь я ходил в школу, здесь лишил девственности свою первую женщину, которая была дурой, но не потому, что отдалась мне, а просто потому, что она ею была. У нее были огромные груди, порочный пухлый рот и похабное имя Ксюха. Она была из неполной рабочей семьи, закончила восемь классов, ее брат был начинающим бандитом, ее мать искала счастья в объятиях перегарных мужчин. Еблась Ксюха бездарно, инициативы не проявляла, приходилось вертеть ею по собственному разумению. Про анальный секс мы тогда и слыхом не слыхивали, но ничего не имели против секса во время ее месячных. Наше первое соитие, стоившее нам обоим невинности, вызвало обильное кровотечение из ее йони и моей порванной уздечки, наша кровь смешалась, и я, трижды романтический юноша, живо вообразил сцену из фильма «Прирожденные убийцы», там, где капли крови Микки и Мэлори превращаются в сплетающихся змей. Я хотел было предложить ей какое- нибудь совместное криминальное дело, но она была дурой, а я был робок, и скоро мы расстались с Ксюхой, у которой, как мне потом при случае рассказала ее блядовитая подруга Таня, был от меня выкидыш.
Сюда, в Перово, я решил приехать на постой. Я катил по двору, бывшему когда-то родным, безо всякой цели и вдруг увидел обкуренного Вереща. Я опустил стекло и поздоровался.
– Поднялся ты, – констатировал Верещ, оглядывая «Ауди».
– Не мой, – быстро ответил я, – кореш дал, чисто покататься.
– Жиганский подгон, – кивнул Верещ.
– Мне жить негде, – сказал я, – не знаешь, может, кто хату сдает?
– А бабки-то у тебя есть? – поинтересовался Верещ, который явно был за бортом жизни и на свой вопрос положительно ответить нипочем не смог бы.
– Ну так, – неопределенно ответил я, – есть чутка.
– Ну так живи у меня, фиг ли, – радушно заявил он, – у меня комната пустая есть. Мать к мужику съехала.
– Можно… Чего сколько-то?
– Да ничего, – возмутился Верещ, – так, на хавчик если. И… это, – он быстро оглянулся по сторонам, – давай стакан возьмем?
«Стаканом» меряется план, трава, марихуана. Стакан так стакан. Верещ сел ко мне, и мы быстро сгоняли до барыги и обратно. Потом поставили «Ауди» на подземную стоянку: место нашлось на самом последнем этаже, здесь даже телефон мобильный не работал, так много над головой было железобетона. Я долго вспоминал свой новый номер, прежде чем оставить его охраннику. Пешком дошли до берлоги Вереща. По дороге купили две пачки «Беломора», и Верещ забил сразу шесть косяков…
2
Красная точка пропала с экрана навигатора в тот момент, когда генерал Петя на несколько минут отвлекся от монитора. Поэтому заметить, в каком именно месте карты города это случилось, генерал не смог и от этого пришел в ярость. Он порывисто вскочил из-за стола и пнул случившийся по дороге стул.
– Вот пес, – вскричал Сеченов, – задумал со мной в кошки-мышки поиграть!
Генерал решил, что я каким-то образом обнаружил передатчик и выдрал его. На самом деле он не был знаком с тонкостью устройства аппаратуры слежения, не то поводов для волнения у генерала не было бы. Удалить «шпиона» из автомобиля без вмешательства в систему бортового компьютера было невозможно. Машина попросту бы не завелась, и подобную «операцию» можно было провести только в месте установки, там, где знали специальные цифровые коды. Есть, конечно, и умельцы, которым эти самые коды не помеха, но о них как-нибудь потом.
Гера зашел к генералу без приглашения. У него был какой-то срочный вопрос, но, увидев Сеченова в состоянии разъяренного быка, Кленовский о своем вопросе моментально позабыл и ощутил неприятный холодок между лопаток.
– Что с вами, Петр? – позабыв, что они на «ты», участливо спросил Гера.
– Со мной-то? Со мной ничего особенного. Просто я старый мудак, – постепенно приходя в себя, поведал генерал, – недооценил, понимаешь, друга твоего. Надо было его попросту закрыть сразу лет на двадцать за все его художества, а теперь его придется в федеральный розыск объявлять! Хорошо еще, если в федеральный, а не в международный, – вновь заводясь и теряя самоконтроль, взвизгнул генерал Петя. – В Интерпол его, гада сраного! Стопудово тачку расковыряет и сольет, а то и спалит. С него, козла, станется! А сам соскочит через Хохляндию или через бульбашей. Или, сука, через Прибалтику уйдет!!!
Генерал был бледен. Гера с удивлением отметил, что подбородок генерала нервно прыгал. Никогда прежде он не видел ничего подобного и внутренне даже позлорадствовал, хотя виду и не подал. Генерал между тем продолжал развивать планы относительно моей поимки:
– Надо его семью в заложники взять! Нет! Это чересчур. Надо телефоны на прослушку поставить, он точно станет звонить, про деток своих, типа, узнавать. «Как там мой маленький лягушонок», – плаксиво скривив рот, передразнил не пойми кого генерал Петя, и Гера, не выдержав, прыснул от смеха. – Чего ржешь-то? – строго спросил Сеченов. – Ничего смешного нету. Натрепется где-нибудь перед журналюгами западными… – Он потер виски, успокаиваясь, пробурчал: – Убью гада.
Гера, отойдя от шока, вызванного генеральской яростью, и проанализировав услышанное, выудил в этом потоке ругательств и угроз главное для себя и задумался. Некоторое время на лице его была написана нерешительность, но в конце концов он не выдержал и спросил:
– А с какой стати ему было машину-то ковырять? В ней что-то особенное находилось?
– Это тебя не касается, – отрезал генерал.
– Петр, это несерьезно, – холодно вымолвил Герман, – меня это как раз очень даже касается. Тачка-то моя бывшая как-никак. Что в ней такое было?
– Спутниковый передатчик, – неохотно признался Сеченов, – все служебные машины такими оборудованы. Думаешь, я просто так попросил, чтобы ты ему свою тачку отдал? Это для нашего же удобства, чтобы следить возможно было за его передвижениями круглосуточно.
– Значит, и за мной тоже следят круглосуточно? – спросил Гера с унылым видом.
– А ты как думал?! – встрепенулся Сеченов. – Ты кто такой есть? Где работаешь? У тебя допуск к гостайне имеется! Ты сам себе не принадлежишь, к твоему сведению.
– Понятно, фиг ли… – Гера решил не усугублять и, соорудив на лице озабоченность, перевел разговор в иное русло: – Я не верю, что он куда-то сбежал. Насколько я его знаю, это не тот человек. Тем более он
