Дела у торговцев-пройдох шли ныне не столь хорошо, как каких-нибудь двадцать лет назад, когда оракул еще привлекал немало простаков, готовых на все, лишь бы услышать обещания грядущего счастья.
Именно тогда Аппиана получила пресловутое предсказание о скромном фиговом дереве в огороде…
Странно, подумал Аврелий, первая жена Плавция слыла, видимо, легковерной глупышкой, такую легко облапошить. Отчего же ей было предсказано столь мрачное будущее? Ведь, посулив Аппиане благополучие и хорошее здоровье, скорее можно было рассчитывать на ее щедрость. А это пророчество, напротив, вызывало тревогу и звучало почти так же, как…
Размышляя об этом, сенатор встал в очередь. Однажды, много лет назад, он уже обращался к оракулу. Тогда он был молод, но не менее скептичен, чем сейчас, и хорошо запомнил долгие таинственные ритуалы, искусно придуманные для завлечения глупцов.
Теперь же жрецы особенно не заботились о том, чтобы создать подходящую атмосферу. Пещера сивиллы превратилась в некую достопримечательность, место, куда отправлялись богачи, отдыхающие на побережье, желая развлечься с помощью не совсем обычной прогулки.
— Хозяин, хозяин! — позвал его какой-то слепой старик, потянув за тунику. — Не теряй тут времени. Сивилла — безумная старуха, окруженная мошенниками!
— Очень любезно с твоей стороны предупредить меня! — удивился патриций, недоверчиво глядя на него.
— Аполлон, сивилла — все это пустая болтовня! Хочешь узнать свою судьбу — иди к жрецам Сераписа, преемникам мудрости древних египтян!
— Не слушай его! — прервала слепого полногрудая простолюдинка. — Только мы, финикийцы, поклоняющиеся божественной Астарте, можем предсказать твое будущее! Кроме того, все наши жрицы молоды и хороши собой, что не повредит такому красавцу, как ты!
— Да какая там Астарта, иди лучше к Исиде — и обретешь вечность! — вмешался продавец амулетов.
— Вечность — это слишком долго. Думаю, надоест! — рассмеялся Аврелий.
— Единственный правдивый голос — богини Мут! — посоветовал какой-то подросток, стараясь привлечь к себе внимание.
— Время настало, и придет Царство! Небеса разверзнутся, чтобы отделить верных от неверных… — проповедовал немного дальше какой-то старик в иудейских одеждах.
— Очиститесь, очиститесь, глупцы! — нестройно распевая, обступила сенатора группа ударяющих в бубны молодых людей с обритыми головами. — Возродитесь и воскреснете в Митре, спасителе!
Осаждаемый со всех сторон, Аврелий начал сердиться. Посетителей оракула было немного, и приверженцы разных культов, заметив в очереди новичка, яростно отбивали его друг у друга.
Тут сторож подал знак Аврелию — пришла его очередь войти в пещеру.
Старинный ритуал требовал, чтобы вопрошающий был голоден, а кроме того, обязательно принес в жертву Аполлону быка и Артемиде — козу. Но жрецы, стараясь упростить и ускорить дело, довольствовались теперь деньгами, а потом сами покупали животных и совершали все необходимые ритуалы.
Немного волнуясь, Аврелий прошел по темному коридору. Пещера сивиллы была полна особого очарования, казалось, здесь еще звучало эхо шагов тех, кто на протяжении многих веков, робея, входил сюда. Полумрак в пещере, полагали жрецы, должен вызывать почтительный трепет.
Неожиданно темноту прорезал луч света, упавший откуда-то сверху и осветивший клетку, висевшую под потолком, — в ней злобно усмехался жуткий мумифицированный беззубый труп.
Ярмарочный трюк, решил про себя Аврелий. И все же невольно отпрянул. Потом вспомнил: сивилла всегда пророчествовала в присутствии набальзамированного тела своей предшественницы.
Тут видение иссохшего трупа снова исчезло в темноте, и наконец появилась предсказательница.
При виде безумной старухи, которая хохотала, усевшись, словно наседка, на бронзовую треногу, Аврелий забыл о простых и понятных вопросах, которые приготовил заранее, и сразу же прямо спросил:
— Кто убил Аттика и Секунда?
Из открытого, полного пены рта сумасшедшей вырвался вопль, потом какое-то глухое невнятное бормотание.
Аврелий невозмутимо ждал. Сивилла дважды прошептала что-то неразборчивое, отвратительно кривя губы, затем умолкла, и было не похоже, что она намерена продолжать.
Патриций собирался было уйти, но неожиданно вздрогнул, почувствовав, как чья-то рука коснулась его спины. Высокий сухопарый мужчина в белоснежной тунике до пят молча указал ему на выход. Следуя за ним, Аврелий свернул в какое-то помещение, вырубленное в скале.
— Ты понял ответ священной пифии, римлянин?
— Я слышал, она что-то сказала, но… Не очень ясно.
— Только служители Аполлона могут истолковать слова бога.
— И ты, ясное дело, один из них, — заметил патриций.
— Совершенно верно, римлянин. Лишь я могу поведать тебе сокровенный смысл божественного ответа.
— Полагаю, за это потребуется некоторое вознаграждение.
— Делать подарок жрецам — древний и почетный обычай.
— Согласен, согласен. Сколько? — спросил сенатор.
— Никто не может предложить божественному Фебу менее трех золотых монет. Нельзя оскорблять бога — он поразит тебя, лишив самого дорогого.
— А я, пожалуй, рискну. Чтобы выслушать то, что ты придумаешь, готов выложить один золотой, и не больше.
— Ах, какое святотатство! Тут некий военачальник торговался, и его первенца сразила какая-то болезнь…
— У меня нет детей.
— Некий богатый торговец тоже вздумал пожадничать, и его жена…
— Я не женат. И предлагаю один золотой, — ответил Аврелий, вертя монетку в руке. — Давай соглашайся. Все лучше, чем ничего, и я уверен — то, что ты скажешь, стоит немногого.
— Напрасно насмехаешься, наглый римлянин! Пророчица Аполлона видит прошлое, настоящее и будущее. И знает все! Она сказала, что ты опасаешься за жизнь женщины.
— И кто же это, скажи на милость? Она назвала имя?
— Неверующий глупец! Бог говорил о третьем ребёнке, о дочери.
Аврелий похолодел и заговорил осторожнее:
— А еще что…
— Безбожник, приходишь в священную пещеру, отказываешься платить жалкие монеты и хочешь узнать божественные прорицания!
— Хорошо, — уступил наконец сенатор. — Дам тебе три золотых.
— Нет, шесть! Аполлон, чья стрела никогда не летит мимо цели, презирает твою скупость и теперь требует двойную плату.
Патриций возмутился. Как он попался на этот трюк для дураков, как поддался дешевым цирковым приемам, он, аристократ, образованный человек, эпикуреец!
— Сивилла видела и другую женщину, неверующий римлянин. Легкую, благоуханную, как нива, — тихо проговорил служитель Аполлона.
Нива… Невия! Боги небесные, как она смогла? Аврелий боролся со своим проклятым любопытством, чувствуя себя Тарквинием перед знаменитой Амальтеей, сивиллы, сжигавшей свои книги. Он умрет, если не узнает. В сущности, при всем его богатстве что значили для него эти шесть золотых?
— Уходи, бог гневается на тебя! — заявил ему недовольный жрец и отвернулся.
Он ждет, что я позову его, понял патриций. Это же глупо, нелепый спектакль, розыгрыш под видом сверхъестественной тайны. Но как тут устоять?
