— Реланин? — прошептал Сквайр, уверенный, что должен был умереть вместе с никли.
— Вы были заражены целиком. Раны на вашем теле ускорили проникновение реланина, и быстрота его усвоения, возможно, спасла вам жизнь. Это помогло вам добраться до сторожа, несмотря на тяжесть поражения.
Укитан провел мягкими усиками по шее и голове Сквайра, потом поднес шприц к его груди. Хотя вся процедура заняла не более наноспана, Сквайр почувствовал инъекцию так четко, как будто время замедлило ход. Его тело наполнила теплота, запульсировавшая одновременно с сердцем.
— Ваше тело справилось с испытанием и успешно адаптировалось, — заметил Укитан. — Вы первый из особей вашего вида выдержали такую мощную токсическую дозу реланина. Мы уважаем вас за то, что вы рисковали собой с целью защитить ваших товарищей-студентов. Никто из нас не мог предвидеть, что у вас хватит на это решимости.
Сквайр попытался засмеяться, но от усилия у него заболели легкие.
— Хорошая работа? — кисло осведомился он.
— Как благородный жест — да. В практическом смысле ваше самопожертвование было необязательным для нас и очень дорого обошлось вам, соли-лаи.
«Благородный и весьма болезненный жест оказался бессмысленным, — с горечью подумал Сквайр. — Я был глуп, думая, что калонги могут нуждаться в помощи соли».
Укитан использовал успокаивающие интонации, которыми калонги успешно убеждают низшие виды. Однако они не подействовали на Сквайра, мрачно ожидавшего объяснений вежливых манипуляций мастера.
— Ваше выживание потребовало биохимической обработки, чтобы приспособить вас к приему чистого реланина.
— К приему?
— Вы почувствовали инъекцию, которую я только что вам сделал. Мы подсоединили к вашему сердцу устройство, которое будет поддерживать внутри вас необходимый уровень реланина, через регулярные интервалы наполняя вживленный вам имплантант. Специальная нить направляет реланин прямо в емкость имплантанта. Поступление жидкости контролирует деятельность вашего сердца. Имплантант для вас вырастил один из наших врачей, Агурта-лаи.
— Значит, внутри меня ткань калонги?
— Никакая иная субстанция не способна эффективно удерживать реланин, а ваша биохимия адаптирована к состоянию, сравнительно совместимому с нашим. Постоянный контакт с нашими живыми кровяными клетками причинит вам определенные неудобства, но это лучше, чем смерть. Частота инъекций будет зависеть от внешних условий, но имплантант не слишком вам помешает. Разумеется, мы позаботимся о должном количестве реланина, чтобы поддерживать в вас состояние максимального комфорта.
— Благодарю, — буркнул Сквайр, неуверенный, следует ему выражать признательность или уныние. Он замечал стремление Укитана успокоить его и сожалел, что не может пойти ему навстречу.
— Так как у нас не хватает информации о действии на соли больших доз реланина, мы не можем предсказать длительный эффект. Химики-сувики и медицинские техники-абалуси уже обратились с просьбой обследовать вас, соли-лаи.
«Все-таки я мертв, — мрачно подумал Сквайр, — и ученым дюжины видов уже не терпится произвести вскрытие».
— Почему вы называете меня «соли-лаи».
— Потому что вы единственный почетный член Консорциума, принадлежащий к вашему виду. Мы удостоили вас этой чести как за ваш благородный поступок, так и за потенциал, который мы чувствуем в вас теперь.
— Но ведь я уже не совсем соли, не так ли, Укитан-лаи?
— Некоторые считают, что даже использование адаптатора делает всех членов Консорциума отчасти калонги.
— Разумеется, дело не в том, что я оказался дураком и пошел на бессмысленное самопожертвование. Вы обращаетесь ко мне подобным образом, так как я теперь частично калонги.
— Жизненная цель может быть достигнута кружным путем, соли-лаи, — отозвался Укитан, — но мы обсудим философские проблемы позже, когда вы как следует отдохнете. — Хотя ответ был уклончивым, пульс Укитана позволял расценить его как утвердительный.
Сквайр воспринял и сигнал пульса, и сопровождавшую его эмоцию, хотя едва ли мог определить источник информации.
— Я причиняю вам неудобства, Укитан-лаи.
Укитан выразил уважение студенту при помощи косвенного ответа, который он мог бы дать собеседнику калонги.
— Мы переведем вас в школу на Калонг-4. Вы продвинетесь в системе рангов Сессерды куда дальше, чем мы предсказывали ранее.
— Ваши предсказания относились к студенту-соли, который погиб в результате несчастного случая. Я уже не тот студент.
— Понимание и разум часто возрастают одновременно.
Глава 7
Сквайр впервые посетил Стромви в шестой год моей жизни и на третий год существования фермы Ходжа. Его кожа была смуглой, а кожа мистера Бирка, Джеффера и детей мистера Бирка — бледной. Иным способом я не отличала Сквайра от других соли. Для меня они все были на одно лицо, к тому же в детстве мне не нравились чужие.
Моя почтенная мать упрекала меня за нетерпимость, но я думаю, она тоже не слишком одобряла чужих. Она стала уважать Сквайра только после несчастного случая, превратившего его в нечто другое, чем обычный соли. Конечно, тогда он уже не был Сквайром, а стал называть себя Джейсом Слейдом.
Инквизитор-соли… О нем у меня остались горько-сладкие воспоминания. Мы узнали его, когда он вернулся на Стромви, хотя он и изменился с тех пор, как жил среди нас в юности. Его соплеменники воспринимали его как чужого. Он не пытался их разубедить, так как прибыл по другим причинам.
Мы, стромви, не препятствовали его маленькому обману, и я думаю, он был нам признателен, хотя не возражал, когда мы называли его прежним именем. Мы уважали его решение расстаться с прошлым, и я после стольких спанов даже не помню, каким именем он пользовался, когда первый раз был на Стромви, прежде чем стал Сквайром и Джейсом Слейдом.
Возможно, калонги сообщат мне его прежнее имя, когда прибудут сюда, так как они всегда знали о нем правду. Их ответ удовлетворит старуху стромви, которой все еще нравится воображать, будто ее память крепка. Ответ должен удовлетворить и прили, когда я передам им свои воспоминания о прошлом, потому что они ценят точность. Некоторые детали я помню так четко, что иногда задумываюсь, не попробовал ли Джейс на мне в моей молодости какой-нибудь причудливый метод Сессерды, чтобы заставить меня помнить или забыть.
Я не хочу делиться этими сомнениями с прили, чтобы не уменьшить их веру в меня, когда речь идет о самом важном. Прили, если пожелают, могут строить свои подозрения насчет Джейса, который, безусловно, сумеет защитить себя, если только еще жив. Я почему-то верю, что он выжил, хотя к этому времени реланин мог преобразить его до неузнаваемости.
Не ради Джейса я должна поведать о последней драме старой стромви. Он и его коллеги-калонги удовлетворены своей Правдой Сессерды. Возможно, я тоже осталась бы довольна этой Правдой, которую почитают все члены Консорциума. А может быть, Тори Дарси давным-давно заразила меня своими нецивилизованными сомнениями в совершенстве правосудия Консорциума. Я не позволю чужим историкам изобразить моего отца как злодея, каким могут описать его другие. Я обязана сообщить о деяниях, свидетелем которых я была, и о тех истинах, которые мой почтенный отец передал мне в свои последние спаны.
