СЕМЬЯ И КАК В НЕЙ УЦЕЛЕТЬ

Джон. И часто Вы сталкиваетесь с 'губительным' браком наподобие описанного?

Робин. Часто. Иногда бывают 'образчики' похуже, хотя чувства – 'запрятаннее', а нападки – замаскированнее, впрочем, не менее злые.

Джон. И что же такое, по-Вашему, эта пара?

Робин. Ну, оба, и Джордж, и Марта ужасно ранимы. Каждый, почти как ребенок, жаждет любви. Но они 'спрятали' это желание. Они категорически отрицают его, теперь они совершенно не осознают его, они прикрыли его замысловатым фасадом.

Джон. Причем очень хрупким... А не потому ли прикрыли, что 'ребенок' в них никогда не получал своей доли любви?

Робин. Именно поэтому. В них живет 'ребенок' – несостоявшийся, злой, обиженный. Злость копится, пока взбешенный 'ребенок' не вырывается на волю, опрокинув 'ширму'. Вот они и проводят половину жизни в ребячьих ссорах друг с другом.

Джон. И это из-за того, что не сознают причину своей ярости? Не сознают, что не получают так необходимой им любви?

Робин. Да. А не получают любви, потому что категорически отрицают свою потребность в ней, и поэтому не способны попросить любви просто, открыто.

Джон. Марта, изощряясь, говорит: 'Подари своей мамочке поцелуй!' А скажи она: 'Поцелуй меня!' – почувствует, как уязвима?

Робин. Именно.

Джон. Так что же прежде всего притянуло их друг к другу?

Робин. Подобие выставленного на 'витрину', того, что перед 'ширмой'. Они увидят друг в друге утонченных, интеллигентных, остроумных, 'очень' взрослых, опытных, искушенных людей. И, кроме того, интуитивно постигнут, что скрывается за 'ширмой' у каждого, подсмотрят, так сказать, за отчаявшимся, одичавшим 'ребенком', который их ужаснет, но покажется странным образом притягательным и знакомым.

Джон. Знакомым – в буквальном смысле? Они помнят его по своей семейной истории?

Робин. Точно. Поэтому, как и научены своими семьями, они тут же отведут взгляд от ужасной тени, которая им представится демоном. Не заметят его. Но потом, пожив бок о бок, обнаружат, что демоны вырываются на волю все чаще, от них уже не отделаться. Поэтому, когда появляется демон, партнер ужасается и бросается в схватку с чудовищем.

Джон. Подождите, какой 'демон'? Разве 'демон'? Это же отчаянно несчастный, капризничающий ребенок!

Робин. Конечно, но он кажется партнеру демоном. Такой знакомый и ужасный для них обоих... потому что у обоих он связывается с их родителями, не нашедшими для Джорджа, для Марты любви. Вот откуда в них самих, в каждом, поселился злобный 'ребенок'.

Джон. Их родители – еще раньше – отказались от 'ребенка' в себе. Так 'бельмо' унаследовали Джордж и Марта.

Робин. Поэтому, когда кто-то из них двоих видит 'демона', другой выпускает на него своего. И завязалась битва!

Джон. Но почти у всех случаются время от времени такие жуткие ссоры, верно? Значит, если все спрятали много чего за 'ширму' эта сцена из 'Вирджинии Вульф' 'играется' во всех семьях?

Робин. В каком-то смысле – да. Может быть, в смягченной форме. Более замаскированной. Но что касается описанного типа семьи, то у нее слишком много за 'ширмой', а боязнь 'спрятанного' слишком велика, поэтому согласия ей не достичь. Партнеры совершенно не терпимы друг к другу, что замыкает порочный круг растущей между ними ненависти и злобы. Часто перепалки кончаются физической расправой. В большинстве случаев до убийства дело не доходит – иссякают силы, двое буквально вымотаны. Потом же, через какое-то время, напряжение накапливается, и сцена 'играется' вновь.

Джон. Но если у них столько конфликтов, почему они не разводятся?

Робин. Непросто, наверное, понять, но такой паре трудно расстаться. Их отношения со стороны кажутся чудовищными. Но, несмотря на все наносимые друг другу увечья, в браке им в каком-то смысле лучше, чем порознь.

Джон. Не потому ли, что пока человек воюет с 'демоном' партнера, можно не обращать внимание на своего собственного?

Робин. Именно. И он может рисовать себе свой облик красками посветлее. Более 'ангельским', если хотите. Он вознагражден в этом браке еще кое-чем. Оправдываясь чудовищными 'демоническими' выходками партнера, он позволит прорваться 'спрятанному' у него за 'ширмой' и не будет чувствовать себя виноватым. Каждый из двоих, конечно же, свалит вину на другого. Завопят: 'Это ты первый начал!.. Ты первая!'

Джон. 'Я только и сказал...'

Робин. Да. Или: 'Я терплю, но всему есть предел...' Значит, каждый может верить, что уж у него-то (у нее-то) с этим 'демоном' никакого сходства. Каждый поверит, что их собственный 'демонизм'– всего лишь отпор партнеру, что на самом деле в них ничего 'такого' не водится и с кем-то другим у них ничего подобного не происходило бы.

Джон. А раз они постоянно чувствуют себя обиженными партнером, то считают, что правы, не проявляя к партнеру любви.

Робин. Да, и остаются где были, ничуть не продвинувшись к тому, чтобы осознать, что же спрятали за 'ширму'.

Джон. Что случится, если они все-таки расстанутся! Или кто-то из двоих умрет?

Робин. Тогда человек в опасности, ведь он не сможет больше сваливать на партнера вину за свои ужасные эмоции, за своего 'демона'. Часто у такого человека сдает психика, иногда люди кончают самоубийством.

Джон. Я знал одну старую пару, они не разговаривали друг с другом целых десять лет. Жили в одном доме, но поделили его, перегородили даже вход. В конце концов, старая женщина покончила с собой. Через четыре дня старик сделал то же.

Робин. Да, потому-то такие браки прочны. Они могут неоднократно прерываться на короткое время, но двоим порознь так плохо, что они опять соединяются.

Джон. Подождите, вот еще что. Джордж и Марта в перерывах между схваткой прямо-таки сюсюкают друг с другом...

Робин. Я не сказал о смене настроений. Иногда отчаявшийся, пришедший в ярость 'ребенок' неуправляем, и ему проще вырваться из-за 'ширмы', в другие моменты он спокойнее, его легче держать 'спрятанным'. Поэтому временами из-за 'ширмы' вырывается 'демон', и ему навстречу спешит другой. Временами же 'на дежурство' заступают 'ангелы', то есть партнеры поворачиваются друг к другу 'витриной'. В последнем случае партнеры будут ощущать себя – да и со стороны покажутся – даже ближе и нежнее друг к другу, чем партнеры в 'нормальном' браке, у которых все идет хорошо. Они решат и пообещают друг другу, что никогда больше не станут ссориться. И они искренне верят своим словам. Вчерашняя жестокая драка представляется им дурным сном. Они не понимают, почему такое произошло, и действительно верят, что больше это не повторится.

Джон. А проблема-то задвинута за 'ширму' – вот в чем все дело. И раз она опять спрятана, двое не догадываются, что проблема существует, ведь им в эту минуту значительно легче дышится. Значит, брак по-настоящему не управляем – так? Потому что партнеры утратили связь с действительностью...

Робин. Да, так. Положительное здесь только то, что о таких партнерах можно сказать, вспомнив язвительную шутку о писателе Карлайле* и его жене: они, по