СЕМЬЯ И КАК В НЕЙ УЦЕЛЕТЬ

крайней мере, соединились друг с другом и не сделали несчастными двух других людей. Впрочем, Вы, наверное, не забыли, подобный брак составляет лишь незначительный процент от всех возможных и является примером худшего из возможных.

Джон. И все равно мне приходят на память ссоры, в которых я не был сторонним наблюдателем. Очень похожие на описанную...

Робин. А кто же их не припомнит! Но Вы способны признать факт, значит, он для Вас не за 'ширмой'. Будь он спрятан, Вы бы не увидели ничего похожего на свой брак в нашем примере! И каждый, кто признает, что 'играл' в подобной сцене, сразу же оказывается за много-много миль от 'отрицательного' полюса брака. Раз проблема не упрятана за 'ширму', такой человек уже на пути к ее разрешению, пускай пока еще и не справился с ней.

Джон. Хорошо, ну а как складываются отношения ближе к норме? То есть в браке 'среднего' образца?

'Кукольный дом' и муж – подкаблучник

Робин. Разных семей 'среднего' образца больше, чем семейств в растительном мире, поэтому давайте отберем одну-две для примера. Очень распространен 'семейный' дом, который по драме Ибсена** получил название 'кукольный дом'. В этом браке за партнерами закреплены стереотипные мужская и женская роли. Он – большой, сильный мужчина, 'законченный' взрослый, 'завершенный' родитель, она – слабая, беспомощная маленькая женщина, инфантильная и несамостоятельная.

Джон. Да, вспомнил историю. Муж тяжело заболел, а жена спасла ему жизнь, увезя за границу...

Робин. И многим пожертвовала, чтобы собрать на поездку деньги. Но соль истории в том, что она должна была скрывать свои жертвы от мужа, потому что боялась: это его убьет. Его мужская гордость будет смертельно ранена, узнай он, скольким обязан ей. Иными словами, узнай он, как в действительности он зависим от нее.

Джон. Значит, брак, называемый 'кукольный дом',– это тот, где жена очевидным образом эмоционально зависима от мужа, муж от жены тоже зависим, о чем даже не подозревает. Причем оба партнера в своих отношениях руководствуются мнимой полной самостоятельностью мужа.

Робин. Совершенно верно. Ему внушали, что мужчина должен быть сильным и независимым. Мужчина никогда не плачет, с ним незачем нянчиться. Его вынудили повзрослеть слишком быстро. И поэтому ему пришлось скорее подавить в себе, чем перерасти детскую потребность в заботе. Отсюда в нем прячется неудовлетворенный 'ребенок', хотя и не столь изголодавшийся по вниманию, как отчаявшийся злючка из брака, в котором 'боятся Вирджинию Вульф'.

Джон. Значит, у этого мужчины за 'ширмой' – 'ребенок', которому нужны любовь и внимание, но мужчина не допускает такой нужды и не может попросить того, в чем нуждается.

Робин. Да, но ему необходимо получить эмоциональную поддержку, пускай в замаскированном виде. Самый простой выход – заболеть, ведь за больным, даже если он 'большой, сильный мужчина', ухаживают, вокруг него суетятся.

Джон. И вот вам внимание и любовь, хотя вы и не допускаете, что именно этого добивались!

Робин. Верно. А если вам требуется уход 'по высшему разряду', вы можете 'затеять' нервный срыв. Во всяком случае, 'большой, сильный мужчина' получит необходимую заботу, но будет думать, что тревожатся из-за его болезни, но не о нем.

Джон. Будет верить, будто его тело одолела случайная хворь. Но не поверит, что его 'подвел' дух... Он бы посчитал такое непростительной слабостью.

Робин. Совершенно верно.

Джон. Ну, а что жена в 'кукольном доме'?

Робин. Она вышколена и знает, 'из чего сделаны девочки... из конфет, и пирожных, и сластей всевозможных'. Ей позволены непосредственность, нежность, чувствительность, слезы, ей разрешили, сколько захочет, 'играть' с эмоциями, чтобы не тянулась к логической мысли. Но ей строго- настрого запретили напористость, самоуверенность, и пускай только посмеет превзойти мужчину, чтобы он почувствовал свою неполноценность!

Джон. И она уцепилась за детскость. Вместо 'ребенка' она сунула за 'ширму'... себя 'зрелую'.

Робин. Да, она спрятала свою сильную, деятельную, зрелую сторону.

Джон. И особенно, как мне кажется, любые намеки на решительность.

Робин. Да-да, конечно. А если и проявляет уверенность, силу, агрессивность, то всячески их маскируя. Достигая чего-то, должна притворяться, что даже не знает, как это получилось. Гнев на мужа может 'обрушить' только в форме деструктивных фантазий.

Джон. Представит, что он попал в автомобильную катастрофу.

Робин. Да, что 'размазан' по всему шоссе... Или примется пылесосить пол без пылинки у него под ногами, когда он хочет поскорее 'уйти' в воскресную газету.

Джон. Или же начнет 'зачитывать' жалобы на продавцов в магазине, на мать, погоду, детей, на неприемлемую форму земного шара, пока муж, наконец, не задумается: а не он ли причина причин всех этих безобразий.

Робин. Ну, это немного в сторону... Суть в том, что она не отдает себе отчета в своем раздражении и не понимает, что способна быть сильной, взять на себя ответственность. Она такая – за 'ширмой'.

Джон. Хорошо, что же их потянуло друг к другу?

Робин. Они обнаружили, что прекрасно друг другу подходят, как верный ключ к замку. Отличная пара, ведь она – как раз того сорта женщина, какую считали за достойный восхищения образец в его семье, а он – именно того типа мужчина, какой был одобрен в ее семье. Это они оба осознали. Вдобавок они нашли друг друга подходящими на бессознательном уровне, где 'сделка' в действительности и заключается. Он доверил ей свою 'ребячью' долю, она ему взамен – свою силу и взрослость.

Джон. Что значит – 'он доверил ей свою 'ребячью' долю'?

Робин. У каждого из них есть незрелая, детская сторона. Она может притвориться, что возьмет на себя всю эту детскость, то есть будет 'ребенком' за двоих, он же – что взвалит на себя их зрелость, то есть решительность, опыт, настойчивость. И их семейный 'механизм' будет неплохо работать: ведь спрятанное у каждого партнера за 'ширмой' не будет их слишком тревожить, прорываясь в замаскированном виде. В паре двоим в каком-то смысле будет лучше, чем порознь.

Джон. Лишь в каком-то смысле?.. Что же им будет мешать?

Робин. Ну, она теперь несет, так сказать, двойную 'нагрузку' детскости, он – полной ответственности, поэтому они могут 'зациклиться' на расчете: 'Я – Тарзан, ты – просто Джейн' с риском впасть в крайность. Ему будет все труднее даваться непосредственность, игра, все меньше ему будет отдыха, удовольствий, и где-то в глубине себя он ощутит неудовлетворенность, хотя не поймет ее причины.

Джон. А она все больше времени проводит в четырех стенах и уже с опаской воспринимает любой предстоящий выход из дома?

Робин. Да, она только варит варенье да строит замки на песке вместе с детьми. Часть ее жаждет более взрослых занятий, но в ней все меньше остается решимости даже попробовать.