крыльями машет»?
— Прекрати, надоело. Тебя вот тоже Сам Самыч сам выбрал. Может, это тоже любовь?
— А что? Очень может быть. Любовь с первого взгляда. Смотри, как здорово у нас с тобой получилось. Я тебе Никиту презентовала, а ты мне — Сам Самыча. Равноценный обмен. Я тебе в лице Никиты — молодость и красоту, ты мне в лице Сам Самыча — деньги и положение.
— Теперь, надеюсь, мы квиты? — поинтересовалась я.
— Теперь — да. А может, махнемся, не глядя? — предложила Юлька.
— Да уймешься ты?
— Все. Молчу, молчу, молчу. Не буду трогать своими грязными пальцами…
Я не дослушала и бросила трубку. Что ее так корежит? Что я ей сделала? Я думала, что вопрос с Никитой как открылся при первом знакомстве, так в тот же вечер и закрылся. Не в первый раз такое с нами происходит. Да и не в последний, наверное. Только раньше подобные рокировки происходили без обид. Мужик с горизонта — жизнь светлее. А тут что-то непонятное.
Телефон разрывался, но я к нему не подходила. Он ненадолго заткнулся и снова начал вопить резко и требовательно. Я не выдержала, схватила трубку и заорала:
— Не трогай меня больше ни грязными руками, ни чистыми!
— Ого! — послышался издалека веселый Никитин голос, — вот как мы умеем разговаривать!
— Никита, это ты?
— А ты ждала кого-то другого? Признавайся, кто он, несчастный мой соперник?
— Почему несчастный, а не счастливый?
— Потому что счастливым буду я, когда набью этому несчастному морду.
— Пожалей его, он хороший. Тем более, что это она.
— Кто такая? Как смела она обидеть мою Машку?
— Да Юлька это. Мы с ней обсуждали чисто профессиональные вопросы.
— Выясняли, чем барокко лучше рококо?
— Что-то вроде этого.
— И если б не я, то дружба еще могла бы победить?
— Еще победит, куда она денется. Первый раз, что ли.
— Ну ладно, — успокоился Никита, — раз так, то будь по-твоему. Знаю, веришь, ждешь, надеешься. А я тут как тут. Звоню. Ты рада?
— Несказанно.
— Ну, я так и думал. Давай поженимся?
— Чего-чего? — поперхнулась я.
— Ну не хочешь и не надо, — обрадовался Никита, — тогда давай просто так встретимся?
— Не надо так шутить, — тихо ответила я.
— А я и не шучу, — серьезно сказал Никита, — просто хочу дать тебе время на размышление, чтоб, чего доброго, ты мне не отказала.
— Ты что, мне предложение, что ли, делаешь?
— А то.
— Серьезное?
— Абсолютно серьезное предложение провести сегодняшний вечер вместе.
— Слава богу, — выдохнула я, — а то я испугалась, все ли у тебя с головой в порядке.
— Все хорошо, прекрасная, все хорошо. Так как на счет прийти ко мне в гости?
— На кофе?
— И на кофе тоже.
— Знаю я твой кофе.
— Вот и хорошо, что знаешь. Значит, согласна?
— Значит, согласна.
— Я заеду за тобой часикам к семи.
— Ну, давай.
— Тогда привет?
— Тогда привет.
Вот! Осуществляются мечты. Я еще не успела придумать, как провести сегодняшний вечер, а тут такая нечаянная радость. Конечно, я ждала, надеялась и верила. И этот подлец совершенно точно все предугадал. Я даже не успела посопротивляться как следует. Ты рада? Спрашиваешь. И этим все сказано. Раба любви. Рыба бессловесная. Рыба по имени Маня. Если честно, то я бы не прочь поменяться с рыбой по имени Маня местами. Водной Мане живется лучше, чем сухопутной. Она всегда рядом с ним. Ей не надо ждать, надеяться и верить. У нее все есть, только руку протяни. Вернее плавник или хвост. Всегда рядом, всегда вместе, около, вблизи, на расстоянии дыхания, которое нельзя увидеть, но можно почувствовать. Какое счастье.
А бывает, что таким образом и люди вместе живут. Например, муж и жена, которые одна сатана. В законном браке. Что-то он там про «поженимся» говорил? Понятно, что пошутил. Но все равно приятно. Утро на редкость плодотворное. Успела и с Юлькой поругаться, и с Никитой поговорить о радостях жизни. А вечером я просто окунусь с головой в эти радости, чтобы в качестве очевидицы рассказывать пораженной Юльке, как на самом деле выглядит малиновое великолепие жизни.
Месть моя будет страшна. Я буду ей рассказывать все долго и упорно, со всеми интимными подробностями, чтобы она сопереживала мне и завидовала. Конечно, с моей стороны это будет жестоко и несправедливо. Но не надо было нарываться и будить в рыбе зверя. Пиранья Маня будет пострашнее акулы Юльки. Зачем ей мой Никита? Это совсем не ее тип. Свободный художник. Ни денег, ни положения, ни будущего. Юлька всегда выбирала мужиков солидных и богатых, с собственным бизнесом, собственным шофером и собственной виллой на побережье теплого моря. Но такие, как правило, и женщину считают своей собственностью и норовят распоряжаться ею по своему усмотрению, в прямой зависимости от вложенного в нее капитала. Чем дороже она ему обошлась, тем выше к ней требования. Деньги должны работать. А Юлька, великая труженица, отрабатывала постельную повинность по полной программе. Все сама, все сама. Намучаешься, пока расшевелишь. Труд великий, мука непередаваемая. И мужиков этих у нее тоже было непередаваемо, в смысле всем не передаешь. Избирательно она к этому делу подходила. Деловая, ничего не скажешь. Не чета некоторым, не надо объяснять, кого я имею в виду.
Конечно, периодически Юлька линяла на сторону, чтобы вкусить тела младого, незнакомого. Но тянуло ее все больше на качков, типа последнего тренера из фитнес-центра или на совсем неопытных юнцов, которые после первой ночи любви обивали ее пороги долгие дни и недели, пока кто-нибудь из физкультурников вежливо не объяснял им в чем, собственно, дело.
Однажды, я ее спросила, а не противно так вот просто, без любви?
— А что такое любовь? — удивилась Юлька. — Объясни мне, недоразвитой. Что это такое и с чем ее едят? Почему с ней все носятся как с писаной торбой? И что в этой писаной торбе такого необыкновенного? И где очевидцы? Свидетели? Судьи? Где они, покажите их! Одни сплетни, бредни и слова. Ты, что ли, знаешь, что это такое? Или, может, твой Бородин? Не верю! Поза красивая, выдумка запоздалая, мираж обманный. Люди с закрытыми глазами шарят руками во тьме, натыкаются на таких же слепых, хватают тех, кто ближе лежит, и используют по своему усмотрению. Все! Финита вся комедия. Комедия, заметь, а не трагедия. А они убиваются и убивают себе подобных жалобами, стенаниями, ядами и другими подручными средствами. Ненавижу! Не хочу! Не буду никогда! Не заставите посвятить мою единственную и неповторимую жизнь неизвестно кому. Чтобы кто-то топтал ее, тискал, мучил и калечил. Где ты видела ее, счастливую, единственную, неповторимую, покажи мне пальчиком, махни платком на прощанье из поезда уходящего вдаль, пульни стартовым пистолетом с ее поднебесной высоты. Нетути. Не сможешь, не сумеешь, не заманишь. Не поверю, пока сама не попробую.
— Ага, попалась, — сказала я. — Все-таки хочется попробовать. А как же пробовать то, чего не может быть? Значит, все-таки она вертится? То есть существует, присутствует, имеет место быть! Значит, все не зря. Вся эта жизнь без конца и без края. В общем, принимаю тебя в членши нашего клуба с красивым названием «ХЛИБЛ».
— Что такое «ХЛИБЛ»? — полюбопытствовала Юлька. — Аббревиатура какая-то, что ли?
