составить спецификацию, договориться со сборщиками, застолбить место в графике доставки, а также получить зарплату и прослезиться.
В принципе, на жизнь мне хватало. Но по сравнению с Юлькиной зарплатой, моя была более чем скромной. Савва Морозыч посадил нас на голый индивидуальный процент. Официального оклада как такового не было ни у кого, а были комиссионные от суммы реализованной мебели, штор, светильников и других радующих глаз мелочей. Чем дороже получался заказ, тем выше зарплата. Поэтому борьба за клиента на нашем славном предприятии велась не на жизнь, а на смерть. В таких условиях побеждал не столько самый сильный, сколько самый подлый. Еще бы, дорога-то одна, а нас много. Поди там, потолкайся, поработай локтями, поподставляй ножки, скрои пакость — все средства хороши. А кто не успел, не смог, не выдержал, тот, соответственно, опоздал. Следовательно, рыба, мисс.
Юлька была исключением, потому что была любимчиком. А любимчикам Савва Морозыч не давал умереть с голоду и сам подбрасывал нужных перспективных клиентов. Он был абсолютно уверен в том, что Юлька не подведет. Таким недоразумениям, как я, попадались только остатки, которые сладкими назвать не поворачивается язык. А что поделаешь? Не родись, как говорится, красивой, а родись активной. Но любая борьба была мне противна в принципе. Хотя быть над схваткой, находиться в стороне от нее и упиваться от гордости за себя, великолепную, не такое уж безвредное качество. Конечно, проще уступить, чем драться за деньги ли, за мужика ли, или просто за место под солнцем. Но и результат налицо. Мудрейшая из мудрейших Лена Львовна со своей крестьянской мертвой хваткой порой учила нас, несмышленышей: «Как потопаешь, так и полопаешь».
Но нам, принцессам на горошине, много не надо. Яйца, кофе, кефир и сигареты — весь джентльменский набор. Но если бы дело было только в еде. Это же жизненная позиция, блин. Подставь правую щеку и готовься лечить левую. Сами придут и все дадут. Подставляйте карманы. Хорошо, если насыплют в них солнца, а если дерьма? А мы отойдем в сторонку и переждем. Ибо чем хорош запах? Правильно: чем дальше я, тем меньше он. Психология страуса.
Вот и Бородина я сдала без боя.
К чему бы это? При чем здесь Бородин?
Я сидела над бумагами и никак не могла сосредоточиться. Как все быстро получилось. Был Бородин — и нет его. Зато есть Никита. Такой мой и такой необыкновенный. Даже не верится. С Бородиным все было не так. Обычный студенческий брак, который должен был распасться в течение двух-трех лет. Мы еще долго продержались. Любила ли я его? Конечно, любила. Но как-то по-другому, не как Никиту. Бородина я любила как брата, как сына, как любого другого члена семьи. И он действительно был моей семьей. И жили мы хорошо, дружно. Спокойно и слаженно. Чего ему не хватало? А может быть, чего-то не хватало мне? Но я этого не сознавала, не чувствовала. Мне было надежно, уютно, тепло, но как-то пусто, что ли… День проходил за днем, ночь за ночью, месяц за месяцем, год за годом, и ничего не менялось. Может быть, это и есть счастье? Но в жизни счастья нет, как сказал поэт. А есть покой и воля. Что такое покой, мне понятно. А что такое воля? Может быть, воля — это свобода? Свобода от чего, кого? Нужна ли мне такая свобода? Хочу ли я ее, мечтаю ли о ней? Зачем мне о ней мечтать, если ее у меня хоть упейся, хоть захлебнись, хоть утони. А что такое свобода? Она бывает разная. Свобода мысли, свобода слова, свобода передвижений, свобода исполнения желаний и еще много других свобод. Всеми ли ими я обладаю в необходимой и достаточной мере? Конечно, нет.
Многое зависит от денег. Вероятно, прав Савва Морозыч, для которого деньги — главный приоритет в жизни. Чем больше их, тем лучше. А чем лучше? Почему его жена Лена Львовна, которой завидуют все наши сотрудницы, не представляется мне бесконечно счастливой? Да она и сама призналась, что счастье в жизни она испытала лишь однажды, когда у соседки по коттеджному поселку сгорел дом. Банальный такой, застрявший в зубах пример, но это было на самом деле.
Невзлюбила Лена Львовна свою молодую красивую соседку. Ревновала ее по-черному к своему любимому Саввушке, а бедой своей с нами делилась. Ругала бедную женщину всякими нехорошими словами, собиралась порчу на нее наслать или сглаз навести. Бабку-колдунью даже для этого дела из деревни выписала, хорошо хоть использовать ее дар (или проклятье?) по назначению не успела. И как только не испугалась? Ведь то зло, которого ты другому желаешь, обязательно к тебе вернется. И когда добрые люди говорят, что не надо желать ближнему того, чего не пожелаешь себе, так это они вовсе и не о ближнем заботятся, а о том несчастном, которому это желание первому в голову пришло. Такой бумеранг изящный, ты — кому-то, кто-то — тебе. Даже если этот кто-то вовсе и не хотел тебе зла причинять. Просто такой закон джунглей. Получите свое назад, причем, с большими процентами. То же самое и с нашими, пусть даже и самыми подлыми чаяниями. Они когда-нибудь непременно сбываются. Не стоит и суету разводить. Энергия зла перелетает по воздуху, как птичий грипп. Так что не успела Лена Львовна приложить никаких особых усилий, как все само собой произошло. Дом сгорел, соседка переехала жить в город, Лена Львовна попеременно то в пляс пускалась, то прыгала до потолка. Оказывается, для счастья даже очень состоятельному человеку совсем немного нужно.
Мне приходилось бывать в очень богатых домах, работать ну с очень обеспеченными людьми, и я все время задавалась вопросом: а если бы я всем этим владела безраздельно, стала бы я счастливей? И почти всегда отвечала себе: вряд ли. Не в деньгах, в самом деле, счастье. А если деньги понимают, что они человеку особой радости не приносят, то они к нему и не приходят. Непрошенный гость хуже татарина. Уж лучше ручьем бежать к другому, тому, кто сможет оценить их по достоинству. К Савве Морозычу, например, или к Юльке. Ведь любовь должна быть взаимной, а если она не взаимна, то это и не любовь.
Хотя, конечно, здорово, когда тебе не надо заботиться о хлебе насущном, о завтрашнем дне и так далее. Научиться бы любить деньги и ни о чем больше не задумываться. Высокая цель, здоровый стимул. Продал — купил, продал — купил, продал — купил, продал — купил — повесился. Этих ли тихих радостей я жду от жизни?
Почему Юлька, довольная собой Юлька, прекраснейшая из всех Юлек на свете, драгоценнейшая, наимудрейшая, супер-пупер-Юлька-бенц порой, изрядно надравшись, рыдает у меня на плече:
— Отчего так пусто, Маня? Отчего так холодно? Отчего каждый новый день отличается от предыдущего только в худшую сторону? Для чего я каждое утро встаю, готовлю себе завтрак, крашу морду, одеваюсь, выхожу из дома, сажусь в машину, еду на работу, лижу клиенту промежность, развожу его на бабки, получаю эти бабки, искренне этим бабкам радуюсь, еду домой, ложусь спать в свою огромную, за день не обежишь, кровать — и не могу отделаться от мысли: а на хрена мне все это надо?
Что я ей могу ответить? Что у меня все то же самое, только без обряда лизания и денег? Так чем же мне ей помочь, если самой гордиться нечем? Может быть, если только богатым внутренним миром? А настолько ли он богат, как мне представляется? Но мне-то хватает. Или все-таки маловато будет? Ведь даже внутреннего богатства, как и этих грязных, брезгливо отвергаемых мной денег, много не бывает. Хочется его где-то черпать и черпать, в себя складывать и складывать, раздуваться внутри от гордости за себя любимую, и каждый новый день пополнять свою кубышку еще и еще, и сколько бы этих духовных сокровищ там ни было, все маловато! Маловато будет!
Так чем же мы хвастаемся? Чему так радуемся? Чем мы отличаемся от других человеческих существ, у которых иные жизненные приоритеты, причем, не в пример нам, такие ясные и простые, такие зеленые и хрустящие, такие живые и приятные на ощупь?
Дурацкие бестолковые мысли. И очень хочется спать. Просто голова валится с копыт. Так жить нельзя. Вернее, так жить можно и даже нужно, но не каждый день коту масленица.
Кстати о котах. Мой Беня принял Никиту как родного. Обычно он прячется от чужих, а тут даже усом не пошевелил. Предатель. Для чего я его кормлю и холю? Чтобы охранял меня. Чтобы подсказывал, хороший человек в дом пришел или так себе. Реагировал как-то на импульс. А вчера этот гад разлегся на диване в гостиной и за всю ночь нас с Никитой ни разу не побеспокоил. Уволю, к чертовой матери…
Дорогу осилит идущий, работу закончит начавший. Все понемногу срослось, оформилось и завершилось. Я выключила компьютер, собрала бумаги в папку и стала собираться домой.
Зазвонил телефон, и я полезла за ним в сумку.
— Долго ты еще там? — услышала я до боли знакомый голос. — Я тебя уже полчаса у входа поджидаю.
Звонил Бородин. Легок на помине, ничего не скажешь.
— Мог бы и не поджидать, — хриплым голосом ответила я.
